КОММУНИСТИЧЕСКИЙ РАЙ ИЛИ НОВЫЙ КАПИТАЛИЗМ ?

Крах коммунизма – идейный и организационный, произошедший в конце ХХ века, породил массу самых жарких дискуссий. Что случилось: откат назад, от нового прогрессивного строя, буржуазная реставрация или, наоборот, восстановление естественной линии человеческого развития, т.е. буржуазная революция. Споры эти не утихают до сих пор, хотя они уже перенесены со страниц газет и журналов, высоких трибун и студенческих аудиторий в парламентскую практику. Коммунистическая партия до сих пор является крупнейшей российской партией, как по численности членов, так и по поддержке электората, ей оказываемой. Во всех программных документах, всех выступлениях коммунисты заявляют, что крах социализма в России был величайшей трагедией в истории нашей страны, что от самого передового общественного строя мы вернулись к эпохе раннего капитализма периода первоначального накопления капитала, что многие социально-экономические завоевания пролетариата, достигнутые в результате Великого Октября и дальнейшего строительства социализма утрачены безвозвратно. И многие этому верят до сих пор, с ностальгией вспоминая о временах "железного порядка" или "брежневского застоя", когда не было буржуазного разврата, бандитских разборок и дурацкой рекламы по телевизору. Как могло случиться, что после стольких лет тоталитарного режима, жесточайших репрессий, уничтожения целых классов населения, системы концентрационных лагерей, столь много людей не просто разделяют коммунистические взгляды, но и хотят реставрации социалистического строя ?

Помочь разобраться в этой ситуации сможет, на наш взгляд, анализ точек зрения на сущность социализма. Действительно, что из себя представлял тот строй, при котором жила значительная часть населения земного шара на протяжении не менее 70 лет, а некоторые продолжают жить и поныне ? Здесь можно выделить четыре основные точки зрения. Первая из них, разделявшаяся ранее в основном западными исследователями, а сейчас и многими отечественными, считает, что то, что у нас было и есть истинный социализм, разительно и закономерно отличающийся по своим итогам от первоначально провозглашенных идеалов, историческая форма существования нового общества. Нет только среди них согласия в определении для этого общества места в истории: такой исторический кульбит, как установление коммунистической тоталитарной диктатуры, не вмещается ни в одну прогрессистскую концепцию закономерного развития общества. Поэтому они очень довольны тем, что Россия вновь вернулась на столбовую дорогу общественного развития, которую они отождествляют в западной моделью.

Вторая концепция также считает, что существовавший у нас строй и был истинным социализмом, а все то, что про него говорят плохого это просто преувеличения и клевета. Все репрессии, уничтожение как класса буржуазии, крестьянства, интеллигенции и т.п., они считают исторически оправданными проявлениями классовой борьбы. Именно на таких позициях стоит нынешняя Коммунистическая партия Российской Федерации, если не верить парламентским заявлениям ее вождей, а просто открыть программу партии.

Третьи придерживаются точки зрения, что строй, существовавший у нас более 70 лет, также был социализмом, но не совсем истинным, а как бы слегка ущербным, деформированным. Представители этой точки зрения спорят о степени и глубине деформации, и в соответствии с марксистским учением о базисе и надстройке, делятся на сторонников того, что это была деформация лишь политической надстройки, особенно это касается периода сталинизма, что, однако, не затрагивало глубинной положительной сущности социализма. Другие считают, что деформации затронули саму сущность социализма, но были успешно исправлены в ходе перестройки, демократизации, гласности и ускорения. Поэтому они также недоумевают по поводу краха коммунизма, восстановившего, по их мнению, свой первоначально кристально-незамутненный ленинский облик. Некоторые доказывают, что первоначальный истинный социализм в ходе деформаций, отхода от заветов великих коммунистических вождей, переродился и стал вариантом государственного капитализма, но у него еще были шансы возвращения к своим истокам, однако упущенные после краха политики перестройки. Но все эти точки зрения объединяет святая уверенность в том, что истинный социализм возможен, но всякие причины – внешние и внутренние, помешали его последовательному внедрению.

Четвертая точка зрения, тоже считает, что истинный социализм возможен и это, по их мнению, научно доказано классиками марксизма, но, к сожалению, тот строй, который существовал у нас к этим теоретическим построениям никакого отношения не имеет - это был "несоциализм". Содержательная характеристика этого "нестроя" у разных представителей этой точки зрения различается, но в истинности своего основного тезиса они уверены. По их мнению, светлое социалистическое будущее у человечества еще впереди.

Таким образом, содержательный анализ точек зрения на сущность социализма показывает, что вторую из них можно отбросить как несерьезную ( но, к сожалению, только в теоретическом плане); третью, как постепенное приближение к четвертой, а, следовательно, как ее разновидность. Остаются первая и четвертая точки зрения. Какая из них лучше отражает сущность коммунистического строя, а, следовательно, точнее может описать современную ситуацию ? Что бы ответить на этот вопрос необходимо обратиться к рассмотрению конкретных взглядов наиболее ярких представителей этих точек зрения.

