Вторая часть 9 кадр МИСТИЧЕСКАЯ КНИГА

9 кадр.  МИСТИЧЕСКАЯ КНИГА

   Оставив бывшего таксиста, Ляптя направилась к администратору рынка, чтобы определиться с работой. Рассмотрев свои возможности, провинциалка грустно вздохнула.

- Пахать.

   Администратора не оказалось на месте. Громадина охранник с налитыми кровью глазами и затороченным взглядом на вопрос Ляпти, куда ушёл шеф и когда вернётся, вяло бросил.

- Может, придёт, а может и не придёт.

- Что значит, может?

- Стреляют, - равнодушно ответил охранник.

   Провинциалка прошла по лабиринтам рынка и, выйдя со свежей идеей, пустилась на вокзал.

- Чем я хуже Капы, - бормотала она. – Капа Роби играет, а у меня будет роль похлеще. Самая что ни на есть современная.

          Возле мраморного памятника революционному императору

        на деревянной скамейке сидел   знакомый дед – яйцеед.

        "Матушка"    его проблемы не убавила, а   прибавила. Вчера он

        отпраздновал    двухсотлетие.

- Тебе недавно было сто? - удивилась Ляптя.

- Так тогда какая была эпоха, - вздохнул именинник.

   Провинциалка захотела поздравить именинника. За двести лет рюкзак с харчами должен был удвоиться, как и возраст деда. Рюкзак полотном валялся под ногами. Именинник погрузился в вечную дрёму.

   В вечную дрёму погружался и врач, пропускавший по кругу  город - глушь, деревня – рай, город – рай, деревня – глушь. Лапа бизнеса настигла и хозяина дога, который, положив морду на тележку, растянулся во весь рост. В ломбарде хозяина сожрала мутированная моль из египетских пирамид. Рядом с догом валялись оскудевшие баулы иностранного бизнесмена.

- А где бизнесмен? - спросила Ляптя.

   Дог почесал лапой в затылке.

- Там!

   Он ткнул в баулы и погрузился в вечную дрёму. Недалеко от баулов на земле  сидели столетняя бабушка, покрытая плесенью и легендарный человек, обсыпанный щепками от протеза.

   На рынок Ляптя вернулась с экскурсоводом.

- Только не трусь, - бросила она. – Трясёшься, как барабан после удара. Это бизнес, а не Ясная поляна. В бизнесе крепкие нервы нужны, а не просвещение. Говори, как я тебе велела.

- А если милиция прицепится?

- Ей не до тебя будет. Прикладывайся к мегафону и голоси. Дрожи побольше подпускай. На всякий случай дай сигнал, когда мне смываться. Смотри. Если не дашь сигнал, найду и замочу

- А какой сигнал?

- Первую строчку нашего старого гимна знаешь? Широка…

- В первый раз слышу.

- И что ты за экскурсовод  историю своей Родины не знаешь? – упрекнула Ляптя. -  Тогда запоминай. Широка страна моя родная. Правда, она сейчас крепко сузилась, но ничего,  помаленьку расширяется. Её и запоёшь. Я сейчас спрячусь в туалете, а ты минут через пять начинай.

   Экскурсовод прилип глазами к часам.

- Дорогие граждане, - завыл он, когда провинциалка скрылась в туалете. – Я должен сообщить  печальную новость. Рынок заминирован по всему периметру. Выйти из него без помощи сапёра невозможно. Имеется только один выход, но я его вам не укажу, так как вы начнёте толпиться, драться и взорвёте себя и  рынок. К нам спешит  специалист и будет вас по одному выводить.  А вот и он.

   Какая тишина. Не рынок, а кладбище и вышагивающая между рядами «сапёр» - Ляптя с рюкзаком яйцееда.

- Товарищи, господа, - заорала провинциалка. – Ситуация чрезвычайно критична и опасная. Пятый уровень. Выше не бывает. Прошу соблюдать психологический порядок, - молотила Ляптя, - мобильники выключить. Освободите мне палатку, выстраивайтесь в очередь и по одному заходите ко мне. Я буду записывать фамилии, мало ли что может быть и выводить.

- А почему ты в цыганской кофте, - раздался писклявый голос.

