Галушка как национальная идея украинского народа

«Схід і Захід разом», «Україна — унітарна держава», «Ми всі — одна нація» — все эти утверждения скорее декларации, чем констатация реального положения вещей. Когда молодой политик из Львова обещает наслать бандеровскую армию на Донецк, понятно, что «Схід і Захід» — не «разом», а просто рядом. Если в составе Украины имеется автономная республика Крым, значит, это не совсем унитарность, а хоть чуточку, но федерация. Пусть и в зачаточной форме, как беременность на ранней стадии. Единой нации не нужно напоминать, что она едина. Настойчивое повторение этого заклинания показывает, что единство скорее некое желанное «идеальное» состояние, чем факт повседневной действительности, прерываемой драками в парламенте.

КОНЕЦ ЕВРОИЛЛЮЗИЙ. В свое время и в России, и в Украине много говорили и писали о поисках национальной идеи. В начале 90-х в период гайдаровского розового западничества из России хотели сделать обычную европейскую страну. Вроде Голландии. Только большой. Потом поняли, что не получается. Русские по-прежнему предпочитают пить водку, а не нюхать тюльпаны. Парад Победы на 9-е Мая никому не удастся заменить гей-парадами, сколько бы не плакала по этому поводу прогрессивная европеизированная общественность. И это понятно. В Берлине будут проводить гей-парады. Потому что не немцы выиграли Вторую мировую войну. Там таким парадам самое место. А в Москве будут печатать шаг потомки солдат 45-го, «входивших в чужие столицы».

И в Киеве потомки победителей тоже будут печатать парадный шаг! Вот увидите! Потому что Россия и Украина, как и Беларусь — сообщающиеся сосуды. Это не означает, что они — один сосуд. По факту, сосудов три. Но границы между ними прозрачны. Виз никаких не нужно. И если тот львовянин, что собирался ехать на танке в Донецк, захочет на поезде отправиться без скандала во Владивосток, то ему достаточно просто купить билет. Никто не станет заставлять его заполнять анкеты и стоять в очереди в российское консульство.

И москвича, пожелавшего посетить Киев или Львов, никто не будет мурыжить перед украинским консульством. Он просто отправится на Киевский вокзал в кассу. Зато, если тот же москвич и тот же украинец пожелают прошвырнуться на выходные в Прагу, оба они сначала отстоят очередь в чешском консульстве. Разве это не свидетельствует, что между Россией и Украиной действительно «особые» отношения, куда более тесные, чем с другими странами?

Или еще пример. И в Москве, и в Киеве обожают спорить, кто от кого произошел и что чему диалект? Русский язык украинскому? Или украинский — русскому? Но меня больше интересует другое: почему, если я никогда не учил белорусский язык, я так хорошо его понимаю? Ведь я же не белорус! Но когда во времена моего детства в киосках Союзпечати в Киеве рядом с московским «Крокодилом» и киевским «Перцем» продавался белорусский юмористический журнал «Вожик», что значит «Ежик», я купил его и стал читать без перевода. Сразу. Несмотря на малосознательный десятилетний возраст и, мягко говоря, скромные способности к иностранным языкам.

Может, действительно, что-то в наших братских странах с языкознанием напутано? Слишком много в нем политики и слишком мало науки? Я понимаю, что сейчас на меня многие снова ополчатся. Но как профессиональный филолог считаю, что то, что мы называем украинским, русским и белорусским языками — это все-таки три диалекта одного языка. Если я не прав, можете со мной спорить. Я никому не навязываю свою точку зрения и готов выслушать любые аргументы. Но как объяснить тот факт, что ведущий «Большой политики» Евгений Киселев, никогда не учивший украинский язык, тоже все понимает по-украински?

И подобных случаев много! Гоголь рос в украинском селе. Его папа писал комедии на украинском языке (или на диалекте?). В детстве Николая Васильевича окружали исключительно украинские мужики. А потом тот же Гоголь едет в Нежин, поступает в гимназию, прослушивает курс российской словесности и продолжает путешествие дальше — в Петербург, где легко становится русским классиком. А Маша Вилинская, родившаяся в Орловской губернии, влюбилась в украинского дворянина Марковича, вышла за него замуж и неожиданно для всех начала строчить повести по-украински. Да так удачно, что до сих пор считается классиком украинской литературы!

