2 том. Пятый кадр. Остров КИС

   В хутор Ямы с федеральной латанной и перелатанной   трассы съехал вороньего цвета «Мерседес».

   Проехав с прыжками и заносами по кочковатой с волнистой, густой  пылью   дороге, он  остановился на окраине возле объёмного почти трёх метрового в высоту ржавого котла с мутной позеленевшей водой.

   Из «Мерседеса» быстро выскочил фигуристый мужчина лет тридцати в белоснежной  ковбойской шляпе, лихо сбитой на затылок,  огромных чёрных очках, закрывавших почти пол-лица. Сделав несколько приседаний, он  приложил ладонь правой руки козырьком ко лбу и  внимательно пробежал взглядом по низкорослым хаткам, спрятанными за заборами из высокого плетня так, что были видны только одни печные трубы, «бодро» выбрасывавшие гарь в чистое небо с   палящим солнцем.

- Этот хутор, конечно, не рубль,

   Так назвал мужчина  Рублёвку.

- Единственное, что сближает эти хатки и рубль, так это  то, что высота плетней не уступает  высоте рублёвских заборов.

   Стащив шляпу, под которой оказался густой, чёрный волос, он начал махать перед лицом, чтобы нагнать  прохладный воздух.

- Судя по дороге чинодралы здесь не показывались с времён нашествия Великого монгола Чингисхана. Я говорю так, потому что вижу археологические следы копыт. Лошадей в хуторе нет, я не слышу их весёлое ржание. Домов не густо. Пересчитаем печные трубы и умножим.

   Он уселся в «Мерседес». Подъезжая к каждому дому, останавливался, выходил, доставал дипломат, а из него листки и приклеивал их  к  калиткам.

- Броско, читабельно и заманчиво,  Буквы очень жирные. И это хорошо, так как я уверен, что здесь царствует ослабевшее зрение и куриный самогон, без которого выжить в такой хуторской табакерке невозможно.  Хуторской клёв должен оказаться не просто прибыльным, а сверхприбыльным. – Он вяло зевнул, -  Менты гоняются за мной с наручниками с бешеной скоростью вместо того, чтобы гоняться за толпами коррупционеров и взяточников, но пока они разбираются со вчерашним хутором, я постараюсь  разобрать сегодняшний. А после него: адью, хуторская Россия. – Он снял очки: серые уставшие глаза под густыми светлыми с легким оттенком ржавчины бровями. - Я люблю её, но мне не по сердцу, что она душит мечтателей, к которым отношусь и я, правда, с небольшим криминальным талантом. – Его голос оставался ровным, трудно было понять, говорил ли он, вкладывая в слова грустные чувства, или просто развлекался. -  Мало, кто понимает, что историю создают именно криминальные таланты. Я мог бы стать проповедником добрых чувств, но в них нет бушующей страсти криминала. -  Он ещё раз внимательно посмотрел на хутор. – Мне не по душе его название. В нём есть что – то горькое и горьковское из пьесы «На дне». Да здравствует пальмовый остров КИС, то есть остров Константина Ивановича Ставропольского.

   Мужчина, назвавший себя Константином Ивановичем Ставропольским, после разразившихся  громких скандалов с островами, был  не Константином, и даже не Ивановичем, и совсем  не  Ставропольским, а неким тёмным Некто.

   Полиция находила много Константинов Ивановичей Ставропольских.  Их привозили в хутора, которые подверглись  стремительным налётам, так называемого Ставропольского, показывали хуторянам, но хуторяне твёрдо отвечали, что это вовсе не он. Тот был стройным, высоким, с весёлым лицом, в сухих штанах (особая примета), а эти какие – то зачмоканные чалдоны и в мокрых штанах. Кроме того, и морды у них были кислые и слезливые, не такие, как  у Константина первого, и ковбойской шляпы у них нет, и чёрных очков. Словом, не то, не то…

   Чтобы найти не то, а то, полиции пришлось раскошеливаться. На задержанных надевали купленные и  ковбойские шляпы, и  чёрные очки, и сухие, непромокаемые  штаны – нет, не тот. Убей Бог, но не тот.

