Дети рынка. Глава VI

Глава VI

Мы несколько часов пробирались сквозь песок. Тогда мы пришли в холмистую местность
страна заросла дубами и соснами. Позже почва была каменистой. Мы обогнули небольшую реку; и там и там у меня был мой первый взгляд на прерии. Воздух надо мной был захватывающим с песней весенней птицы. Я не знал, что они были. Некоторые из них напоминали английских жаворонков, по привычке петь и парить.
Но тон, пение было другим.
Моя голова была тяжёлой. Я, казалось, становился всё более вялым. Но не я мог не обратить внимание на прерии: безграничные просторы тяжёлой травы, кое-где осветленные блестящими цветами. Все дома вдоль, кстати, были построены их бревен.
Жители были большей частью большой породой, высокими и угловатыми, одетыми иногда в оленьи шкуры и
шапки. Время от времени я видел охотника с длинной винтовкой. Дикие гуси летали.
Некоторые из пассажиров были одеты в джинсы; другие в линси-ватси, сермяжную мешанину окрашенную в синий цвет. Когда мы остановились по пути, у меня была возможность изучить
лица иллинойцев. Их челюсти были тонкими, их глаза - глубоко
посаженными, имели в себе далёкую меланхолию. Они были смуглы. Их голоса
были подключены к вытяжке. Они растянулись, были свободны и легки в своих движения. Они рассказывали колоритные истории, неумеренно смеялись, жевали табак.
Некоторые из пассажиров пили виски, который был куплен где угодно по пути, в тавернах или магазинах. Повозка шарахалась из стороны в сторону. Кучер продолжал трещать кнутом, но не часто прикасаясь к
лошадям, которые час за часом держали ровный темп. Мы должны были остановиться на питание. Но тяжелая еда перевернула мой желудок. Я не мог насладиться кукурузным хлебом, беконом или ветчиной, тяжелым пирогом. Когда мы добрались до Ла Салля, где я должен был сесть в Судно Внутреннего Плавания, чувствовал себя очень усталым, болело всё, и плоть и кости, с мечтательным, тяжелым ощущением в моих глазах.

Страна стала более холмистой. А теперь блефы вдоль Иллинойса
Река поднялась с чем-то величественным из палисадов Гудзона.
Сама река была не такой широкой и благородной, но без красоты .... Больше не обращая внимания на моё окружение, чем я был прежде, я сел на Пост-Бой, строгий Уилер, и через несколько минут
он взорвал самый музыкальный из свистков, и мы поехали
Видение холмов и прерий вокруг меня гармонично сочеталось с мечтательным
ощущением, которое наполнили мою тяжёлую голову и уставшее тело. Я сел на палубу и
просмотрел всё это. Я не пошел к столу. От Самого запаха еды меня тошнило. Я не помню, как я добрался до кровати, и как долго я был там. Я помню, как меня привёл негр-носильщик, который сказал мне, что мы
приближались к Бату, где я должен был выйти. Я слышал, как он сказал другому Портеру: «Этот мальчик точно болен». И тогда ко мне подошёл высокий человек, сказал мне, что он выходит на сцену, как я, и собирался почти в Джексонвилл, он посмотрит за мной до конца. Он помог мне на этапе и мы начали. Я больше ничего не помню.
Я почувствовал, как разноцветные ленты развеваются от моего тела, как
если дует от быстрого ветра от центральной точки крепления в моей груди.
Была ли это жизнь, исходящая из меня, или жизнь, цепляющаяся за меня, несмотря на воздух вечности? Мои глаза открылись. Я видел себя, стоя у подножия кровати, окторуна, около четырнадцати лет. Она смотрела на меня с взволнованными и сочувствующими глазами, в которых также был свет ужаса.
Я пытался поднять руки. Но не мог. Я не смог повернуть своё тело. Я был совершенно беспомощен. Я осмотрел комнату. Это была маленькой, оклеенной в формы синего цвета. Два окна смотрели мне в лицо. "Где я?"
спросил. "Йо в доме мисс Сперджен ... ты в хороших руках". В этот момент мисс Сперджен вошла. Она была стройной, изящной. Ее волосы были очень черны. Её глаза серые и карие. Нос нежный, изысканно
образной формы. Она положила руку мне на лоб и произнесла, дрожа, она сказала: «Я верю, что лихорадка покинула вас. Да, это так. Вы хотите что-нибудь поесть? Я был голоден и сказал: Да, если что-то есть,
пожалуйста. " Она вышла, возвращаясь с кашицей. Поворачиваясь к окторуну она сказала: "Ты будешь кормить его, Зоя?" И Зоя подошла к стулу возле кровати и накормила меня, потому что я не мог поднять руку. Затем я провалился в освежающий сон. Я заболел брюшным тифом.
Если бы я заключил контракт с устрицами или с едой на пароварке? Но я был спасён. Сперджен отказалась позволить доктору истечь кровью из меня. Она верила, что достаточно тщательного ухода, и она привела меня. Но я имел рецидив. Мне разрешили съесть то, что я жаждал. Я потворствовал своему
голоду и приблизился к смерти ближе, чем с самой лихорадкой. Но я сплотил силой моей юности и большой жизненной силы. Всё это время как Зоя и мисс Сперджен присматривали за мной с самой нежной заботой.
И однажды я вышел из сна, чтобы найти Реверди Клейтона у кровати.