Вы скажете, что это были образованные люди, легко усваивавшие «иностранные» языки. Но почему тогда Гоголь, уехав после Петербурга в Рим, не начал писать по-итальянски, а засел за «Мертвые души» на языке «тюрьмы народов»? Почему Марко Вовчок, тоже объездившая пол-Европы, включая и Рим, не заделалась итальянской или французской писательницей? Что ей стоило выучить пару-тройку германских или романских языков? Почему совсем уж малообразованный бывший крепостной Тарас Шевченко, до самой смерти писавший с грубейшими грамматическими ошибками любую бумажку на любом языке, говорил по-русски без акцента (есть тому свидетельство Тургенева), и не только говорил, но и насочинял на нем произведений в три раза (!) больше, чем по-украински? Целых девять повестей!

ОТКРЫТОСТЬ НА ВОСТОК. Итак, мы видим, что Украина, как и ее степи — очень открытая система на Север и Восток. Но не на Запад, как бы ни хотелось украинским западникам! О причинах судить не берусь. Может, Карпаты виноваты, надежно прикрывающие западную границу. Но факт остается фактом. Сколько ни пробовали галицкие князья «дружить» с Европой, ничего не получилось. Европа их просто съела. Не помогла ни корона «короля» Данила, присланная коварным папой, ни искреннее желание Степана Бандеры устроиться при Гитлере хотя бы второстепенным фюрером третьестепенного государства, вроде «поглавника» фашистской Хорватии Анте Павелича.

Даже в средневековой Турции украинцам светила более перспективная карьера, чем в Европе. Славянское лобби протолкнуло Роксолану на должность «любимой жены султана». Ее кандидатуре противостояла мощная кавказская мафия. Но, несмотря на хваленые боевые качества горцев, черкешенка — предыдущая жена Сулеймана — была свергнута и уступила свое место в постели и политике дочери попа из Рогатина. А французы ограничились тем, что использовали запорожцев Богдана Хмельницкого как пушечное мясо под Дюнкерком. Никто из украинских участников этой кровавой кампании не стал во Франции даже капитаном.

Мы знаем десятки тысяч своих земляков, сделавших блестящую офицерскую карьеру в русской императорской и Красной армиях. Минимум три фельдмаршала до революции — Разумовский, Гудович и Паскевич — были родом из Украины. Генералов, прославившихся в войнах империи, просто не перечесть — Котляревский, Милорадович, Кондратенко, Тимошенко, Рыбалко… Я преднамеренно перечисляю в одной строчке представителей разных эпох, чтобы показать — ни до, ни после 1917 года ничего принципиально не поменялось. Как можно называть угнетательницей Украины СССР, если три главы военного ведомства этой страны, существовавшей всего семь десятилетий, — Тимошенко, Малиновский и Гречко — были украинцами?

В то же время в австро-венгерской армии ни один украинец не поднялся выше «оберста» — полковника, а дивизией СС «Галичина» командовал немецкий генерал Фрайтаг (в переводе – «свободный день», «праздник»). Для него это было действительно праздником — под Бродами бравый немец первым бросил своих «дивізійників» в котле, демонстрируя подлинное отношение просвещенных учением Гитлера—Розенберга европейцев к «тирольцам Востока». Скажите, что мешало немцам вместо труса Фрайтага назначить на его пост какого-нибудь дальнего родственника Тягнибока, чья партия украсила Львов несколько лет назад плакатами в честь этой эсэсовской дивизии? Но не назначили! Не потому что из тягнибоков получаются плохие эсэсовцы, а потому что командиры эсэсовцев не должны быть тягнибоками — не по чину им!

При открытости на Восток и закрытости на Запад внутри украинской системы наблюдается явная… бессистемность. Нацию не удается сплотить ни по языковому, ни по религиозному, ни по культурному принципу. Сколько ни пытаются у нас сделать «фюрера», а получается все равно Махно. Последний яркий тому пример — горячо любимый мною Виктор Андреевич Ющенко.

Это для нас он был украинский президент. А для «них» — просто муж «их» бабы из «их» Госдепа. Что получилось — можете наблюдать прямо из окна. Никто не сделал так много для возвращения моды на русский язык в Украине и не нанес такой смертельный удар классическому национализму, придуманному, к слову, обозленным на все русское «москалем» Дмитрием Донцовым, как этот неприметный с виду скромный бухгалтер. А ведь никто такого от него не ожидал! Кроме самых проницательных, естественно.

Некоторые оравшие за него на Майдане теперь даже считают Ющенко «засланным казачком». Неправда! Он не мог работать на китайскую разведку! Это чисто украинское явление — возглавить, чтобы все развалить. Не по злому умыслу, а из вредности. Чтобы соратникам ничего не досталось. Той же Тимошенко, например.