- По-твоему, - отрезала Ляптя, - на мины нужно ходить в парадном костюме и с галстуком?  Костюм ему подавай. Это такая мягкая противоосколочная ткань под цыганскую кофту. И поменьше гавкайте, - рассердившись, причесала провинциалка, - а то на голос может взорваться.

   Войдя в палатку, она села за стол, развязала рюкзак, поставила рядом и, вздохнув, перекрестилась.

   Первым  ворвался великан -  грузин в кепке, с окладистой бородой и с ходу прилепился мясистыми губами к уху Ляпти.

- Слющай, - зашептал он. – У меня бабок во, - он полоснул по горлу лопатной ладонью. –  Меня первый на вывод.

   Ляптя почти реально увидела бабки, зависшие в воздухе, но долетать ли они до рюкзака, если идти в лоб? Могут и проскочить, а поэтому и решила не спешить.  Попытать грузина.

- Взятка? – запустила она.

- Нет. Честный подарок. От души. Вот отсюда, - грузин заколотил по груди. – Где сердце. – Он разорвал рубаху, показав жирный левый  коричневый сосок. -  Понимаешь, дорогой. – Грузин с яростью вцепился в бороду и попытался стащить её. -  У меня в Москве две квартиры. – Он порыскал глазами, во что можно было ещё вцепиться и порвать, но ничего подходящего не нашёл, а так, как взвинченные нервы требовали разрядки, грузин сорвал кепку бросил под ноги и стал топтать, приговаривая. – Одна квартира  внизу твоя, - грузин на мгновенье задумался, но страх, страх, -  другая наверху тоже твоя.

- Отягчающее обстоятельство. Уголовный кодекс. Статья…

- Зачем кодекс, зачем статья, дорогой. – Он погладил Ляптю по голове. -  Дача, вила на берегу моря, - застрочил грузин. - Виноград. Всё, всё твое. Всё, что увидит твой глаз, всё твоё.

   Он сыпанул ворох бабок в рюкзак.

- Это смягчающее обстоятельство, - облегчёно  выдохнула Ляптя. - А нотариуса тут случайно нет. Оформили бы виллу.

- Зачем нотариус. Я пишу расписка, что дарю тебе. За рынком мой «Мерседес»  стоит. Бери, езжай. Только пропусти первым. Ноги болят. Дети плачут. Не хотят сиротами быть.

- Хорошо, - бросила провинциалка и гаркнула.

- Следующий.

- Дорогой, - заметался грузин. – А тропинка, где. Зачем следующий. Веди меня.

- Терпение. Наберу человек пять и поведу. Ты первый. Постой за палаткой.

   Полотняная «дверь» взметнулась и в палатку влетела бочковатая тётка с рысьими глазами.

- Грузину не верь, - зашептала она, так же, как и грузин прилепившись губами к уху провинциалки. – Я твоя соотечественница, а грузин иностранец. Все иностранцы подлецы и сволочи, а ты будь русской патриоткой.

- Ты зачем сюда пришла, - осадила Ляптя. – Ругать иностранцев, разводить патриотизм или делом заниматься. – Она повела взгляд на рюкзак. – Это не просто рюкзак. В нём инструменты для разминирования. Я с ними работать буду, чтоб выход очистить. Знаешь, сколько они стоят?

- Ты грузину не верь, - лепетала тётка, несмотря на прицельный намёк.- Ты русская патриотка, меня отечественную первой поставь, а грузина в конец очереди. Всех иностранцев в хвост. Будут наглеть – обруби хвост.

- Что ты вцепилась в иностранцев и патриотизм, - вскипела Ляптя. – Делом нужно заниматься. Понимаешь?

- Как же не понять, как же не понять, Инструменты дорого стоят.

- Слушай, тётя, - накалилась провинциалка. – Инструменты, конечно, дорого стоят, они заграничные, но есть кое – что, что дороже стоит. Понимаешь?

- Как же не понять, как же не понять. Есть и дороже.

- Что ты одно и то же талдычишь, - взбеленилась Ляптя. – Что на месте стоишь. Нужно  вперёд двигаться. Подниматься.

- Как же, как же. Нужно подниматься, двигаться вперёд.