Отец не мог смотреть на меня с большей заботливостью. Его голос был серьезный и нежный Его глаза сияют от сочувствия. "Вы скоро будете здоровы снова ", сказал он. Он взял меня за руку, сел рядом со мной, предупредил меня не беспокоится о моих делах, сказал, что ничего не случится, в то время как я был выведен из строя, что мистер Брукс был, охранял мои дела и чтобы они не были в опасности, а оказалось
что мисс Сперджен была его невестой, что именно к ней вернулся из Чикаго. Они скоро должны были пожениться. Я спросил его, если Зоя была рабыней. Он смеялся над этим. «Никто из рожденных в Иллинойсе не является рабом, - сказал он. - Это свободная страна. Зоя родилась здесь.

Вошла мисс Сперджен, и теперь я мог видеть их рядом. Они казались
такими добрыми и благородными, такими подходящими друг другу. Я любил обоих.
Теперь я был сильнее, сидел часть каждого дня. Я протянул руку, руки и взяли их за руки, объединяя их в значительном контакте. Мисс Сперджен наклонилась ко мне, целуя меня в лоб. "Вы
дорогой мальчик," сказала она. И Реверди сказал:" Господь хранит тебя всегда, сына его." Их глаза показали слёзы, и, как для меня, мои щеки внезапно стали мокрыми. Затем из того, что они сказали, я узнал, что Реверди уезжал на много месяцев, когда Сара, так её звали, очень волновалась,
что Реверди только что вышел со службы утром, когда я его видели в Чикаго; и что он предположил оставаться там какое-то время с целью улучшения его состояния с целью его брака. Но сейчас
вернувшись, они должны были скоро пожениться. Какова была задержка
до сих пор? Они ждали, чтобы я выздоровел. Я вмешался, нет сомнения, с планами свадьбы, с организацией и упорядочением дома для свадьбы. Но они сказали, что хотят, чтобы я присутствовал. Сара подумала, что в моей встрече с Реверди в Чикаго, и в судьбе, которая привела меня в свой дом, и она
хотел выполнить счастливую эру до конца, имея меня главным гостем на свадьбе. Но как я попал в это домашнее хозяйство?
Незнакомец, который помог мне на лодке в Бате, передал меня
молодому человеку по имени Дуглас, который привёл меня сюда из-за бедного
комфорта в гостинице в Джексонвилле. Дуглас был здесь, но несколько
месяцев сам, приехав из штата Вермонт. Он тоже был болен той же болезнью; был заключен в бедных
обстоятельства в Кливленде на его пути на запад; чуть не умер. Когда он увидел
меня он тронул, чтобы сделать все возможное для меня. Он привёл меня к мисс Сперджен и умолял её принять меня. И она согласилась на заботы обо мне, потому что Зоя настаивала на этом, предлагая взять
бремя ожидания на меня и присмотра за мной. Дом Сперджен был довольно хорошим в этом городе из 1000 человек. Отец Сары и мать были мертвы, и она жила здесь с бабушкой, женщиной, которой больше восьмидесяти, которую я не видел, пока не начал уходить из дома. Тем временем лицо и манера Зои стали мне понятнее день за днём. Она была не очень мрачной, заметно светлее, чем индейцы.
Я видел их в Англии. Её волосы были обильными и прямыми. Её губы были полными, но стройными. У неё нос скорее кавказского типа. Её голос был самым музыкальным, можно представить. И она пела - она пела "Энни Лори" как раз, голосом, который взволновал меня. В её коляске была грация,
очарование в ее жестах и движениях. И она ждала меня с привязанностью сестры.

Когда мне стало лучше, мистер Брукс пришёл, чтобы позвать меня. И наконец, я пошёл в его офис, чтобы обсудить вопрос имущества моего отца. Это было теперь.
Июль и тепло были больше, чем я когда-либо чувствовал, мог предположить за пределами тропической страны.