Генетический код России построен на героизме

Смерть Никиты Белянкина в который раз заставила меня задуматься, почему мы – Россия – не движемся проторенной дорогой всех развитых стран, для которых подвиг давно относится к сфере, за которую ответственны кинокомиксы, а проявление героизма в реальной жизни воспринимается в конечном итоге с некоторой неловкостью, как нарушение общепринятых правил игры. История с погибшим французским полицейским Арно Бельтрамом, обменявшим себя на заложника, стала очередным тому примером, когда его именем не рискнули назвать улицу.

Отказ Запада от привычной для нас нормы, в которой от мужчины ожидается, что он будет себя вести в соответствии с традиционными представлениями о мужественности, частенько принято объяснять идущей ныне атакой политкорректности на маскулинность во всех ее проявлениях. Правда, есть соображения, полагающие, что это не более чем производная от куда более глубинного и сложного феномена, который заключается в том, что Запад просто утратил львиную долю соответствующего набора мужских качеств в силу выбивания их носителей в многочисленных бойнях предыдущей истории.

Например, упадок Британии в XX веке (ныне превратившийся в какой-то дикий фейспалм) нередко списывают на то, что страна массово потеряла лучших представителей своей элиты в Крымской и Первой мировой войнах, в результате чего теперь у руля страны стоят потомки тех, кто остался, а их генетический набор подкачал.

Есть мнение, что и откровенно позорное отсутствие сопротивления европейских стран агрессии Третьего рейха (включая Францию, которая раньше была вполне не прочь повоевать) стало следствием Первой мировой, которая нанесла слишком сильную травму европейцам: лучше оккупация, чем вот это вот все – с реками крови, миллионами жертв и прочими ужасами.

В этом смысле нынешние установки мужского воспитания «если обидели – не давай сдачу, а обратись за помощью к старшим», «увидел опасную ситуацию – не лезь, максимум вызови компетентные службы», на которых растет уже не одно поколение детей, и впрямь стали логичным продолжением того, что определилось много десятилетий назад при куда более критических и масштабных обстоятельствах.

Формально к России все это также применимо.

В страшной бойне Гражданской войны она потеряла двенадцать с половиной миллионов человек, включая эмигрировавших. Чем стала для страны Великая Отечественная, рассказывать тем более не надо. Современные установки воспитания детей с подавлением агрессии, смягчением нравов и приучением к формальным процедурам и действиям при тех или иных угрозах безопасности вполне прижились и у нас.

Казалось бы, у страны все основания двигаться в том же направлении, что и наши западные соседи.

Но на выходе все иначе. Все по-прежнему.

Как и сотни лет назад Россия верит, что мужественное поведение в сложной и опасной ситуации – норма, и должно таковой оставаться. Что подвиг и самопожертвование – удел не супергероев, а достойный выбор, на который способен любой человек, вне зависимости от пола, возраста и личных возможностей. 13-летний Дима Новоселов, утонувший несколько дней назад в Челябинской области, спасая упавших в воду детей, очередное тому подтверждение. Что принцип «делай, что должно, и будь, что будет» ни в малейшей степени не утратил своей актуальности.

Ведь главный смысл истории с Никитой Белянкиным, который вступился за незнакомых людей в очень опасной ситуации и был убит, не в ее уникальности, а строго в обратном – в том, что Россия воспринимает его поступок как образец, на который надо равняться. Всем.

Бывший спецназовец пополнил собой пантеон героев, которыми гордится и о которых помнит страна. Страна, которая почти каждый день получает подтверждения того, что рядом с нами, как и тысячу, и сто лет назад, живут герои – обыкновенные люди, которые приходят на помощь, спасают, рискуя своей жизнью, и иногда платят ею за принятое решение.

А сделанный ими выбор взывает ко всем остальным. И страна помнит. Помнит имена, помнит обстоятельства. Помнит «работайте, братья» и «это вам за пацанов». Будет помнить и Никиту Белянкина.

Надеюсь, что это никогда не изменится.

Ирина Алкснис
обозреватель РИА «Новости»