А куда вперёд?

- К рюкзаку, - сорвалась Ляптя. – Я взятки не беру. Вывод бесплатный. Так положено по инструкции, но очередь не инструкция устанавливает, а я. Могу вперёд, могу в хвост. Удавливаешь. Свобода выбора.

- Как же, как же. Свобода выбора.

   Ляптя находилась на грани. Она чувствовала, как трещат нервы и туманится в голове.

- Тётенька, - процедила она, собрав волю, - если тебе не нравится мой рюкзак, вали отсюда.

- Рюкзак нравится. Он хороший.

- Ну, если хороший, работай. Нечего смотрины устраивать.

   Ляптя устало вытерла  хлыставший водопадом пот, когда рюкзак пополнел.

- Следующий.

   Полог откинулся и в палатку не спеша вошёл мужчина с задумчивым взглядом. Он поискал глазами, где сесть, но Ляптя предварительно  убрала стулья и загромоздила их в углу, закрыв шторой.

- Смерть, - протянул он. – Это замечательно. Она восхитительна.  Я философ и часто думаю о  ней. Это взлёт. Рывок в неизведанный мир. Приближение к истинному познанию. Толпе это не понять. Она не достойна жизни. AllesistWert, waszuGrundegeht. Это великий Гегель. Всё разумное – достойно гибели. Я хочу дать Вам совет.

- Вы, дядя, - не вытерпела Ляптя, - пришли лекцию читать и советы давать или спасаться?

- Вот так всегда, - печально произнёс мужчина. – Меня не понимают. Взорвите рынок и Вы войдёте в историю, как вошел Герострат, который сжег знаменитый храм богини Артемиды.  Вы можете мне возразить, что рынок не храм. Рынок больше, чем храм. На рынок ходят все, а в храм немногие. Жизнь пошлая уже тем, что она требует денег. Не пойму, - он приглушил голос. – Бог создал человека, но почему он не дал ему денег? С жизнью нужно расставаться легко и не мучить себя. Это всё, что я хотел Вам посоветовать.

-  У Вас бабки есть, - напрямую долбанула провинциалка.

- А зачем они мне. Я – философ. Как сказал мудрец Брианту: «Всё свое ношу с собой».

   Он вздохнул и вышел.

   Полог шевельнулся, Ляптя заорала.

- Закрыто, закрыто. Я тут бабки подбиваю. Тьфу, зараза, - спохватилась она. –   Ошиблась. Фамилии проверяю, чтобы потом, если рванёт, знать, кого.

   Следующим оказался мужчина неопределенного возраста в помятой и грязной одежде и с пожелтевшим лицом. Облизав выпеченные губы, он наклонился к Ляпте.

- Я бич, - страдальчески протянул он. – Бывший интеллигентный человек. Сейчас бомж. Ты сделай так, чтоб все вышли, а сумки оставили. Я их потом подберу и поделюсь с тобой.

- Ладно, - обессилено сказала Ляптя. – Сделаю. А кто там за тобой?

- Жадные. Не хотели пускать, но я протаранил. Я же весь грязный, они и отхлынули, чтоб не замараться.

   Результаты работы «сапёра» оказались блестящими. Рюкзак был забит до отказа. Ляптя добралась уже до десятого рыночника, когда грянуло  «Широка страна моя родная».

   Она выметнулась из палатки. Экскурсовод ждал её за воротами рынка.

- Ну, ты даешь, - восхищёно сказал он, запихивая бабки за пазуху. - Я бы во век не додумался. Сколько лет тягаюсь с мегафоном, а ни одной копейки через него не пропустил.

   Ляптя достала из рюкзака расписку грузина, порвала и выбросила. Поискала глазами «Мерседес» и сплюнула.

- Дура, - бросила она, - от жадности и в браслет залететь можно.

    По дороге к хозяйке Ляптяа решила зайти в книжный магазин.

- Не заходи, - сказали ей. - Проклятое место.

- Проклятых мест у нас много, - ответила Ляптя. - Строим школу выстраивается особняк. Строим детские ясли - тоже выстраивается особняк. Что ни строй, а проклятые места выстраивают одни особняки.

- А почему?

  Выручила мысль монаха.