   Отказ хуторян признавать в задержанных Константинах Константина первого так разозлил полицию, что она крепко подсела в нервах и подумала отдохнуть, но заработавший сверху кнут вздыбил, отдых отодвинули и решили провести, самые что ни на есть, масштабные захваты. В результате   пересажали всех Константинов в округе и с другими отчествами, и с другими фамилиями, без учёта возраста, а это нагнало такой страх на мамок -  хуторянок, что они перестали давать  это проклятое имя родившимся младенцам и начали  пристёгивать им имена, которыми обладали чиновники в высших эшелонах власти.  

   Заметим, что  Константин первый  уже осчастливил мечтой несколько подобных хуторов. В этот раз он решил сделать заключительный, мажорный аккорд, так как знал, что слухи о нём распространяются со скоростью, гораздо большей скорости его «Мерседеса».

   Возле крайнего дома на лавочке сидел старик, положив  заострённый, костлявый  подбородок на отполированную ручку сучковатого  костыля.

- Как здоровье, дедуля, - вежливо спросил Константин первый,  вылезая из машины.

   Он считал, что в его делах первостепенное это -  вежливость, вежливость и ещё раз вежливость с незаметным оттенком темноты.

- Как у молодой  коровы, которую трактором волокут на бойню, - отбрил дед.

- Понял. Вопрос снимаем. Не по годам ты, дедуля, мудрый.

-  А ты откуда взялся? – прилип старик. – Я такой хари среди хуторян не видел.

   Припёк.

- Дедушка. Не харя, а лицо. У тебя язык амазонских племён Коковалов,

- Ладно. Будь, по – твоему, рожа, - ввинтил дедушка. - Согласен? О Ковалах не слышал, а о Ху.валах слышал

   Дед постучал костылём о землю.

- Согласен, - махнув рукой, сказал Константин первый, поняв, что навести прямую дорогу между собой и стариком ему не удастся, а кривую без проблем может навести костыль. - Работаю по поручению самого, самого высокого городского начальства, - бодро начал он,  -  Постановили  вашим хуторянам срочно помочь. Один русский мудрец так сказал: помогай другим и другие помогут тебе.

- Я вот и допомогался до костыля, зимней шапки, фуфайки, ватных штанов и валенок, чтобы летом не замёрзнуть и  в мёртвый холодильник не попасть.

- Этот недостаток исправим. Утеплим высшим качеством.  Нужно жить не прошлым, а здесь и сейчас, - рубанул Константин первый. - Лучше давай покурим, дедуля, и укрепим дружбу между хуторянами и городскими жителями.

   Дружба не укрепилась. Дед вместо того, чтобы взять одну сигарету заграбастал пачку, вынутую  из бардачка, и засунул в карман фуфайки.

- Так дружба будет крепче, - сказал он, а потом втянул щёки и плюнул на «Мерседес»

- Ты что делаешь, дед, – озверел Константин первый.

- Что, что? Жеребца твоего мою.

   Константин первый был не доволен. Ещё бы. Первая встреча и такая дружба  со слюнявым  приветствием. В других хуторах тоже плевались, но через неделю после его исчезновения.

   «Мерседес» вжикнул, выбросив из  под колёс облако пыли.

   «Нужно было нейтрализовать этого деда. А  если в хуторе все такие бандиты, как этот утеплённый  , то не лучше ли смотаться? Ради дружбы ещё и мерина заберут и в ржавый котёл забросят. Рост у меня метр восемьдесят, а у котла три метра. Не выберусь».

   Константину первому стало стыдно от этих слов, но Суворов переломил: Александр Васильевич  Альпы брал, а я что? Этот хутор не возьму. Атака не годится, а вот политически – дипломатический подход сработает. Тем более, что сейчас он в большой моде.

   Заинтригованные листками на  калитках хуторяне забили клуб до отказа и нетерпеливо ждали выступления Константина первого, который, сидя на трехногой табуретке, четвёртая «нога»  валялась под  разваливающимся столом,  левым глазом косился на кипу бумаг, разложенных на столе, а правым простреливал зал.