Здесь нужно заметить, что если фактический конец коммунизма приходится на последнее десятилетие ХХ века, то теоретически он был предсказан еще гораздо раньше. Правда, теоретики не сразу подошли к пониманию сущности коммунистического общества и вначале просто возмущались беспринципными действиями большевиков. На место возмущения постепенно пришло осознание закономерности их действий, так появились первые критики большевистского режима. Просто критика коммунизма началась практически с самого момента прихода большевиков к власти; она была как внутренней, т.е. со стороны членов самой большевистской партии, так и внешней – со стороны противников "советской власти". Но она долгое время носила поверхностно-ситуативный характер. Даже "умница" Троцкий не поднялся выше идеи бюрократических извращений идеи социализма и узурпации диктатуры пролетариата сталинской кликой. Это был период так сказать раннего социализма, когда его сущность еще окончательно не проявила себя. Понимание истинной сущности социализма падает уже на 50-е годы, т.е. на время хрущевских разоблачений "культа личности" Сталина. Оправившись после шока, многие люди не смогли понять, как такое могло случиться в справедливом социалистическом обществе. Тогда то впервые и была сформулирована мысль, что социализм совсем не то, за что он себя выдает. Первым попытался это доказать один из ведущих коммунистов Югославии Милован Джилас.

* * * * * *

Милован Джилас родился 12 июня 1911 года в селе Подбишче возле города Колашина в Черногории. В Белградском университете изучал юриспруденцию и литературу. В 1932 году вступил в Компартию Югославии, тогда же был арестован и пробыл в заключении до 1935 года. В 1937 году, во время внутрипартийной борьбы, примкнул к группе Иосифа Броз Тито, который реорганизовал КПЮ. С 1937 года М. Джилас - член ЦК КПЮ, с 1940 – член исполкома ЦК КПЮ, что соответствовало нашему члену политбюро. Таким образом, еще до начала войны он занял одну из самых высоких должностей в партийном руководстве.

В 1941 году, после занятия Югославии войсками нацистской Германии и фашистской Италии, руководство КПЮ посылает М. Джиласа вместе с М. Пьяде для подготовки восстания. В конце 1943 года М. Джилас входит в президиум Антифашистского веча народного освобождения Югославии - АВНОЮ.

В 1945 году, после окончания второй мировой войны, АВНОЮ было переименовано во Временную народную скупщину, куда вошел М. Джилас, получив одновременно пост министра по делам Черногории. В 1948 году М. Джилас секретарь Исполнительного бюро ЦК СКЮ. В начале 1953 года М. Джилас становится одним из четырех вице-президентов Югославии, в конце 1953 года - председателем Союзной народной скупщины.

Конфликт с партией и правительством возник у М. Джиласа после того как он резко выступил против превращения компартии в правящий класс страны и морального ее разложения. Свои мысли он вначале высказал в серии статей, опубликованных в газете "Борба" в октябре 1953-го - январе 1954 года. В статьях он упрекал режим в переходе на сталинские методы управления, стоял за создание второй социалистической партии, высказывался против вмешательства партии в работу органов правосудия, выносящих приговоры, по его мнению, не на основе закона, а на основании диалектического и исторического материализма. 17 января 1954 года 111 внеочередной пленум ЦК Союза коммунистов Югославии принял решением о смещении М. Джиласа со всех партийных и правительственных постов на основании того, что его антимарксистские, антиленинские ревизионистские устремления были фактически направлены против СКЮ. Черногория лишила М. Джиласа депутатского мандата, в марте 1954 года он исключен из партии. 24 января 1955 года М. Джилас был приговорен условно к 18 месяцам заключения за клеветнические заявления, в которых он изображал положение в Югославии в злонамеренно искаженном виде. 29 октября 1956 года М. Джилас открыто одобрил венгерское антикоммунистическое восстание, критиковал режим Тито и коммунизм, как таковой, за что был осужден на 3 года тюрьмы. В этот период ему удается передать своему издателю рукопись книги "Новый класс", после опубликования которой ( октябрь 1957 года ) его судят повторно и приговаривают к 7 годам. В январе 1961 он досрочно освобожден, однако через 3 месяца снова взят под стражу в связи с опубликованием книги "Беседы со Сталиным". На этот раз он был обвинен в разглашении государственной тайны.

