19 лет с первой победы: оправдал ли Путин надежды своих избирателей?

Нынешний президент ни разу не выполнил главных предвыборных обещаний, заменяя их новыми предложениями. До сих пор это работало

Ровно 19 лет назад, 26 марта 2000 года, Владимир Путин впервые стал президентом России. Молодой и мало кому известный победитель подковерной гонки преемников выиграл выборы в первом туре, набрав почти 52% голосов. С тех пор было еще три победы самого Путина и одна — его преемника Медведева — и всякий раз формировалась новая повестка, которая резонировала с текущими ожиданиям «путинского большинства».

Путин первый: гроза супостатов

За два дня до того, как Путин был объявлен преемником и стал и.о. главы правительства, боевики Басаева и Хаттаба вторглись в Дагестан. Путин возглавил контртеррористическую операцию, стал лицом Второй чеченской войны. Войны, как тогда казалось, стремительной и победоносной. К сентябрю Дагестан был очищен, а террористы взорвали жилые дома в Буйнакске, Москве и Волгодонске.

На президентских выборах у Путина не было программы (в штабе ее решили заменить списком коротких ответов на часто задаваемые вопросы), зато был вполне внятный месседж: это кандидат, который защитит население от терроризма и без жалости разберется с террористами, человек, который не боится говорить россиянам, что они — граждане великой страны, к тому же он молод, здоров и подтянут.

Путин буквально конфисковал у тех, кого принято было тогда называть «красно-коричневыми», имперскую риторику. В его выступлениях и текстах заверения в приверженности либеральным ценностям сочетались с рассуждениями о величии страны. Для многих и это оказалось важным: психологическая травма, связанная с крушением Советского Союза, еще не была изжита Россией. Впрочем, она и до сих пор не изжита.

Системные либералы тоже поддержали нового кандидата. Собственно, Союз Правых Сил, в который вошли Борис Немцов, Анатолий Чубайс, Ирина Хакамада и Сергей Кириенко, создавался в тех же штабах, где ковалась победа Путина, и официально обещал «поддержать Путина справа».

Дал ли Путин россиянам то, ради чего его поддержали на выборах? Нет. Война в Чечне не вышла легкой и победоносной. Она превратилась в вялотекущую контртеррористическую операцию, новости о двух или трех убитых за день федералах сделались рутиной. О смертях и страданиях чеченцев начинавшее формироваться «путинское большинство» едва ли тогда задумывалось. Схема замирения Чечни с привлечением клана Кадыровых изобретена была только в 2003-м, а настоящие плоды свои приносить начала еще позже. В 2002-м был страшный теракт на Дубровке в Москве, в 2004-м — Беслан. И характерная примета эпохи «второго Путина» — про эти трагические события, так же, как и про гибель подлодки «Курск» в августе 2000-го, в СМИ было много недомолвок и даже вранья, словно «путинское большинство» готовили к неизбежной эре торжества официальной пропаганды.

Путин второй: борец с олигархами

Не то чтобы нового президента не беспокоила Чечня, но первоочередными для него оказались другие задачи. Путин показал тем, кто привел его к власти, как сильно они просчитались, увидев в нем послушного исполнителя чужой воли, а тем, кто его приходу к власти пытались противиться, — что он не забывает и не прощает обид.

Сразу же после выборов — уже в апреле 2000 года — началась атака силовиков на НТВ. В итоге телекомпания отошла к Газпрому, а Владимир Гусинский, лишившись почти всех своих медийных активов и даже проведя несколько дней в СИЗО, вынужден был эмигрировать. И это момент, важный в том числе идеологически: либеральные оппоненты Путина восприняли происходящее как атаку на свободу слова, но Путин уже и тогда отрабатывал один из ключевых своих навыков — умение через головы элит разговаривать с большинством. Для большинства разгром НТВ казался восстановлением справедливости: президент уничтожал телеканал, якобы поддерживавший чеченских боевиков. И разбирался с одним из влиятельных олигархов, что тоже грело душу среднего россиянина.

