Диакон Андрей Кураев: «РПЦ ломится в общество через чёрный ход...»

Московская патриархия пытается расширить сферу своего влияния не открытой миссионерской деятельностью, а тайными договоренностями с властями.

Аргументировано и исчерпывающе объяснил нюансы политики Русской Православной церкви дьякон Андрей Кураев:

«Когда пацан входит в новый для него мужской коллектив (казарма, зона, новый школьный класс, дворовая команда...), который сформировался ещё до его появления, он решает проблему своего статуса в местной иерархии.

Он не знает - что ему может быть позволено. Какие шуточки и выходки поддерживает коллектив, что нравится старшОму, кого можно обидеть, а с кем приятельствовать нельзя просто в силу его невысокого статуса. На какие "нарушения закону" закрывает глаза или даже снисходительно улыбается учитель-командир-бригадир. А за что бьют морду без предупреждения.

Новичок идет путем проб и ошибок. Он расставляет локти, отвоевывает себе побольше "личного пространства". Осторожно давит по всем направлениям, будучи готовым тут же сдать назад, если нарвется на жесткий отпор.

Собственно, я описал тактику возвращения русской церкви в общественное пространство после советского времени.

При Алексии этот зондаж и провокации шли мягче и не от первого лица. Кирилл решил идти напролом. Его выбор. Но не надо потом недоуменно вопрошать "а нас-то за что?".

Нет, не за веру во Христа Распятого. Не за красивые молитвы на церковнославянском языке. И даже не за критику геев.

А за непрестанные попытки проникнуть во внецерковное пространство, причём через чёрный ход. Чёрный ход - это негласные договоренности с властями.

Когда это расширение идет открыто, через миссионерский аргументированный и не давящий диалог с людьми - это одно. А когда студентов сгоняют на скучные баблабла преосвященных докладчиков - это другое.

Полемика, даже жесткая - это одно. Но "двушечки" и аресты сектантов - это другое.

Телеканал для верующих - прекрасно. Запрет на критику церковной жизни в государственных медиа - требует иной оценки.

Издание своих книг нормально. Цензура светских изданий, концертов, опер, фильмов ненормальна для 21 века.

Оскал добра.

Это же азы аскетики: зло - это не вовремя и некстати реализованное добро. Сам по себе храм мало у кого вызывает аллергию. Но если методы его воздвижения не столь красивы, как его видеопрезентация, - люди говорят "нет".

В Екатеринбургской сквернохрамной истории просто сработал закон Ньютона.

Действие вызвало противодействие. Что давление достигло критических величин, видно из того, что вслед за Ебургом стали закрывать спорные храмовые проекты и в других городах (Красноярск, Тамбов...).

Опрос студентов МГУ показал, что с 12 по 18 годы число тех, кто считает себя православными, снизилось почти вдвое (с 54 до 31 процента). В других университетах спад тоже отмечен, но он не столь резок. Возможно, среди причин - "замена Кураева на Новикова" 🙂

Даже в суперлояльном МГИМО (заходил туда на днях на Столыпинский форум) православные студенты жалуются, что их однокурсникам стал свойственен жёстко антиклерикальный настрой.

Тут нечему удивляться. На днях журналист заставил меня подумать, почему коммунисты ещё в 1970-х годах смягчили своё отношение к церкви.

Я сказал: пожалели доходягу. Церковь тех лет была очевидным инвалидом. Оттого аргумент её защитников был силён: это же наши матери и бабушки. Они на своих плечах вынесли войну, голод и разруху. Ну зачем же им на исходе лет мучиться ещё и в храме? Зачем устраивать им там духоту и давку? Они политически лояльны и неопасны. Перевоспитывать их поздно. Молодежи они неинтересны. Так зачем отбирать у них храм?

Подобранного на улице тощего и вшивого котенка отогрели, откормили. И он вырос в тигра с нескрываемыми людоедскими (инквизиторскими) аппетитами. И при этом требует, чтобы с ним по прежнему сюсюкали и умильно чесали пузико. И если и разрешает себя критиковать - то только за тапки: "он такая лапочка! Он меня так любит, что если я ухожу из дома, он мне мстит за измену и писает мне в тапки!".

Перед патриархом Кириллом был выбор: убеждать или подчинить. И во внутрицерковных отношениях, и во "внешних сношениях" он выбрал второе. Проповедь в интонации "власть имущего", которая не дарит, а понуждает. С битьем воздуха кулаком правой руки в такт своей речи.

Главная ошибка этого стиля - забвение о том, что как по своей сути, так и по обстоятельствам века сего, двадцать первого, вера Христова может быть лишь факультативна.

Этот тезис может быть оспорен. Контраргументы уже изготовлены и озвучены. Я не буду их скрывать и дам ссылку на них:

Достоевский Ф. М. "Братья Карамазовы". Та глава, где слово даётся Великому Инквизитору и не даётся Христу...»