   Это невозможно!  Возможно, дорогой читатель. Константину первому уже не раз приходилось уходить от погони, и он так приучил глаза, что правый рассматривал дорогу, а левый целился в боковое зеркало: не обозначились ли сзади недружественные товарищи.

   Настроение у него было просто отличное. Даже превосходное. Наплыв хуторян превзошел  все его ожидания.  Он был доволен полнотой помещения. Это первое. А второе, ему нравился воздух с удушливым  перегаром, который свидетельствовал о том, что хуторяне находились именно в такой великолепной функциональной   форме, которая должна была блестяще сработать на реализацию его идеи.  

   С правой стороны от стола на потрескавшемся полу валялся огромный, истасканный рюкзак.

- Ты, дорогой друг, - Константин первый погладил рюкзак, нагнувшись, шепнул - в случае атак на меня, должен нейтрализовать любого.

   Константин первый был креативом. Человеком идей. И если у него возникала идея, он не успокаивался, пока не видел её результаты,

- Что телишься, - послышались раздраженные голоса. – Гони дело. Как помогать  нам будете? Так в листке написано.

-Дорогие господа – хуторяне, - начал Константин первый.

- Мы не господа, - бурно зашумели в зале. – Господа в городе. Мы это, как их, лепразоры.

- Понятно, но всё в ваших руках. – Константин первый потряс руками, сжав пальцы в кулаки, встал и начал ходить по сцене, не выпуская из поля зрения дверь. На всякий случай. А вдруг. - Скоро станете настоящими господами. Моё руководство и я, как представитель высокого и властного начальства и с соответствующими  полномочиями, - поддал Константин первый, -  вам обещаю.

- А ты, - пискливый и «шатающийся» голос, - покажи нам свои документики, кто ты такой?  Может ты это, как его  мошенник? Жертва нашей жизни?

   Какое, точное и ёмкое определение. Константин первый готов был ответить, но перебила звонкая оплеуха.

- Ты кого называешь мошенником? Ты что не веришь ему? Он же наш дорогой товарищ, -  хмельной разухабистый  голос. – И сидит за председательским столом. А за него кого – угодно не посадят. Вот тебя мы не посадим, потому что ты не можешь сидеть по – председательски, всегда ходишь, цепляясь за заборы, а он может не только сидеть, но и ходит, как председатель.

- Да я это так. С дуру. Ты уж извини меня, Макарушка.

- Ну и помолчи, дура. – Константин первый не видел Макарушку, и ему было наплевать на него, но макарушкин ответ сильно понравился ему. - Говори, дорогой товарищ, говори, - продолжал Макарушка. -  А на Петьку  не обращай внимания. Не отвлекайся от дела. Он сейчас в отвязанном виде, вчера хлебнул чуток, сегодня выпрямиться никак не может. Хлебает и хлебает. Мы его и в кадушку с холодной водой сажали и в котёл на верёвке опускали, и в туалет за бывшей столярной мастерской  водили, чтоб запах его пробил. Никак не может. Продолжай, дорогой товарищ, продолжай.

   Упрашивать Константина первого не стоило. Он был сторонником не обороны, а атак.

- Дело объёмное, политическое, переговорное, дискуссионное, дипломатическое, плодотворное и требует тщательного обдумывания и взвешивания.

- Это толково, по – хуторскому, понятно и ясно,  - рубанул бабий голос и тоже под хмельком. – Всегда нужно взвешивать. Я вчера повела кабанчика взвесить к Никодиму Завязанному. Да Вы его знаете.

- Не знаю, - отрывисто бросил Константин первый.

- Как же так не знаете. У него железные весы с гирькой и циферками. Помните?

- Не помню. Ты дело говори.

- Так я и говорю. Он хотел меня на килограмм обдуть. Поставил три ноги кабанчика на весы, а четвёртую нет. Думал, что я не замечу, а я глазастая, всё вижу. Мошенник он. Всё нужно взвешивать.

- Правильно говорите, уважаемая, золотые слова, и политически грамотные - Константин первый был доволен нарастающей поддержкой. - Моё начальство и взвесило.  Вы знаете, что такое Курилы?

- А как же, - вскинулись мужики. – Они же с нами рядом. Вместе  гуляем, выпиваем, дерёмся.

