Глава V. НОВЫЙ МИР ОТКРЫТ.

5 часть повести Стреттон "Джессика".

        Министэ сидел в кресле перед удобным огнём со сборником гимнов в руке, который он закрыл, когда появились трое детей в открытой двери. Джессика видела его бледное и задумчивое лицо время от времени из своего укрытия, но она никогда не встречала горячо, серьезно, пристальный взгляд его глаз, который, казалось, пронизывал всю её убогость и несчастье, и прочитал сразу всю  историю её пустячной жизни. Но прежде чем ее веки могли опускаться, или она могла упасть в почтительной вежливости, лицо министэ вспыхнуло таким сиянием жалости, нежности и сострадания, когда она пристально смотрела на него,  дал ей новое сердце и мужество. Его дети побежали к нему, оставив Джессику на коврике у двери, с нетерпеливыми голосами и жестами рассказали ему о трудностях, с которыми они столкнулись. «Иди сюда, маленькая девочка», - сказал он, и Джессика прошла через ковровое покрытие, пока она не стояла прямо перед ним, сложа руки, и глазами, которые откровенно смотрели ему в глаза. «Как тебя зовут, дитя мое?» - спросил он. -«Джессика», ответила она. «Джессика?» Повторил он с улыбкой; «Это странное имя.» "Мать играла "Джессику" в театре, сэр", - сказала она, - и раньше я была феей в пантомиме, пока не стала слишком высокой и некрасивой. Если буду хороша, когда вырасту, мама говорит, что я тоже буду играть; но мне ещё долго ждать. Вы министэ, сэр? «Да», - ответил он, снова улыбаясь. «Кто такой министэ?» - спросила она.
«Слуга!» - ответил он, задумчиво глядя на красные угли огня. «Папа!» - кричали Джейн и Винни с удивлением; но Джессика пристально смотрела на министэ, который теперь снова вглядывался в её яркие глаза.
«Пожалуйста, сэр, чей слуга вы?» - спросила она. "Раб Божий и человек", - торжественно ответил он. "Джессика, я и твой слуга."
   Дитя покачала головой и пронзительно засмеялась, озираясь вокруг, по  красивой одежде дочерей министэ, в то время как она притянула к себе свои тряпки и слегка вздрогнула, как будто почувствовала укол восточного ветра, который подул  с улицы. Звук её пронзительного детского смеха доставил министэ боль в сердце.

«Кто такой Бог?» - спросил ребенок. «Когда мама в хорошем настроении, иногда она говорит: «Боже, благослови меня!» Вы знаете его, скажите пожалуйста, министэ? Но прежде чем было время ответить, дверь в часовню открылась и Даниэль встал на пороге. Сначала он смотрел мягко вперёд, но затем его серьезное лицо стало ужасно бледным, и он положил руку на дверь, чтобы поддержать себя, пока не смог восстановить свою речь и чувства. Джессика тоже смотрела на него испуганно и нерешительно, как будто стремясь убежать или спрятаться. Министэ был первым, кто стал говорить. «Джессика, - сказал он, - перед моей кафедрой есть место, где ты будешь сидеть, и где я могу тебя видеть всё время.
Будь хорошей девочкой и слушай, и ты услышишь что-нибудь о Боге. Стой, положи этот маленький предмет перед скамьёй у ступеней кафедры. 
Прежде чем она смогла поверить, Джессика очень обрадовалась быть внутри часовни, лицом к сверкающему органу, из которого зазвучало музыкальное напряжение. Недалеко от нее были Джейн и Винни, заглядывая на их скамью с дружескими улыбками и взглядами.
        Было очевидно, что старшая дочь министэ понимала её поведение, и она сделала ей энергичный знак, когда стоять и когда опускаться на колени; но Винни довольствовался улыбкой ей всякий раз, когда её голова поднялась выше вершины скамьи. Джессика была счастлива, но не менее смущена. Дамы и господа ничем не отличались от тех, кого она часто видела, когда была феей в театре; и вскоре её внимание привлек министэ, чьи взгляды часто обрачивались на неё, когда она с нетерпением смотрела с возвышенным лицом на него. Она едва могла понять слова того, что он сказал, но ей понравились тон его голоса и нежная жалость его лица, когда он смотрел вниз на неё. Даниэль подозревал о хорошей сделке, с видом беспокойства и неудовольствия, но она не осознавала его присутствия. Джессика была намерена выяснить, кто такие служитель и Бог.