В декабре 1966 года М. Джиласа освобождают из тюрьмы ( он отбывал заключение в печально известной еще с австро-венгерских времен тюрьме города Сремска Митровица ), но не восстанавливают в гражданских правах: в стране он не имеет права выступать публично, его произведения не печатают, не возвращают боевых наград и т.д. Правда, через некоторое время ему позволили выезжать за границу, где он выступал с лекциями, давал интервью представителям средств массовой информации. В 1969 году выходит его книга "Несовершенное общество", которая как и другие его произведения, запрещена в Югославии. Вскоре ему запрещают и выезды за границу вплоть до 1986 года. В период краха коммунизма в странах Восточной Европы и СССР Милован Джилас принимал активное участие в политических событиях. Он мог считать себя счастливым человеком, т.к. дожил до предсказанных им в его работах событий.

В чем же суть теории "нового класса" Милована Джиласа ? Свою критику коммунизма он начал с основ, т.е. теории Карла Маркса. Джилас считал, что коммунистические теоретики, включая Маркса и Энгельса, не открыли ни одного из базовых начал своего учения. Таковые взяты "со стороны" и увязаны в систему с намерением, пусть даже и вопреки собственной воле, заложить фундамент нового осмысления мира. Но при этом они претендовали на величайшую научность, основанную якобы на диалектике и материализме, в чем, по мнению Джиласа, кроется зародыш будущего коммунистического деспотизма.

Ленин, по словам М. Джиласа, довел революционные тезисы Маркса, условные и отнюдь не для всех обязательные, в принципы – абсолютные и универсальные. С чем это было связано ? Джилас считает, что с фактической отсталостью России: "...чем менее подготовленными к промышленному подъему оказывались где-то ( в России, затем в Китае, например ) экономические силы и общественные отношения, с тем большей решительностью и окончательностью бралась там на вооружение и возводилась в догму революционная сторона учения Маркса". [ 2, 170-171 ] Местный капитал, в отличии от стран Западной Европы и США, а также классы и либеральные партии, его представлявшие, были во всех отношениях слабы для решения проблемы индустриализации. Революция, и не только антифеодальная, стала здесь неизбежностью, жизненной потребностью нации, чтобы не оказаться добычей развитых государств и монополий и не сойти с исторической сцены. Для революции же и быстрой индустриализации нужны были величайшие жертвоприношения, сверхжесткое, за гранью всякого смысла, насилие, чем и диктовалось необходимость не только обещать "царствие небесное на земле", но и добиваться, чтобы люди в это искренне поверили. Ни либеральная буржуазия, ни даже представители других революционных социалистических партий, таких как эсеры и меньшевики, не были способны на это. Они не претендовали на большее, чем насильственное разрушение препятствий свободному развитию капитализма. Но проблема-то, по мнению М. Джиласа, стояла по-иному: и возвращение назад и свободное капиталистическое развитие для России и других таких же стран было одинаково невозможны, неосуществимы. На такую роль могла претендовать только коммунистическая партия с жесткой внутренней дисциплиной и идеологически сплоченная, т.е. ленинская "партия нового типа", "орден революционеров", как назвал ее позднее Сталин. Этим тезисом Джилас разрешает старое противоречие коммунистической теории, особенно в ее ленинской интерпретации: если не созрели еще условия, то для чего революция ? Индустриализация, по его мнению, как неизбежная и законная потребность, соединилась в странах коммунистических революций со способом ее осуществления по-коммунистически. Т.е. мы имеем дело не с социалистическим революциями как таковыми, они, по мнению Джиласа, вообще невозможны, а с модернизационными, т.е. стремящимися любой ценой сократить отставание своих стран от развитого Запада.

Для исполнения этих целей и захвата власти нужна была хоть и малочисленная, но сплоченная и дисциплинированная группа, концентрация в одних руках не только материальных, но и духовных богатств, а также крайний развал прежней системы управления. Именно такие условия сложились, по мнению Джиласа, в период после Февральской революции в России, не без деятельного участия самих большевиков, постаравшихся довести деморализацию воюющей армии для крайнего предела. Для обеспечения поддержки народных масс большевики выступили не под собственными лозунгами, а теми, которые имели наибольшую популярность в обществе, что не помешало им почти сразу же после победы и забыть о них ( мире - народам, земле - крестьянам, фабриках - рабочим ). Таким образом, делает вывод Милован Джилас: "Единственно коммунистические партии - политически консолидированные, тесно сплоченные вокруг центра, свободные от идеологической разноголосицы - способны осуществить революцию". [ 2, с.185 ] Остальные силы и партии, так или иначе принимавшие участие в революции, были лишь ее попутчиками и подручными коммунистов, от которых они почти сразу избавились. Особенно ярко это видно на примере партии левых эсеров, лозунги которой использовали коммунисты, но не собирались допускать ее до управления страной. В этой монополии на власть, концентрации сил и видит Джилас зародыш будущего "нового класса".

Кому же достается победа в этой неизвестной революции, по мнению Джиласа, если в ней принимают участие народные массы, а производится она от имени пролетариата, обещая ему в результате диктатуру ? Как и в случае всех предшествующих революций, т.е. буржуазных, будущему господствующему классу.

