ТЕСТ НА САМОЦЕНЗУРУ

                  Власть поставила эксперимент. Чем ответят пишущие и говорящие

 

Сегодня, 29.03.2019 первый день действия закона «о неуважении к власти». Стартовал очередной эксперимент, который поставила власть над поднадзорной популяцией. На этот раз над той ее частью, которая относится к пишущему и говорящему сословию. И это не только сотрудники официально зарегистрированных СМИ, но и блогеры. То есть довольно значительная часть популяции.

 

Суть эксперимента проста. Мы готовы включить самоцензуру и обдумывать каждое слово, вытаскивать его из текста и прищурившись смотреть сквозь него на свет, пытаясь понять, прилетит нам за это от власти, или пронесет, или мы все-таки попытаемся сохранить чувство собственного достоинства? Учитывая абсолютно невнятный, абсолютно анти-юридический и анти-правовой характер «закона Клишаса», который невозможно перевести на нормальный русский язык, попытки ради сохранения СМИ и себя в этом СМИ прогибаться под этот закон, чистить под него каждый свой текст и каждую фразу – бесполезны!

 

Еще раз. Медленно, по слогам: бес-по-лез-ны!

 

Что такое закон в условиях басманного правосудия, мы знаем. Захотят – закроют без всякого «закона Клишаса». Как до этого закона заблокировали ЕЖ, Каспаров.ру, Грани.ру и еще свыше 2 миллионов сайтов. Захотят - посадят за упоминание имени Ходорковского, сочтя это распространением идей «нежелательной организации».

Не верите? Считаете гиперболой, публицистическим приемом? Неа, и вот вам свежее доказательство: 2 апреля в Краснодаре стартует суд над главредом «Свободных Медиа» за ролик о нехватке школ в городе. В ролике мелькнул логотип «Открытой России» и главного редактора будут судить за распространение информации о «нежелательной организации». Пора понять, что нет тут никаких законов. Что им можно все – нам ничего. Когда министр обороны Грачев обозвал депутата Юшенкова, впоследствии убитого, «гаденышем», суд отклонил иск депутата об оскорблении, сочтя, что суффиксы «оныш-ёныш» являются уменьшительно-ласкательными, а значит и оскорбления не было. И это было в вегетарианские ельцинские времена.

 

Из 45 лет моего журналистского стажа, первые 20 пришлись на работу в советских партийных изданиях. По той причине, как правильно заметил классик, что никаких других не было. Так вот. Опыт работы в условиях жесткой цензуры учит двум вещам. Первое. Никогда не знаешь, откуда прилетит, поэтому бесполезно пригибаться. Второе. Если наклоняешься сам, тебя перестают уважать и сначала садятся на шею, а потом аккуратно пересаживаются на голову.

 

 Включать самоцензуру для самосохранения бесполезно, а для профессии и для личности – разрушительно. Единственно правильный выбор в условиях того эксперимента, который поставила над нами власть – не обращать на него никакого внимания. Лично я именно так и собираюсь делать.