- Эпоха бизнеса вращается вокруг Солнца не по часовой стрелке, а против.

            - Так ты возьми и поверни стрелку!

- Поверну, - пообещала Ляптя. — Вот только в этом проклятом магазине побываю.

   Она взяла дверь на себя. Магазин был, как магазин. Ляптя настороженно осмотрелась. За прилавком сидела продавщица. Перед ней лежала книга в кроваво- красных тонах. Тона отражались в глазах продавщицы. Лицо было знакомым. Ляптя издала восхищенное "Ба!" в надежде услышать такое же "Ба". Вместо "Ба!" огромный кактус разлетелся вдребезги. Иголки накрыли Ляптю.

   Пулеметная дробь полосонула по полу. Ляптя нырнула за кадку с фикусом. Очередь поливала, пока дверь не распахнулась. В магазин ворвался свежий ветер. Книга перед продавщицей захлопнулась.

- Магазин грабят! - заорала Ляптя.

   Она оглянулась по сторонам. Магазин был пуст. Только за прилавком сидела бывшая телеграфистка, которую замучил скотина- автор, не хотевший писать двадцать первый том. Через пять минут бывшие знакомые пили чай. Двадцать первый том оказался убойным чудом. Автор вложил в него всю мощь таланта, выращенного на бабках.

- Ну, и что? - спросила Ляптя.

- Что, что, - отрезала продавщица. - Прячься за фикус!

- Свихнулась, - бросила Ляптя.

   И осеклась. За прилавком оказался неимоверный гигант. Фикус разлетелся на куски. Тайна была в книге. Ляптя лихорадочно ткнула в страницу. Попадание оказалось удачным. Гигант исчез. На его месте снова была продавщица.

- Талант, - сказала продавщица. - Хочешь, почитай. Теперь я спрячусь за кадкой.

- Мы что, в прятки играем? - спросила Ляптя.

- Читай том! - бросила продавщица.

   Выстрел, прозвучавший на первой странице, оказался бессмертным. Он устраивал несметное количество катастроф. Земля была на краю гибели. И давно грохнулась бы в бездну. Могучая рука автора держала ее за ось. От бессмертного выстрела появилась масса жертв. Они падали на планету даже из созвездий. Остановить побоище не было никакой возможности.

- Чувствуешь? - спросила продавщица Ляптю.

- Чувствую, - проскрежетала Ляптя.

   Она нацелилась на горло бывшей телеграфистки и уже готова была свернуть ей шею, чтоб услышать прекрасный хруст костей. В магазин влетел свежий ветер. Книга захлопнулась.

- Что со мной было? - спросила потрясенная Ляптя. - Я тебя чуть не угробила.

- Талант! - продавщица похлопала по книге и попыталась листануть ее.

   Ляптя перехватила руку.

- Выкинь этот двадцать первый том, а то чокнешься.

- Не чокнусь, - ответила продавщица.

   Она вышибла из полки новую книгу, как патрон из обоймы. Вместо бессмертного выстрела на первой странице был божественный поцелуй. Автор старательно облизывал свои творения, превращая их в неземных существ. Божественный поцелуй перемещался в постели. От любви скрипела планета.

- Красота спасет мир! - сказала Ляптя.

- От такой красоты у меня из пола торчат одни хрены. Прочитай вот этот пустячок.

   Пустячком оказалась любовная сцена. Выписана она была с мельчайшими подробностями, Ляптя быстро закрыла пустячок.

- А еще какие есть пустячки? - поинтересовалась она.

- Какие хочешь!

- Покажи мне самый-самый малюсенький пустячок.

   Автор работал с размахом. Эпоха бизнесов пустячков не признавала. Была только одна погрешность. Автор начинал с бессмертного выстрела, который накачивал эпоху бизнеса кровью, а заканчивал божественным поцелуем, от которого читатель счастливо вздыхал и безмятежно засыпал.

   Уходя, провинциалка спросила бывшую телеграфистку.

- А где можно купить двадцать первый?

- Нигде. Единственный экземпляр у меня.

   «Неплохо было бы иметь такую книгу, - подумала Ляптя. -  С ней можно такое развернуть, что мало не покажется. Выкрасть».