В данном случае его роль исполняет бюрократия, но не простая, а в виде коммунистической партии, свершившей эту революцию. Как и все предшествующие революции, эта также пожирает своих детей, но не всех, а только тех, кто искренне воспринял идеи и лозунги революции, наивно верил в возможность их осуществления. Побеждает в революции течение, усматривающее первостепенный смысл революции в захвате и укреплении власти – инструмента будущего индустриального переустройства общества. Не случайно, по мнению Милована Джиласа, во внутрипартийной борьбе в ВКП(б) победили не выдающиеся революционеры и теоретики коммунизма – Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, а скромный секретарь оргбюро товарищ Сталин, в руках которого были все нити кадрового управления.

Материальной основой формирования "нового класса", по мнению Джиласа, являются новые отношения собственности: "Иллюзии, которые коммунистическая революция создает по поводу своих истинных целей и возможностей, были бы не сильнее и не живучее рожденных прежними революциями, не открой она особого, нового способа разрешения отношений собственности, другими словами, – не стань ее итогом совершенно новая форма собственности". [ 2, 189 ] Если раньше революции заменяли в лучшем случае одну форму частной собственности на другую, то в итоге коммунистической революции фактически господствующей становиться только одна, а именно коллективная форма собственности. Это и создает иллюзию, что средства производства находятся в собственности не у одного класса, а у всего общества, а отношения эксплуатации канули в лету. Но это был обман и самообман, экспроприация крупных, средних, а затем и мелких собственников никак не была связана с экономической необходимостью и поднятием эффективности производства, но исключительно с контролем над всеми возможными производителями.

Отметает Джилас и предположение о том, что новый строй по своей сути является государственным капитализмом. Это предположение кажется уместным, т.к. новый класс выполняет роль ранее принадлежащую буржуазии, а регулированием всех политических, трудовых и иных отношений в обществе занимается государство и, что особенно важно, оно же распределяет и использует национальный доход, руководит формально превращенными в государственную собственность материальными ресурсами. На самом деле, по его мнению, здесь всем руководит не государство, а стоящей над ним и за его спиной коммунистической партией, в лице достаточно узкой прослойки профессиональной партийной бюрократии. Именно эта бюрократия пользуется, управляет и распоряжается в конечном итоге государственным и обобществленным имуществом, как и всей жизнью общества. Поэтому, Джилас предостерегает от возможных иллюзий о простых способах реформирования этого общества. Если государственный капитализм это преддверие социализма, как утверждал Ленин, то, следовательно, его можно реформировать путем административных улучшений, создать так сказать "социализм с человеческим лицом". Но теперь-то все мы знаем, чем кончаются все эти попытки. То же самое относится и к движению в обратную сторону, т.е. к капитализму. Если это государственный капитализм, то превратить его в обычный достаточно лишь приватизацией собственности. Но опять же история показала, что процессу приватизации должна предшествовать политическая революция, свершившаяся в России в ходе подавления августовского коммунистического путча 1991 года.

Таким образом, Джилас фиксирует в истории действительно новое явление, назвав его новым классом, т.к. аналогов и предшественников в истории у него не было: "Этот новый класс, бюрократия", а точнее сказать политическая бюрократия, не только несет в себе все черты прежних классов из истории человеческого общества, но и выделяется определенной самобытностью, новизной". [ 2, 198 ] В силу того, что новый класс не вышел из недр реальных общественно-экономических процессов, его зачатки могли находиться только внутри организации особого рода, опирающейся га сверхдисциплинированность и непреложное идейно-философское единообразие в своих рядах. Свои объективно слабые позиции в экономической и других сфера жизни общества зачатки нового класса должны были на первых порах компенсировать субъективными факторами особого порядка, т.е. единством сознания и железной дисциплиной. Корни нового класса находятся в партии особого – большевистского – типа. Воистину прав был Ленин, считавший свою партию уникальной в истории человечества, но знал ли он, что она превратиться в начало нового класса ? Вероятно, догадывался, иначе не обсуждались бы столь остро вопросы партмаксимума и критерии потомственности пролетариата. Это последнее неслучайно, по мнению Милована Джиласа, т.к. социально новый класс – пролетарского происхождения. В той или иной мере тут возможны расхождения, вызванные специфическими национальными условиями. Но "сырье", из которого произрастает, формируется новый класс, – это пролетариат слаборазвитой страны, и сам отсталый.

