2 кадр. Берегитесь вокзалов, гостиниц, домоуправлений

2 кадр. БЕРЕГИТЕСЬ ВОКЗАЛОВ, ГОСТИНИЦ, ДОМОУПРАВЛЕНИЙ.

   Вокзал напоминал купол гигантского парашюта. Ляптя шагнула под его стеклянные, словно зеркальные своды  в жаркий летний полдень с фибровым чемоданом в стальных угольниках, на которых играли солнечные «зайчики».

   Чемодан   тотчас оказался под прицелом человека с номерком 13 на затянутой в чёрную робу груди. Человек ослепил Ляптю великолепной улыбкой, поставил ее фибровый скарб на выкрашенную в зелёнку тележку с колёсиками в резиновых шинах, и завязал, словно свое  добро. Узел был похож на увесистую,  виноградную гроздь.

- Куда едем, мадам?

- Не мадам, а мисс. Мусьё Куда надо, туда и едем, - отщёлкнула Ляптя.

- Да ты с характером!

   Так охарактеризовал Ляптю носильщик столичного вокзала.

- А что, с характером тут нельзя?

- Можно, - добродушный ответ. -  Только тут твой фибровый  норов быстро утюгом прогладят.

- А норов у нас не оловянный, товарищ. На паяльник не возьмешь.

   Ляптя снисходительно осмотрела носильщика. Человек кавказских кровей. Его. Фортуна застряла под вокзальными сводами. Носильщик катил тележку без окриков по пробитому Ляптей  проходу в толпе под величественными буквами на фронтоне вокзала. В поезде эти буквы вызвали вздох облегчения у столетнего деда и слова:

- Ну, вот и матушка наша. Тут и решим все.

   Голос диктора дрожал, когда он говорил о "матушке". Проводница выбрасывала из накуренного тамбура мусор, который грязной шлеёй вился за последним вагоном. Ляптя стояла у окна, испытывая вулканические встряски сердца, в котором умирали пепельные посадки и задыхающиеся в пыли морщинистые  акации.

   Носильщик выслушал историю Ляпти о тяжбе с родителями, распрях с директором школы, которую она изложила ему, дабы выбить у него мысли об оловянном норове, и промолчал.

- Что молчишь, мусьё? - с досадой спросила она.

- Сейчас заговорю, мисс - ответил носильщик.

   Мисс понадеялась на французскую деликатность, но разговор оказался чисто русским.  Он существенно уменьшил грошовый бюджет в мелком  карманчике цыганской кофты под тупоголовой  булавкой.

- Но за что? - спросила потрясенная Ляптя.

- За услугу!

   Носильщик наградил Ляптю великолепной улыбкой, показав две подковки червонного золота.

   Ляптя засунула деньги подальше, покрепче заколола булавкой карманчик, застегнула кофту на все пуговицы. Расстегнуть её она решила только в столовой.

   На площади ее чемодан оказался объектом великолепных улыбок человека в чёрной  кожанке и со связкой разнокалиберных ключей с ярко – желтым, словно крохотное солнышко брелочком, которыми он позвякивал, чуть ли не перед носом прохожих и нашептывал медовым голосом: прокатиться дёшево и с ветерком по древней столице. . Великолепные улыбки Ляпте уже не нравились. Она попыталась нырнуть в толпу пассажиров, которые выдавливались из вагонов, как паста из зубного тюбика, но таксист так дружески просигнализировал ей, что пригвоздил к месту.

- Куда?

- Прямо! - бросила Ляптя, пощупав остаток бюджета.

- А дальше куда? - спросил таксист, когда дорога раздвоилась, как клешня рака.

   Город обладал гипнозом. За час он нанес ощутимый удар, который .

 прорвал кофту в том месте, где еще находился островок тверди среди бушующего океана страха. Ляптя стояла возле трехглазого фонаря в позе полководца, проигравшего битву вопреки заманчивым обещаниям Фортуны, пока не вспомнила, что градостроители, закладывая фундамент города, заложили и фундаменты студенческих общежитий.

   В будке с табличкой "Справка" за адрес потребовали монету. За так информацию давал благотворительный человек. Ляптя нашла его на перекрестке. Милиционер отрабатывал свой хлеб под палящим солнцем с палкой, затянутой в шкуру «зебры». Ляптя взяла угол и почувствовала себя отмщенной, когда знакомое такси, чтобы избежать столкновения с ней, ухнуло в трехглазое чудовище, которое выбросило весь спектр солнечных цветов.

   Через два часа Ляптя оказалась возле студенческого общежития. Его зодчий любил строгие линии и в погоне за ними достиг резкого контраста со старинным особняком с округлыми формами. Общежитие находилось возле церквушки имени Святого Пантелея и известного всем респектабельного кладбища, засеянного памятниками, под ними  ютился прах великих, на берегу просторного озера, в водах которого отражались байковые одеяла и вафельные полотенца на железных спинках кроватей. Комендант общежития среди вафельных и байковых горок посоветовал обратиться в гостиницу.

- Там примут!

   Он надел чёрные очки с серебряной цепочкой, закинул её за громадные, чуть ли не в пол лица, уши, чтобы смягчить впечатление от кофты и чемодана абитуриентки.

- Там что, райские кущи? - спросила Ляптя.

   Из общежития она вышла со «стальными» пробками в ушах. Администратор загнал их, чтобы поставить на место зарвавшуюся, чемоданную  абитуриентку.

   Вечерело. Город погружался в часы пик. Они несли несчастье Ляпте. Жизнь обитателей города давала ей основание предполагать, что город живет в ожидании извержения космического вулкана.

   Гостиница обслуживала только интуристов. Сухопарый швейцар с золотистыми галунами отшил отечественную провинциалку, обозвав её деревенской  чуркой с фибровыми амбициями, которая вполне может выспаться и в собственном чемодане.

   Ляптя устроилась на свежем воздухе. Чемодан положила под голову. Покрепче завязала шнурки на туфлях с обугленными подошвами. Утром она обратилась в дежурную комнату милиции, как в последнюю инстанцию. На одной из стен дежурки висело круглое зеркало, на полу валялись пуговицы, клочки волос... Ляптя дрогнула, но осталась. Она продемонстрировала старшине пустые карманы и попыталась заставить его изъять деньги у носильщика.

- Как это я должен сделать?

    Ляптя предложила прорепетировать.

- Подойди к нему. Покажи ствол. И рявкни: гони бабки, а то пришью.

- Гони бабки, а то пришью! – грянул старшина в шутку, не подумав о последствиях, и тотчас присел.

   Чемодан прострогал его макушку. Врезался в сейф. На потолке, словно сердце запульсировала лампочка.

- Креативная реакция, - констатировала Ляптя.

   Неожиданный поворот так притупил старшину, что он никак не мог сообразить, что за человек с лысой макушкой и поседевшими висками отражается в зеркале, и почему он без стука зашёл в служебку, и от чего  собственная макушка моментально полысела, и что это за пятно в цыганской кофте, и как его вытурить? Словом, он был погружен в одни вопросы, но никак не в ответы.

(Продолжение следует)

   Действиями старшины  Ляптя осталась недовольна и решила сама изъять деньги.