Представить себя звонящим Виктору Федоровичу, чтобы выпросить что-нибудь на так называемую «больницу будущего», Виктор Андреевич мог. А президенту Тимошенко позвонить ему было бы, что называется, «в падлу». Поэтому и присвоил звание Героя Бандере, уже вылезая из седла. Лишь бы «взбодрить» уколом идеологической дури засыпающий восточно-украинский электорат. Вот за это я его и люблю! Я видел пользу этого человека для нашего общеславянского дела еще в тот момент, когда он торговал своим отравлением на Майдане.

ФИЛОСОФИЯ СУРЖИКА. Результатом проводимой ударными темпами украинизации последнего двадцатилетия (я Кучму от Ющенко не отделяю — недаром второй назвал первого своим «политическим отцом») стала не победа украинского, а появление и процветание третьего то ли языка, то ли диалекта — суржика. Ни русского, ни малорусского. Еще не имеющего своей писаной грамматики, но уже получившего поэзию и музыку в лице Верки Сердючки.

Суржик соединяет русско- и украиноговорящие части страны, как клей. Все смеются над ним, но избавиться не могут. Суржик — это не просто языковое явление. Это философия. Это даже политическое мышление, когда «свое-чужое» даже не меняется местами, а перемешивается, как в борще. Когда днепропетровская комсомолка повязывает вокруг головы косу, чтобы пробиться в президенты, — это суржик. Когда Бандеру то награждают посмертно, то посмертно же лишают награды — это тоже суржик. Анна Герман с ее галицкими закидами в администрации «донецкого» президента — политический суржик в высшем его проявлении. И сколько бы она ни наезжала на ту же Сердючку или Андруховича, сам факт подобных «наездов» только подтверждает суржиковость ее бытия. Ибо в действительно свободной стране заместитель главы Администрации президента не имеет права советовать литераторам, что им писать — романы или политические памфлеты, так как это наглядно демонстрирует только то, что советчице просто нечем заняться на государственной должности.

Есть такой исторический анекдот. Сидят Петлюра и Винниченко в эмиграции и пьют пиво. Вдруг Винниченко говорит: «Послушай, Симон, если Тарас Шевченко — батько нации, то, получается, что до него никакой нации вообще не было?» «Получается, что не было», — отвечает Петлюра. «Так что же тогда делать с «Историей Украины-Руси» Грушевского?» — не унимается Винниченко. «А ничего не делать — выколупай из названия слово «Украина» и читай. Если сможешь».

СВЯЩЕННАЯ КНИГА. Это, конечно, анекдот. Но в нем есть доля правды. Не только Грушевского, но и Шевченко читать у нас не хотят. Если бы и того, и другого не навязывала школьная программа, их бы вообще никто не знал. Не «Кобзарь» — священная книга украинского народа, а «Українські страви». Ее у нас передавали из уст в уста еще когда не умели читать и писать. От всех других народов нас отличает не язык и не религия, а кулинария. Можно много критического сказать в адрес Украины, но украинская кухня заткнет рот любому критику. Галушками и варениками. Описанный Гоголем полет вареника из тарелки в рот — до сих пор самая большая загадка украинской природы

То, что в Европе суп, у нас — просто водичка от супа. На днях я пробовал «суп швейцарской гвардии». Мне стало жалко швейцарцев. Какая-то фасоль и волокна телятины плавали в чем-то жидком. Не удивительно, что эта страна так давно не воюет. У нее просто нет сил. Но если китайцы и дальше будут так же удачно подделывать швейцарские часы, то, боюсь, фасоль и волокна из похлебки швейцарских гвардейцев тоже исчезнут.

Томатный суп сицилийских мафиози напоминает разведенный и подогретый кетчуп. Это самое слабое место итальянской кухни. Ни вкуса, ни питательности – только ресторанный счет. Недаром бандиты так и не смогли победить в этой стране. Но наш борщ внушает мне веру в предсказуемость украинского будущего. Он имеет региональные особенности. Но его варят везде — от Мариуполя до Ужгорода. Никому не приходило в голову смешать в одном котелке и мясо, и капусту, и буряк, и фасоль, и лук, и морковь, и петрушку, и помидоры, и все, что есть в доме. Нашим предкам пришло. Поэтому человеком украинец чувствует себя не в парламенте, а за обеденным столом. Тут мирятся самые непримиримые политические оппоненты. Борщ соединил несоединимое. В нем — суть нашей философии

Как-то один из моих друзей сказал: «Знаешь, почему никто не может написать украинскую национальную идею? Потому что ее нельзя написать — только вообразить. Это нечто сверхсловесное. Представляешь космос, звезды, и в этом космосе в полном вакууме и полной темноте летит светящаяся галушка? Неизвестно откуда и неизвестно куда. Это и есть наша национальная идея». Я с ним абсолютно согласен. Все остальное — от лукавого.