   От такого ответа Константин первый опешил и чуть не вошёл в штопор.

- Это как? Гуляете, пьёте. Чушь. Курилы гуляют, пьют.

- Какой ты непонятливый, дорогой товарищ. Вот Петька и Федька, они сидят на самом заднем ряду, потому что они мужики праздные и шатающиеся. Видишь их.

- Да причём здесь Петька и Федька?

- Как при чём? Федька и Петька называют себя курилами, а ты попроси у них закурить. В кармане даже бычка нет.

- Да Курилы это  Курильская гряда.  Слышали и знаете?

- Нет.  О таком хуторе не слышали.

- Да не хутор это, а земля в океане, - Константин первый чуть не надорвал голос.

-  А. Земля в океане. Тогда это другое дело. Не знаем. И что она собой представляет?

- Докладываю вам, что сейчас ведутся серьёзные  переговоры об островах Южноё части Курильской гряды.  

   Константин взял длинную паузу. Главное раскачать хуторские голоса. И раскачал. По первым рядам пробежал шепот и. добравшись до последних, грянул.

- Да ты говори, мать твою, что такое Курильская гряда? Что интригуешь? На лету мысли схватываем. Мы люди умные. Видел наш котёл. Прокати по всей округе, нигде больше такого нету. И никто не знает его точного предназначения, а мы знаем. Все думают, что он водонапорная башня. А он источник денег.

- О котле потом, - отмахнулся Константин первый.  - Курильская гряда это - мягкий климат, - по – лисьи начал подъезжать он, - воды тёплого течения Соя,  речка такая там, забитая лососями. Хватай руками и без удочки, икры красной  во, - резко ребром ладони по горло, -  икры чёрной, разнообразная местная флора и фауна, - мягко и заманчиво закладывал Константин первый, - бурые медведи: мясные, сальные с утеплёнными шкурами.

- А как они, медведи, насчёт характера? Ты поясни нам, - закричали бабы. - Сильно драчливые? Как наши мужики?

- Да что Вы. Приученные. Послушные. Еду из рук берут.

- Это хорошо, а то от наших не отобьёшься. Что ещё там? Ты говори, говори. Не стесняйся.

   Ну, коли так – завихрился Константин первый. - Горные реки, родники, озёра, горячие гейзеры и бань не нужно строить.

- А бань у нас и так нет. Мы в корытах паримся.

- Там корыта не нужны. Экономия. 300 видов высших  растений.Японцы желают получить такие острова на ней, как Кунашир, Итуруп, Шикотан, Хабомаи.   

- Не отдавать,- полыхнуло из задних рядов. - Грудью стоять. Армию ввести.

- А почему не отдавать?

- Да потому. Ты, дорогой товарищ, скажи, а причём здесь мы?

- Вот об этом я и хочу поговорить с вами.. Трудный вы народ, но патриотично настроенный, За своё нужно стоять, но в данном случае вижу я, что до вас бизнес ещё не дошёл.

- Как это не дошёл, - вскипятились в зале. – Ты за кого нас принимаешь. Мы металлом торгуем. Все трактора разобрали и машины до болтов и гаечек и в металлолом. Особенно хорошо идут свинец и медь.

- О свинце и меде ещё поговорим. На Курилах их залежи. А как с доходом?

   В зале засмеялись.

- Как с доходами? Так разве Петька накачался бы так, если б у него не было дохода. Ты не отвлекайся. Начал с японцев, так и тащи дальше.

- Вот вы против японцев, а вы знаете, что они хотят помочь нам?

- Это как? За бесплатно?

- Нет. Мы отдаём им только половину земли на островах, а  они за это  обещают обустроить  острова домами, парками, детскими садами для нас… Словом всем тем, что имеется в Японии. Я  ездил на гряду, был в Японии.

- А ты подтверди? Что слова.

- А как же без подтверждений. Без них никак нельзя.

   Он развязал рюкзак, достал фотографии, кинопроектор. Фотографии пошли по рукам. Он включил кинопроектор. Зал оживился: ух, ты, мать твою, ты смотри, зараза, смотри… Сами такие маленькие, как комарики, а какие большие города построили. Посмотришь: комариный народ, против русского богатыря не устоит, а жизнь, вишь, как наладил.

