Власть понимает только силу

Главный вывод противостояния на украинском Майдане – власть понимает и признает только силу. Любая власть! Но особенно это актуально на постсоветском пространстве, где любые попытки мирно договориться абсолютно безнадежное дело.

Пока власть не встретит сопротивления, большего по силе, чем применяемое ею насилие, она будет идти до конца, причем не особенно задумываясь над легитимностью своих поступков.

Не было бы в Украине захватов органов власти, не дали бы отпор «Беркуту», не было бы «коктейлей Молотова» — не пошел бы Янукович на переговоры, не отменили бы пресловутых драконовских законов, не было бы никакого разговора об амнистии.

Стояли бы на Майдане, демонстрируя законопослушность и приверженность ненасилию, хоть до ишачей пасхи — власть осталась бы верна себе. Разгоняла бы, сажала бы активистов, устраивала бы провокации, натравляла бы бандитов, подкупала бы, обманывала бы — одним словом, делала бы все возможное, чтобы очистить площади и улицы от протестующих. И в конце концов она бы своего добилась.

Такие, как Янукович, Лукашенко, Путин, Каримов, Назарбаев, любое непротивление насилию и призывы к переговорам воспринимают как проявление слабости. А со слабыми у них разговор короткий — их бьют, разгоняют, хватают и сажают в тюрьмы.

Иначе они ведут себя с теми, кто способен дать сдачу и, более того, перейти в наступление, — с ними они тут же начинают заигрывать. Потому что чувствуют свою слабость. Они прекрасно понимают, что их окружение, спецслужбы и полиция будут защищать их только до определенного момента — пока не почувствуют, что противник сильнее. После этого в лучшем случае разбегутся, в худшем — сдадут.

Идейных, готовых защищать до последнего, там просто нет. Если протестующими движет решимость, одержимость и ненависть, причем все это подогревается поддержкой и симпатиями большинства нации, то охраняющие диктаторов делают это за зарплату. Подставлять задницу за зарплату, пусть и большую, не найдется дураков.

Сказанное выше вовсе не означает, что я за насилие в политике. Я против политического насилия. Но я за право народа отвечать на насилие. В противном случае граждане превращаются в стадо баранов, которое любой козел-правитель может оправить на бойню. Не зря в ряде стран право граждан на восстание закреплено в конституциях.

Но и без этого право на восстание, а точнее на гражданское неподчинение присутствует в любой конституции. Право на неподчинение власти абсолютно логично вытекает из признания, что источником власти в стране является народ. Источник власти в обычной ситуации разбирается со СВОЕЙ властью посредством легитимных процедур — выборов, импичмента.

Но возникают ситуации которые власть создает, переходя рамки закона, когда граждане вынуждены прибегать к другим более радикальным способам воздействия на власть. Киевский Майдан — один из примеров такого воздействия. Я говорю о протесте, проявляющемся в мирном стоянии на площади. Однако ситуация меняется кардинально, как только полиция начинает дубасить протестующих дубинками, поливать водой и стрелять резиновыми пулями. Тогда в ответ летят камни.

Здесь принцип прост и понятен: как только власть допускает нарушение закона, соблюдение которого она обязана строго контролировать, она сама оказывается вне закона.

Полицейские, применяющие насилие против мирных граждан, как и чиновники, отдавшие им на это приказ, — теряют легитимность в глазах источника власти. В этом случае у граждан появляется моральное право на адекватное сопротивление неправовому насилию. Право граждан оказывать сопротивление вооруженному преступнику прописано в законах всех стран. Это не насилие, а вынужденная самооборона.

Люди обязаны воспринимать полицейских как представителей законной власти, пока те действует строго в рамках закона. При нарушении закона и правил они автоматически превращается в обычных бандитов, хулиганов, которым не только можно, но и нужно дать достойный отпор.

Полмиллиона граждан на площади, скандирующих «Уходи!», предпочтительнее любых доводов о законности избранной власти.

При таком уровне возмущения президенту нужно либо уходить, либо объявлять досрочные выборы. Так поступают цивилизованные политики в цивилизованных странах, и именно поэтому там все обходится без насилия. Политическая культура — это то, чем их политики отличаются от постсоветских. Вместо этого Янукович посылает вооруженный до зубов «Беркут». И нашла коса на камень.

Что в этом случае должны делать вышедшие на протест? А у них нет выбора — власть их лишила его. Какой смысл им ждать выборов, на которых послушные властям избиркомы «нарисуют» победу действующему президенту.

Понятно, что второй вариант не предусмотрен законами. Но законами не предусмотрена и тотальная коррупция, которую допускает и культивирует власть. Не предусмотрено многое из того, что власть применяет в отношении протестующих. Как только власть нарушает закон, она теряет легитимность. С этого момента неподчинение этой власти, саботаж ее указаний и распоряжений и открытое противостояние теряет уголовный характер и получает политическое наполнение, а это означает, что любые действия протестующих, связанные с отстранением дискредитировавших себя чиновников во власти, должны рассматриваться как политическая борьба, направленная на благо нации и государственности.

Организацию любого публичного протеста нужно рассматривать как предъявление иска к власти. То есть всякая власть получает тот майдан, который она заслуживает.

Это очень принципиально, потому что в случае противостояния власти и гражданского общества возникает конфликт между законом, предписывающим повиновение власти, и правом людей (источника власти) менять власть, потерявшую моральную и юридическую легитимность. Конфликт однозначно решается в пользу источника власти. Народ и только он решает, что делать с дискредитировавшей себя властью. Либо через досрочные выборы, на которые власти должны идти в случае серьезного политического кризиса, либо, если они отказываются от выборов, через акции гражданского неповиновения.

Сила может побеждать, даже не прибегая к насилию. Когда сотни тысяч возмущенных людей выходят на улицы и парализуют своими телами жизнь города, правительства, страны — в этом нет насилия, это только проявление силы. Митинг, пикет, забастовка, гражданское неповиновение — это формы мирного протеста, призванные заставить власти реагировать на проблему.

З00 тысяч — паралич жизни города и серьезная заявка на смену власти в стране. Но когда на площади страны заполняют 3 миллиона человек — это уже победа, вот тогда власть в лице полицейских почтительно расступается и прикладывает руку к козырьку.

Пример Украины показывает, что насилие бессильно если ему противостоит сила, солидарность и упорство сознательных граждан. Гражданское самосознание украинцев оказалось настолько зрелым, что люди смогли сорганизоваться и дать достойный отпор тем, кто привык уповать на силу полицейских дубинок.

По мере роста гражданского самосознания майданы будут происходить во всех странах, где сохраняются авторитарные режимы. На очереди Беларусь, где гражданское общество, на мой взгляд, вполне для этого созрело. В России тоже зреет протест.

Сложнее с гражданской активностью в Армении, Азербайджане и Казахстане. Этим странам потребуется время для того, чтобы гражданское самосознание людей вышло на уровень понимания себя как полноценных субъектов политики.

В какой форме это произойдет у нас, в Казахстане, сегодня можно только гадать. Будет ли это по сценарию киевского Майдана или как в Тунисе, а может, нам грозит ливийский вариант. Хотя не исключено, что власти, наученные горьким опытом, предпочтут решать эти вопросы на честных и справедливых выборах. Дай-то бог!

Сергей Дуванов