Кто же принадлежит к новому классу ? Этот вопрос у Джиласа вызывает некоторую растерянность и он дает явно расплывчатое определение: "Обобщая, к новому классу можно отнести тех, кто исключительно благодаря монополии на управление получает особые привилегии и материальные преимущества". [ 2, 200 ] Зато Джилас подмечает интересную закономерность, что по мере формирования нового класса значение собственно партии сильно подает. Здесь можно даже говорить по Оруэлу о внутренней и внешней партии. Внутренняя партия - это и есть новый класс; с некоторых пор она становится замкнутой и малопроницаемой для посторонних, привилегии начинают передаваться по наследству. Внешняя партия с одной стороны продолжает играть роль кадрового резерва, т.к. представители нового класса отчетливо понимают, что без прилива новой крови начнется идейно-организационный застой, а с другой - она должна доказывать, что по прежнему партия едина и монолитна.

Решающим аргументом, доказывающим превращение ядра коммунистической партии в новый класс, для Милована Джиласа является анализ отношений собственности: "Аналогично ситуации с любым собственническим классом, и в данном случае доказательством, что речь идет об особом классе, выступает собственность, а также особые взаимоотношения с другими классами. При этом и классовая принадлежность отдельного субъекта проверяется материальными и иными преимуществами, этой собственностью предоставляемыми". [ 2, c.204 ] Если понятие собственности рассматривать согласно формуле воспринятой наукой еще из римского права, то есть как владение, пользование и распоряжение ( usus, fructus, abusus ) материальным продуктом, то упомянутая коммунистическая политическая бюрократия таким образом и поступает с национализированным имуществом. А если индивидуальную принадлежность к этой бюрократии, к новому общественному классу, рассматривать как использование преимуществ, предоставляемых собственностью, то принадлежность партийной, политической бюрократии к новому классу выражается в материальном вознаграждении – большем, чем то, которым общество обязано было бы оплачивать определенные функции, равно как и в привилегированном общественном положении, которое само по себе приносит всевозможные преимущества. На деле собственность нового класса проявляется в виде исключительного права, монополии партийной, политической бюрократии на распределение национального дохода, регламентацию уровня заработков, выработку направлений хозяйственного развития, также как распоряжение национализированным и другим имуществом, что в глазах обычного человека однозначно выглядит более удобной, обеспеченной и отнюдь не перегруженной трудом жизнью коммунистических функционеров. Не случайно общественная борьба с коммунизмом начинается именно под флагом наступления на привилегии партийных и государственных чиновников.

Разрушая частную собственность в принципе, новый класс не мог базироваться на каком-нибудь вновь изобретенном ее подвиде. Частнособственнические отношения оказались не просто негодящимися для реализации его господства, но и само их устранение являлось условием экономического преобразования нации. Свое могущество, привилегии, идеологию, привычки новый класс черпает из некоей особой, специальной формы собственности. Это - коллективная собственность, то есть та, которой он управляет и которую распределяет "от имени" нации, "от имени" общества.

Таким образом, по мнению Милована Джиласа, в коммунистических странах существовал особый режим, который в настоящее время принято называть тоталитарным, основанный на коллективной собственности нового господствующего класса. Это общество, по его мнению, единственно возможное социалистическое общество. Его основной задачей стала индустриализация отсталой национальной экономики; выполнив эту задачу новый класс, как до этого и другие эксплуататорские классы, должен был уступить дорогу новым прогрессивным классам. Так были заданы основные временные рамки существования нового класса. И нужно сказать, что здесь Милован Джилас не ошибся.

* * * * * *

О жизни и деятельности нашего соотечественника Михаила Сергеевича Восленского нам, к сожалению, известно несколько меньше, чем об иностранце Миловане Джиласе, что еще раз подтверждает древнюю формулу, что "несть пророка в отечестве своем". Родился Михаил Сергеевич в 1920 году. После войны работал на Нюрнбергском процессе, затем в Союзном контрольном совете по Германии ( в Берлине ). В 1953-1972 гг. - в АН СССР старшим научным сотрудником, ученым секретарем комиссии по разоружению. С 1972 года живет и работает в ФРГ. В 1976 году лишен советского гражданства, а в августе 1990 восстановлен в нем. В настоящее время - директор Исследовательского института по изучению советской современности в Бонне. Таким образом, перед нами типичная биография рядового диссидента эпохи брежневского застоя. Чем же интересна для нас эта личность ? А тем, что в 1980 году, как раз в том году на который было намечено построение основ коммунистического общества в Советском союзе, он в Германии опубликовал книгу под сугубо бюрократически названием "Номенклатура". Но последовавшая за этим серия переизданий этой книги на разных языках свидетельствовала о том, что название содержит какой-то подвох и книга совсем не об этом. И действительно, книга оказалась о новом правящем классе в СССР и других странах реального социализма.