   Хуторяне целый час накачивались фотографиями, картинками из кинопроектора, а Константин первый в это время тщательно исследовал сцену в поисках запасного выхода, который оказался железной лестницей, ведущей на чердак: высоко, при прорыве можно кости сломать.

- Убедились, - спросил он, когда хуторяне позапихали  фотографии в карманы, а некоторые даже спрятали в пазухе. - Гряду увидели,  Так как?

- Не отдавать. Не хотим японцами быть, - закричали бабы. - Нашим мужикам нельзя верить. Переметнуться к ихним бабам. Вон Яковлевич.  Какой мужик был, литру за раз брал, сутками спал, вёдрами ел, а Маньку оставил и  спать завалился  с городской шалавой, а в ней кроме нагрудников и задников ничего толкового – то и не было. Овца на выданье.

- Не переметнутся, - успокаивающе бросил Константин первый. – Они хозяевами станут. Я там порядок наведу. По струнке и в шеренгу.

- Ну, если ты, это другое дело. Другим не верим.

- Так вот дорогие мои. Отдавать нужно, так как это выгодно для нас, если судить с точки зрения бизнеса, а не с уменьшения территории. А выгода состоит в следующем. Сколько, например, стоит любой ваш дом с десятью сотками и всем хозяйством?

- Ну, это зависит от того, - рассудительно начали мужики, - трезвым продаешь или пьяным. Если трезвым на десятку тысяч с хвостиком потянет, а если пьяным - то один  хвостик останется.

- На десятку. А один гектар земли на островах, пока они наши вкладывается в три тысячи. Вы только подумайте в три тысячи. Моё начальство предлагает  вам  закупать сейчас там землю. Так сказать сделать первый упреждающий взнос в две тысячи с носа, прошу прощения с каждого двора. Вы закупаете землю, - поплыл Константин первый, -  японцы по договору не имеют права выселять вас. И что из этого следует? Вы становитесь полными хозяевами половины гряды, Японцы, как я уже и говорил, обустраивают острова. И вы в дамках. Они строят, а вы отдыхаете, - поддёрнул он. -  Нужно перспективно мыслить.

- Правильно, - женский колеблющийся  голос. -  Перспектива главное. Вот что Морковин Иван сделал. Ну, дёрнул маленько, закурил и уснул, а свинарник  загорелся. Так он свинью не стал выпускать. Начал с перспективы. Дровишки стал подбрасывать, чтоб больше жару нагнать. И что в перспективе? Жареный продукт. А то бегай с ножом, режь. А если промахнешься, как Захар Меловой. Раненная свинья  все постройки у него разнесла, до дома добралась и чуть его не слопала. Вот, что значит работать без перспективы.

- Простая русская баба, а как верно рассуждает. А ещё.  Моё начальство выкупает и ваши дворы. Тоже бабки. Прощу извинения: деньги.

- Денег у нас мелковато, - закричали бабы. – Еле отбиваемся.

- Ты дорогой товарищ не верь им, - взвинтились мужики. – Райка Сорокина умерла. Ходила затрёпанная. А что оказалось? У неё подушка не пухом была забита, а тысячами. На деньгах спала. Мы согласны. Покупаем. Баб вытряхнем, вывернем, но слово сдержим. А сейчас мы тебя проверим. Разбираешься ты в бизнесе или нет?

   Константина первого встряхнуло. На проверки он ещё не попадал.

- Вот скажи, дорогой товарищ, Почему у нас стоит котёл?

- Ну, - протянул он. – Для тушения пожаров. Водонапорная башня.

- Нет.  Мы хотим с французами бизнес открыть. Ты поможешь? Мы же в котле лягушек разводим. А французы их любят. Понял.

- Головастые вы хуторяне. Крепко замахнулись. Конечно, помогу. Давайте только сначала вопрос с грядой решим.

- Да что решать. Он уже решен. Скажи, а  платить как? Наличными и тебе.

- Ни в коем случае мне. Закон. Я немею перед законом!