Следом начались неприятности уже у Бориса Березовского. Год назад его называли «серым кардиналом» Кремля, он был одним из создателей «Единства», Путина считали его протеже. Но серый кардинал явно не рассчитывал, что протеже окажется таким коварным. Летом 2000-го Березовский отказался от депутатского мандата и превратился в непримиримого оппозиционера. А в 2001-м стал жителем города Лондона. Активы свои пытался спасти, но не смог.

Мощнейшей кодой противостояния президента и олигархов стало дело ЮКОСа. Путин действовал вполне последовательно: ликвидировал потенциальные центры силы, медийные активы превращал в государственные, прекрасно помня, что именно телевидение и сделало его президентом. Прочие без оглядки на законы доставались приближенным.

Но путинское большинство считывало происходящее по-иному. Их президент восстанавливал справедливость именно в том виде, в каком в России ее чаще всего и понимают: он последовательно уничтожал бывших хозяев жизни, олигархов ельцинской эпохи, тех, кого представители большинства обоснованно или вовсе без оснований винили во всех собственных бедах.

Это и было предложением «второго Путина»: справедливость в обход старых представлений о необходимости соблюдать права и свободы. И это снова сработало, этого хватило, чтобы простить президенту невыполненные обещания, связанные с обеспечением безопасности. Конкуренты осознали свое место в новой реальности — в реальности без свободных СМИ, в реальности, где нет больше независимых от Кремля денег, а потенциальные политические игроки, памятуя о судьбе Михаила Ходорковского, предпочитают не высовываться. Вместо Геннадия Зюганова на президентские выборы пошел Николай Харитонов, вместо Владимира Жириновского — бывший начальник его охраны Олег Малышкин.

И теперь уже случилась не просто победа. Случился триумф. В первом туре Путин набрал 71% голосов.

Путин третий: президент дорогой нефти

Но главное, пожалуй, случилось еще до победы и не в России.

Весной 2003-го года США начали боевые действия в Ираке. Нефть поползла вверх. У Путина появилось то, чего никогда не было у Ельцина. У Путина появились деньги. Финансовый ресурс, который ощущался как практически безграничный. У Путина появилось столько денег, что даже мировой финансовый кризис впоследствии Россия смогла проскочить практически безболезненно.

Разумеется, Путин третий не дал россиянам то, что обещал Путин второй. Справедливость в путинской России оказалась весьма специфической. Зато он сумел сформулировать новый общественный договор, на который никто всерьез не покушался вплоть до «снежной революции» 2011−2012 годов.

Предложение Путина третьего к гражданам формулировалось совсем просто: вы не лезете в политику, а мы не мешаем вам доедать объедки с царского стола. И это еще раз сработало.

Нефть дорожала и объедков хватало. Путин мог спокойно отлаживать политическую систему, в которой нет политики. Превращать системные партии — да и парламент в целом — в декорацию, в скучный театр, где депутаты штампуют не ими сочиненные законы. Заменять ельцинскую олигархическую систему на собственную, где главными держателями активов становились либо старые друзья, либо руководители госкорпораций. Втягивать во власть все больше коллег по ФСБ и представителей прочих спецслужб. Выдавливать на обочину жизни реальную оппозицию. Уничтожать любые возможности для критики системы. Отстраивать машину пропаганды, мощи которой позавидовал бы любой тоталитарный режим. Даже покушаться — пока аккуратно — на роль главного игрока на мировой арене (вспомним мюнхенскую речь).

Путин чувствовал себя настолько уверенно, что с легкостью уступил президентский пост Дмитрию Медведеву. Никакого бунта со стороны соратника он явно не опасался.