У Восленского, в отличии от Джиласа, исходные посылки совершенно иные. Он первоначально исследует советское общества на предмет соответствия его изначальным идеалам, открытым классиками марксизма – Марксом и Энгельсом. И приходит к окончательному выводу, что "реальный социализм" – это не общество, предсказанное Марксом". [ 1, с. 552 ] Маркс, по словам Восленского, считал своим самым важным открытием диктатуру пролетариата. Но ни в одной стране реального социализма такой диктатуры никогда не было, а только, наоборот, "диктатура над пролетариатом" ( Троцкий ), диктатура номенклатуры, как он называет новый правящий класс "социалистических обществ". Еще один важный момент, отличающий современные ему социалистические общества от марксистского идеала: Маркс предсказывал в качестве результата пролетарской революции возникновение бесклассового коммунистического общества – без государства, армии, полиции и бюрократии. Действительный результат всех революций, именующих себя "пролетарскими", оказался прямо противоположным: возникло общество с антагонистическими классами, с государством, армией и полицией несравненно более мощным, чем при капитализме, - общество, в котором политическая бюрократия сделалась господствующим классом. "Это другое общество", - делает вывод Восленский. Если бы Восленский был приверженцем теории деформации социализма, то он предположил бы, что после истинных пролетарских, социалистических революций эти общества переродились. Но Восленский идет дальше, он считает, что и революции были не те. Действительно, Маркс говорил, что социалистические революции первоначально должны были произойти в индустриально развитых западных странах, где в наибольшей степени созрели условия и предпосылки для социалистического обобществления производства. А на самом деле ? Восленский приводит внушительный список стран, среди которых нет ни одной индустриально развитой. На этом основании он делает вывод: "Выявляется любопытная закономерность: "пролетарские революции" произошли только в слаборазвитых странах... Закономерность, следовательно, такова: чем выше уровень развития производительных сил, тем меньше шансов для "пролетарской революции". Это антимарксистская закономерность, но она не перестает быть многократно повторяющейся и не знающей исключения закономерностью". [ 1, с.555 ] Следовательно, "социализм" не следует за капитализмом, а предшествует ему. При этом Восленский, как и Милован Джилас, сразу отвергает идею, что социализм это государственный капитализм. Ни использования государства коммунистами в качестве орудия принуждения, ни наличие эксплуататорского класса не свидетельствует, по его мнению, о том, что перед нами капиталистическое общество. Эксплуататорские классы были и раньше буржуазии. А вот то, что номенклатура превыше всего ставит государственную власть, а не экономическую прибыль и даже более того часто ради нее жертвует экономической целесообразностью, говорит, что перед нами не капиталистический, а некий другой класс, основанный на власти, а не на собственности и соответственно действующий методами внеэкономического принуждения. "Номенклатура - не "новая буржуазия", - делает вывод Восленский, - потому что она вообще не буржуазия". [ 1, c.568 ] В конечном счете он приходит к идее, что социализм это не общественно-экономическая формация, а просто метод управления; тотальное государство же применяется для решения задач, требующих мобилизации всех сил общества. Поэтому самой адекватной характеристикой социалистического общества является, по Восленскому, отнесение его к "азиатскому способу производства", для которого характерно господство государственной собственности, внеэкономического принуждения, преобладание бюрократии как господствующего класса. Он делает только одно уточнение: при социализме номенклатура является не просто бюрократией, а политической бюрократией. Такой вывод не противоречит всему ходу истории России, т.к. она в течении долгого времени так или иначе соприкасалась или даже напрямую входила в круг восточных государств, например, в период монголо-татарского ига. Поэтому и Великая Октябрьская социалистическая революция рассматривается Восленским как Октябрьская контрреволюция и азиатская реставрация. Никак нельзя иначе рассматривать большевистское восстание против социалистического правительства эсеров и меньшевиков, разгон Учредительного собрания, уничтожение только что завоеванных гражданских и политических свобод, введение режима государственного террора, возрождение полицейщины и цензуры, борьба с элементами свободного рынка. Таким образом, по мнению Восленского, октябрьский переворот аналогичен таким событиям в истории как реставрация Стюартов в Англии и Бурбонов во Франции.

Общий вывод, сделанный Восленским в ходе его анализа исторической сущности номенклатуры звучит следующим образом: "Диктатура номенклатуры – это по социальной сущности феодальная реакция, а по методу - "азиатский способ производства". Если идентифицировать этот метод как социализм, то диктатура номенклатуры - феодальный социализм. Еще точнее, это государственно-монополистический феодализм. Но реальный социализм - не высшая ступень феодализма, а, наоборот, реакция феодальных структур общества перед лицом смертельной для них угрозы капиталистического развития, ибо повсюду в мире именно это развитие разрушает основы феодальных обществ". [ 1, c.592 ]

Таким образом, номенклатура Восленского -это не новый класс Милована Джиласа, а всего лишь одна из современных модификаций господствующего слоя восточных деспотий, призванная мобилизовать все силы ради продления существования уходящего общественного порядка - феодального. А поскольку реакция не может продолжаться долго, то и тоталитаризм ждет в недалеком будущем разложение и гибель. Восленский уже пишет о признаках старения номенклатуры.