   Стоп! Что – то голос сильно  знакомый. Вам не кажется, дорогой читатель. Ну, конечно! Конечно это же голос нашего благородного,  блистательного Павла Ивановича Чичикова: я немею пред законом. Так вот откуда у Константина первого  пошла идея об островах. От Павла Ивановича. Да, параллельные миры.

- А что мужики, - загалдели бабы, - верим вам, что изменять нам не будете, как Тишка. Держит одну козу и молоко пьёт с ней для здоровья. Дело верное. Надоело жить в этих халупах, пить самогон и ухаживать за курами, да свиньями. Перечисляем. Закупим половину гряды,  а половину оставим японцам. Пусть поработают на нас. Половину, как Федька  Задорный сделал. Здоровый мужик и умный. Один с бабой живёт. Отдал половину огорода Кузьмичу под картошку. Сажай. Тот и сажает, а когда осень – выкапывает. Федька рядом стоит, смотрит, сколько вёдер  выкопал. И за каждое ведро по литру самогона берёт, а потом самогоном торгует. Вот это жизнь. Ничего не делает, а деньги валом прут.

- Молодцы. Вот и лады, - сказал Константин первый. – Сразу видно, что настоящие бизнесмены. Только запомните. Земли там мало. Как бы другие не узнали о наших намерениях. Нужно спешить.  Так что не медлите. Сразу начинайте. На листках счёт банка. А я поеду и доложу начальству, что всё обделалось, как нельзя лучше. Да. Чуть не забыл. Я же ездил на гряду и привёз, так сказать, её живьём и что водится на ней.

   Он  стал выкладывать из рюкзака свёртки и перечислять.

- Зажаренное кабанье мясо. Кабанов там уйма. Тоже, как и медведи приручены. Копченый лосось. Икра красная, чёрная. Можете попробовать. Водочка «Курильская гряда».

- А почему одна бутылка? – недовольный голос.

- У меня ещё две есть. Я же в перспективу смотрю. А вдруг вы выпили бы и  не согласились. Мне пришлось бы ехать в другой хутор с пустыми руками?

- Да, кто тебе это набрехал, что мы не согласимся, - заревели мужики. – Кто он? Мы его сейчас тут и размажем. Мы согласны на все сто.

- Тогда достаю и остальные. Завтра ящик привезу. А вот основное.

   Он вытащил шубу.

- Из шкуры бурого медведя сшита. Он сам пришёл ко мне и сказал: снимай шкуру, зажился я на свете.

- Там что говорящие медведи, как и мы.

- Нет. Они говорят по  - другому. Я язык их понимаю. Ты, - он показал на мужика, сидевшего на подоконнике. – Подойди сюда. Примерь. Класс. Просто обморок.

- А почему шубу только ему. Она ему не подходит. Длинновата, в поясе жмёт, а меня жать не будет. Это точно.

- Это мне точно, а не тебе, - ещё один, но уже сердитый голос. – А ну дай сюда. А не дашь в морду получишь.

   Понеслось с треском, матом, оплеухами, пока не вмешался Константин первый

- Дорогие товарищи. Я же не сказал только ему. По очереди носить будете.

- Я первый и нервный, - заорал мужик, сидевший на другом подоконнике. – Остальные занимайте очередь. Если кто попробует вперёд вырваться – в окно вышибу.

   В это время из третьего ряда вскочила женщина и метнулась к двери.

- Нюрька, - заголосили бабы. – Это Нюрька. Стой паразитка. Первой хочет в очереди быть на гряду. Сейчас помчится в сберкассу. Мужики хватайте её.

- Да я в туалет. Мочи нет.

- Брешешь, – Два мужика цепко держали Нюрьку. – Ты и в тот раз с овцой брехала. Мы её на закусь держали, а ты, что сказала. Выгоню. Попасу, а то совсем тощей стала. А сама, что сделала. Продала и сказала, что хотела нам закуси и водки мешок привезти, но деньги потеряла Хорошо, что мы весь твой двор обшарили и деньги в погребе в  целлофановом пакете в кадушке с солеными огурцами нашли.

   Константин первый перепалку не стал слушать, засунул  кинопроектор в рюкзак и направился к выходу.