Россияне этого всего не замечали. Они зубами готовы были держаться за свое — смешное, конечно, но невиданное прежде благосостояние. Они осваивали курорты Египта и Турции. Путин шел к неограниченной власти, а средний россиянин шел в банк за кредитом, чтобы купить иномарку. Или телевизор.

Но тут случилась для режима неприятность. В крупных городах — как раз благодаря нефтяному изобилию — образовался класс сравнительно обеспеченных людей, которые свою обеспеченность стали воспринимать как данность. И вспомнили, что когда-то, кажется, у них были какие-то политические права. Все вроде бы есть, а прав нет. Так и случились митинги протеста против масштабных фальсификаций на выборах в Государственную думу в 2011 году.

Это было явное покушение на сформировавшийся общественный договор, и Путин, преодолев короткий период растерянности, начал привычно мстить обидчикам. «Снежная революция» кончилась «болотным делом» — точечными репрессиями против случайных людей, призванными показать, что любой, рискнувший протестовать, с легкостью может превратиться в жертву режима. Парламент перешел к производству карательных законов в промышленных масштабах. Государственные СМИ пошли в открытую атаку на «западные ценности», то есть на остатки гражданских свобод. Государство объявило обществу войну, однако у Путина, возможно, впервые не находилось внятного предложения для своего большинства. Гремучий коктейль из «скреп» и борьбы с «пятой колонной» на роль такого предложения не тянул.

Путин четвертый: собиратель земель

Но бессменному президенту снова повезло — начался Майдан, пропаганде легко удалось сформировать и понятный образ врага, и заменивший предложение вопрос: «Вы что, хотите как на Украине?» А дальше был Крым — то есть открытый и осознанный курс на конфронтацию с Западом и США.

Круг замкнулся: Путин первый перехватил у «красно-коричневых» риторику имперского величия, а Путин четвертый, присоединив Крым, вернул своему большинству веру в это самое величие. Мозаика сложилась, все оказалось к месту: и квази-религиозный культ Победы, позволяющий обвинять оппонентов в «фашизме», и свистопляска вокруг «традиционных ценностей», благодаря которой можно лишний раз противопоставить святую Русь гнилому Западу, и советской еще пропагандой выпестованная уверенность, что цель существования остального мира в том, чтобы всячески нам вредить, а наши верные союзники — только антиамерикански настроенные вожди разнообразных диктатур. Россия, наконец, обрела идеологию, примерно равную культу лидера, призывы сплотиться вокруг которого и стали главным блюдом в политическом меню нового срока.

Схема жутковатая, но работающая, правда, работающая ровно до тех пор, пока подлинные результаты геополитических завоеваний россиянин, избалованный эпохой дорогой нефти, не начинает ощущать на собственной шкуре.

Путин пятый: без предложений

У Путина есть удивительный талант — ни разу он не выполнил своих обещаний, подменяя их выполнение новым предложением, и всегда это работало. Вместо обещанной победы над терроризмом устроил показательную порку олигархов, вместо справедливости с «равноудалением» выстроил коррумпированную насквозь систему, где у граждан есть два права — кланяться и платить взятки, и принявшись создавать империю, гордо смеющуюся над угрозами любых врагов, загнал страну в яму, из которой совсем непонятно, как выбираться.

Конечно, он никуда не собирается уходить. Регулярно появляются утечки о поиске схем для сохранения его власти. «Казахский вариант», «белорусский вариант», создание какого-нибудь нового органа с безграничными полномочиями…

Но волшебная палочка, кажется, сломалась. Запас обещаний, похоже, не бесконечный. Он снова пытается купить лояльность, обещая блага бедным и многодетным, но все ведь помнят, что «денег нет». Остаются разве что мультфильмы про новейшие ракеты, да еще одно, самое яркое, но совсем уж последнее обещание. Обещание, что все мы после победоносной ядерной войны попадем в рай.

И хочется надеяться, что его он тоже не выполнит, как не выполнил все предыдущие.

автор Иван Давыдов журналист