Что же все таки такое номенклатура по Восленскому ? Та задача, которая оказалась не по зубам Миловану Джиласу, им была разрешена блестяще. Именно Восленский четко определил состав нового класса и критерии отнесения к нему: "Номенклатура - это перечень наиболее важных должностей, кандидатуры на которые предварительно рассматриваются, рекомендуются и утверждаются данным партийным комитетом ( райкомом, горкомом, обкомом партии и т.д. ). Освобождаются от работы лица, входящие в номенклатуру партийного комитета, также лишь с его согласия. В номенклатуру включаются работники, находящиеся на ключевых постах". [ 1, c.14 ] Следовательно, номенклатура - это круг лиц, приобщенных к реальной власти, охватывающей этой властью все общество и строго иерархически организованный по принципу подчинения нижестоящего вышестоящему. Вышестоящими определяется также и наличие привилегий, или даже приобщенность того или иного работника к привилегированному слою. Более того, номенклатура не просто привилегированный класс, он класс господствующий. "Управляющие" – это господствующий класс советского общества. Десятилетиями длившаяся самоотверженная борьба революционеров-марксистов, революция, длительная и суровая гражданская война, истребление целых классов прежнего общества, бесконечные усилия и несчетные жертвы – все это во имя построения справедливого общества без классов и классовых антагонизмов - привели, по мнению Восленского, в итоге лишь к созданию нового классового антагонистического общества. Господствующий класс помещиков сменился в России новым господствующим классом. Социалистическое общество не составило исключения в истории человечества. Как и все предшествовавшие классовые общества, общество реального социализма - тоже антагонистическое. Что позволяет делать ему такие выводы ? Восленский впервые не только дал определение номенклатуры, но и попытался выявить ее внутреннюю структуру, подсчитать численность этого нового класса, выяснить его взаимоотношения с остальной частью партии и с народом. Что дал этот анализ ? Во-первых, все нити реального управления обществом сосредоточены именно в руках номенклатурных работников; советская демократия, участие народа в управлении государством – это всего лишь яркий внешний фасад здания номенклатурного управления. Во-вторых, интересы номенклатуры, сосредоточенные в основном в области сохранения и передачи по наследству своей власти, находятся в явном антагонизме с интересами остального народа, занятого в основном монотонным физическим трудом. В-третьих, та часть общественного богатства, которая достается номенклатуре в ходе его перераспределения, явно позволяет говорить о том, что это класс не просто господствующий, но и эксплуататорский, причем степень эксплуатации явно превышает все капиталистические нормы. Все это и позволяет сделать Восленскому вывод о том, что советское общество также антагонистическое по своему характеру, управляется господствующим классом - номенклатурой, представляющей из себя слой профессиональных управленцев, объединенных жесткой иерархической структурой, осуществляющих эксплуатацию народа, на основе новой – коллективной – формы собственности.

* * * * * *

Теории Джиласа и Восленского многое объединяет. Это и не удивительно, оба они получили марксистское воспитание, занимали пусть и разное, но место в коммунистической иерархии. Тень марксистских догм и представлений так или иначе выступает в их теоретических построениях, несмотря и вопреки их явному желанию от них так или иначе освободиться или хотя бы дистанцироваться. Можно выделить следующие сходные моменты в их теориях:

1) они сходятся на тезисе, что правящий слой в коммунистическом обществе является по своей сути классом;

2) социалистическое общество не просто классовое по своей природе, но классово-антагонистическое;

3) правящий класс осуществляет эксплуатацию остального народа на основе монопольного распоряжения так называемой общенародной собственностью, которая на самом деле является коллективной собственностью класса номенклатуры;

4) причиной формирования нового класса согласно обоим исследователям является фактическая отсталость тех стран, где такие процессы имеют место быть;

5) основой для формирования нового класса является коммунистическая партия нового типа, характеризующаяся жесткой сверхдисциплиной, иерархической подчиненностью нижестоящих вышестоящим, догматическим идейным единством.

На этом пожалуй черты сходства этих теорий и кончаются. Различия и весьма фундаментальные начинаются уже при определении того строя, который складывается в ходе коммунистических революций. Милован Джилас считает его истинным, единственно возможным социализмом, а саму историческую задачу последнего определяет как индустриализацию промышленно отсталой страны. Восленский также считает, что реальный социализм предшествует капитализму, но это, по его мнению, не есть истинный социализм, теорию которого разработали Маркс и Энгельс. Поэтому у него не возникает извечной у марксистов проблемы с формационной характеристикой социализма - это, по его мнению, особая стадия феодализма, использующая азиатский способ производства для продления своего господства. Отсюда у Восленского подчеркивание паразитарного характера социализма, не ведущего к повышению эффективности общественного производства, использующего его исключительно с целью воспроизводства главной ценности номенклатуры – власти. Поэтому коммунисты не очень-то стремились развивать производство, особенно производство предметов потребления, а концентрировали свои усилия на развитии тяжелой промышленности - основе военно-промышленного комплекса. Это было фундаментом как собственно экспансивной политики коммунистических стран, так и их глобалистских претензий, что признается Восленским также паразитической чертой. Это, по его мнению, свидетельствует о скором историческом конце номенклатуры.