   Удача сопутствовала ему до двери. В зал вошла полиция.

   «Идея. Нужна идея, - залихорадило его. – Иначе не видать мне острова КИС».

   И идея, словно молния, прошила голову: Суворов не в одиночку брал же Альпы, а с солдатами.

- Товарищи, господа - мужики, - заголосил он. – Это не менты. Это бандиты, переодетые в полицейскую форму. Они хотели меня убить однажды, чтоб гряду закупить. А я вырвался. Валите их. Закройте в сарай и стерегите и не выпускайте до завтрашнего вечера. И не слушайте, чтобы они не говорили. Они вас в обман захотят завести. Позатыкайте им рты кляпами. Я с начальством и полицией завтра приеду. И сдадим их.

   Всколыхнулись мужики. Да ещё как всколыхнулись! Девятым валом пошли.   Через баб, а порой и по головам баб, сметая стулья, завалили полицейских, крепко приложились пинками, несмотря на крики: да менты мы, настоящие, менты, а он жулик. Это, кто жулик? Товарищ с гряды. Да он же и закусь привёз и водку. И шубу подарил.

- Такая блестящая идея, - сказал Константин первый, глядя  на сцепившихся и катавшихся по полу,- и такое неожиданное и позорное  фиаско. Да. «Библия» права: мне грустно, когда я вижу избивающих друг друга братьев. – Он порылся в кармане, вытащил тысячную и положил на стол.- Это моя посильная помощь. На две бутылки хватит. Может, сдружатся.

    Повернувшись к онемевшим бабам,  гаркнул.

- Бабы! Мужиков ваших бьют, а вы сидите! В атаку.

   Он хотел посмотреть на очередной штурм, но, увидев, что бабы выламывают ножки со стульев, решил уклониться от греха подальше и вышел к «Мерседесу» который, несмотря на хуторскую дорогу, помчался, словно стрела,

-Мне скучно, - бормотал он. – Меня съедает недовольство. Нужна новая идея.

   И она пришла, как и в прошедший раз.

   Увидев стоявший на обочине, «Запорожец», на дверцах которого были нарисованы огромные кресты,  тормознул.

- Божественная машина. Сам Бог мне помогает.

   Он выскочил, заглянул в «Запорожец» никого. На сиденье лежала раскрытая  «Библия», а из посадки с шумом сильного горного водопада доносился звук полива и  голос: Господи, помоги мне… Слушать дальше он не стал.  Осмотрелся по сторонам. Тоже никого. Достав листок и ручку, написал: «За твою веру в Меня превращаю твой  «Запорожец» в «Мерседес». Твой Господь Бог». И подсунул листок под бегунок.

- Пусть менты ищут «Мерседес», а мне и в «Запорожце» хорошо.

   Отъехав в конец посадки, он спрятал «Запорожец» за кустами и стал смотреть в сторону оставленного «Мерседеса». Из посадки вышел мужик в чёрной рясе, и, увидев «Мерседес»,  заметался вокруг, потом упал на колени и стал бешено креститься, приговаривая: Слава Тебе, Господи, что услышал меня.

- Вот паразит. А. Мочится и молится. Ну, погоди. Сын Мой, - набрав в легкие побольше воздуха, рявкнул Константин первый. - Не смей подходить ко  мне, ибо место, на котором я стою свято, и если ты подойдешь ко мне, оно сожжет тебя огнём божественным и превратит в пепел. Слушай и внимай божественному голосу, - заревел он. -  Я твой бог  говорю тебе: сними обувь свою грешную и босиком сделай тысячу кругов бегом без остановки вокруг «Мерседеса». А догонит тебя полиция и скажет, что «Мерседес» не твой, а авантюриста – жулика, то плюнь им в грешные рожи и ответь: кого мне больше слушать вас, человечков, или Бога.

   Поп налёг на ноги. Замелькала чёрная ряса, но Константину первому уже было не интересно.

- А теперь к делу, - он уселся в «Запорожец». - Адью. хуторская Россия. Курс на остров КИС.

   Размечтался Константин первый и не заметил, как из – за поворота, натужно хрипя, выползла тяжеловесная фура.