Дети как доноры крови

 

 

Сегодня хочу Вам рассказать о мемориальном комплексе, который находится в деревне Красный Берег, Гомельской области.

Среди яблоневого сада, стоят белые аккуратно вылитые из бетона школьные парты, из-под которых течет река крови. Парты изображают школьный класс, к глубокому сожалению класс не живых, а мертвых детей.

 

 

Во времена Великой Отечественной войны, немцы создали один из страшных концлагерей, который был предназначен для детей от 4-15 лет.

Дети становились донорами крови, для раненых немецких солдат. Фашисты считали, детскую кровь, намного чище и здоровее, чем у взрослых.

В основном кровь собирали традиционным способом из - вены. Но в Красном Береге испытывали другой способ, новый. Детей подвешивали под мышки и сжимали грудь. Что бы кровь не сворачивалась, вводили некий препарат через укол. Кожа на ступнях срезалась или делались глубокие надрезы. Вся кровь стекала в герметичные ванночки.

Детки умирали. Далее как отработанный материал, ребятишек свозили и сжигали.

Через этот ад, прошло почти 2000 детей, из которых осталось в живых лишь 9 человек.

В мемориальном комплексе установлена доска с письмом, 15 летней девочки Кати Сусаниной, для своего отца. Строки из которого читать не выносимо.

 

"Дорогой папенька! Пишу тебе письмо с немецкой каторги. Когда ты, папенька, будешь читать это письмо, меня в живых уже не будет. Моя просьба к тебе, отец, покарай немецких кровопийц. Это завещание твоей умирающей дочери. Несколько слов о матери. Когда вернешься, маму не ищи, ее расстреляли немцы. Когда допытывались о тебе, офицер бил ее плеткой по лицу. Мама не стерпела и гордо сказала, вот ее последние слова: ”Вы не запугаете меня битьем.

Я уверена, что муж вернется назад и вышвырнет вас, подлых захватчиков, вон". И офицер выстрелил маме в рот. Дорогой папенька, мне сегодня исполнилось 15 лет. Если бы сейчас встретил меня, то не узнал бы свою дочь. Я стала очень худенькой, мои глаза впали, косички мне остригли наголо, руки высохли, похожи на грабли. Когда я кашляю, изо рта идет кровь. Мне отбили легкие. А помнишь, папа, два года тому назад мне исполнилось 13, какие хорошие были именины. Ты мне тогда сказал: “Расти, доченька, на радость большой”. Играл патефон, подруги поздравляли меня с днем рождения, и мы пели нашу любимую пионерскую песню. А теперь, когда я взгляну на себя в зеркало, — платье рваное, номер, как у преступника, сама худая, как скелет, и соленые слезы в глазах. Что толку, что мне исполнилось 15 лет. Я никому не нужна. Здесь многие люди никому не нужны. Бродят, затравленные голодными овчарками. Я работаю рабыней у немца Ширлина, работаю прачкой, стираю белье, мою полы. Работы много, а кушать два раза в день, в корыте с Розой и Кларой. Так хозяйка зовет свиней. Так приказал барон. “Русы были и есть свинья”. Я боюсь Клары, это большая жадная свинья. Она мне один раз чуть не откусила палец, когда я доставала из корыта картошку. Живу в сарае. В комнаты мне входить нельзя. Один раз горничная полька Юзефа дала мне кусочек хлеба. Хозяйка увидела и долго била Юзефу плеткой по голове и спине. Два раза я убегала. Меня находил их дворник. Тогда сам барон срывал с меня платье и бил ногами. Когда теряла сознание, на меня выливали ведро воды и бросали в подвал. Новость. Сказала Юзефа. Хозяева уезжают в Германию с большой партией невольников и берут меня с собой. Я не поеду в эту трижды проклятую Германию. Я решила, что лучше умереть в родной стороночке, чем быть втоптанной в проклятую немецкую землю. Я не хочу больше мучиться рабыней у проклятых жестоких немцев, не дававших мне жить. Завещаю, папа, отомстить за маму и за меня. Прощай, добрый папенька. Ухожу умирать. Твоя дочь Катя Сусанина. Мое сердце верит — письмо дойдет. 12 марта 1943 года".