Милован Джилас, наоборот, подчеркивает созидательную функцию нового класса, главной исторической задачей которого считает именно индустриализацию отсталой страны. Выходит, что, по его мнению, социализм это всего лишь долгий и мучительный путь к капитализму. Восленский возражает на это, что коммунистические революции происходили и в тех странах, где не стояла задача индустриализации и даже там, где вообще не было никакого пролетариата. ( Правда, это возражение вряд ли можно признать основательным: задача индустриализации может стоять в любой стране, независимо от уровня ее социально-экономического развития, здесь все дело скорее в субъективном факторе, т.е. наличии сил заинтересованных в этом процессе ). Поэтому Восленский возражает против характеристики социализма Джиласом как "промышленного феодализма". Мы не будем углубляться в дебри марксистского анализа формационной принадлежности социализма, оставим этот спор на совести приверженцев самого марксизма, но здесь отметим, что не характеристика Джиласа, а его вывод о привязке социализма к индустриализации выглядит убедительней, чем рассуждения Восленского о паразитарном характере социализма. Здесь, на наш взгляд, сказалась разница во времени и условиях, в которых существовали Джилас и Восленский. Первый был свидетелем ранней стадии формирования нового класса, к тому же, хоть и с некоторыми оговорками, но в стране близкой к Западной Европе. Поэтому кроме заслуг по индустриализации, Джилас отмечает и другие полезные функции номенклатуры, хотя ее оборотную сторону он знал не понаслышке и сам подвергался репрессиям в период своего диссидентства. Восленский работал уже в период заката и разложения номенклатуры, когда ее паразитический характер выявился уже в полной мере, а индустриализация, которая казалась панацеей от всех бед отсталой страны, зашла в тупик, т.к. превратилась в самоедскую экономику бессмысленного разбазаривания сырьевых ресурсов. Оказалось, что номенклатура неспособна распознать объективные тенденции мирового развития и продолжала воспроизводить старый тезис эпохи промышленного переворота Х1Х века о примате тяжелой индустрии.

Таким образом, можно констатировать, что расхождения в теоретических построениях между Джиласом и Восленским носят в основном исторический, а не логический характер: сходясь в основных, сущностных характеристиках номенклатуры, как господствующего эксплуататорского класса антагонистического классового общества, они спорят в основном об историческом месте этого нового класса.

* * * * * *

Представления М.Джиласа и М.С.Восленского расходятся во многих деталях, а иногда даже и в сущностных характеристиках того или иного явления, но их безусловно объединяет представление о господствующем слое коммунистических государств не просто как о бюрократизированной массе управленцев, а именно как устойчивом образовании типа класса со своими специфическими интересами, функциями и психологией. И неважно как этот слой называть – "новым классом" или номенклатурой, суть его от этого не меняется.

После анализа теоретических представлений Милована Джиласа и М.С. Восленского становиться понятным, почему у нас, как впрочем, и во всех других бывших социалистических странах, так сильно развито коммунистическое движение: это свергнутый класс номенклатуры путем реставрации хочет вернуть себе утраченные экономические, социальные и политические позиции. Массовость этому движению придает использование старого приема: наличие внешней партии, призванной затушевать истинные классовые цели коммунистических лидеров. А последние, в отличии от своих исторических предшественников, даже и не стараются особенно скрывать свой шикарный образ жизни, разъезжая на джипах, участвуя в соколиной охоте и т.п., что характерно для всех представителей современного господствующего класса в России – новых русских. Но как мы уже выяснили шикарная жизнь для них не самоцель – главное это нахождение у власти, распоряжение всеми национальными богатствами страны. Пока этого не случилось, коммунисты будут находиться в "непримиримой" оппозиции к правящему режиму, используя любой повод для его критики. Причем, как и раньше, они ориентируются не на марксистские догмы, а на популярность тех или иных лозунгов. Ничем иным нельзя объяснить обращение коммунистов-интернационалистов к патриотической тематике, использование в своей пропаганде понятий о духовности, православии, державности. Главное цель, а не методы ее достижения. Следовательно, можно сделать вывод, что коммунисты нимало не изменились с тех пор как впервые захватили власть и трудно себе представить, что они изменяться, если им удастся прийти к ней в следующий раз.

[1] Восленский М.С. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. - М.: "Советская Россия" совм. с МП "Октябрь", 1991. - 624 с.

[2] Джилас М. Лицо тоталитаризма. - Пер. с сербо-хорватского. - М.: Изд-во "Новости", 1992. - 544 с.