Все мужики сволочи ,а бабы-суки?

Все мужики сволочи, а бабы - суки!
И вообще все люди - твари (божьи?)
Ну, беспросветно! Казалось бы, такой поначалу понимающий, отзывчивый и нежный, а проходит время и он уже увлеченно погружен в дурацкую компьютерную игрушку, требователен по мелочам, а от самого фиг чего дождешься, а все его поцелуи какими-то дежурными стали, блин!
А Она?! Куда подевалось неотразимое очарование и обещание волшебной тайны? Где чисто женская нежность и ласка? Ей нужно только Это, блин! И деньги, а сама... Надоело!
Какого черта делает это существо тут, рядом?... Каждое его слово нелепо до пошлости, а повадки предсказуемы как у квартирной болонки.
Как же прекрасно было в начале!? А примерно так: они почувствовали друг к другу похоть с первого взгляда. Или любовь? Уместность термина зависит от возраста встретившихся. Если до 19, то принято говорить про любовь, хотя редкая минута в юной головке чиста от плотских желаний, а любовь- нечто далекое, светлое и зовущее. Настолько сильно зовущее и манящее, что влечение с первого взгляда, с восторгом тут же называется любовью. С таким восторгом, что дороже жизни и нафиг, весь мир пусть летит взад вместе с мамой-папой по сравнению с тем необыкновенным, что они еще никогда раньше не испытывали.
Потом, испытав еще раз и еще.. и еще не раз, оказывается, что все это туфта, любви нет, а все вокруг - твари.
А как же сродство соприкоснувшихся в жизни душ, мгновенное понимание близости, рококвая связь по всем чакрам??

Что нужно, чтобы возникла моментальная любовь-похоть? Если это сродство душ, то необязательно видеть друг друга, мы должны итак ощутить связь.
Как-то на высокогорной стоянке устроили сборы нескольких групп. Выходили после работы в пятницу и, преодолев изнурительный взлет, добирались уже ночью в темноте. В большой каменной избушке спали на деревянном полу вповалку. Чтобы не мешать тем, кто пришел раньше, старались не шуметь и свет не зажигали. Мой товарищ оказался рядом с таинственной незнакомкой. Он рассказывал потом, что она слегка его подтолкнула коленом и тихо захихикала. Он вдруг ощутил сильнейшее влечение и они, шепча глупые, но невероятно красивые слова друг другу, несмотря на усталость, занимались любовью так, что на утро ходили как лунатики. А еще его сильно подташнивало сразу после того как он, наконец, разглядел ее на редкость отталкивающую внешность. Куда делось сцепление родственных душ?
Так что же нужно? Когда мы смотрим даже на контурно-лаконичный рисунок, то сразу, моментально определяем, симпатично это лицо или нет. В нем точно нет никакой души. Но какие-то отдельные признаки тут же вызывают или симпатию или антипатию. Есть мультики, персонажи которых оставляют нас глубоко не равнодушными. Всего несколько элементарных признаков могут определить наше первоначальное отношение. Совсем как в Бычачьей любови. И вот, сработали эти признаки, возникло зовущее и радостное чувство. А потом, когда рассвет открывает нам глаза, мы видим неказистое убожество...
Не верится, что вот так у нас все примитивно организовано? И правильно, что не верится. Все вовсе не примитивно, а неимоверно сложно. А в любом сложном есть свои простые корни. И если не видеть эти корни, то никогда не поймешь и всего остального. Но почему-то считается зазорным иметь такие корни мы выше этого!

Маленькая девочка залазит на колени любимой бабушке и с обезоруживающей наивностью спрашивает:
- Бабушка ска-ажи, ты - стерва?...
- Хо! - очки от неожиданности съезжают на нос под вздрагивание беззвучного смеха, и хитроватая улыбка озаряет доброе лицо.
- Ну, какая я теперь стерва! - она грустно вздыхает, вспоминая, и тут замечает свою любимую заколку в детских волосах.
- Ты опять стащила мою заколку?! А ну-ка смотри мне в глаза! Я сколько раз тебя строго наказывала?!!

Стервы - это одно из множества типов отношений с окружающими. Это отказ и от всяческих глупых корней и от разочарований и попытка замены этого своими правилами, которые навязываются с тем или иным мастерством и эффективностью. Это результат горького опыта и попытки искусственного восстановления несоответствия между самооценкой и оценкой окружающих, которые выражаются истерическими реакциями. Для стервы все мужики - заведомо сволочи и от них можно добиться желаемого соотвующими приемами.
Путь стервы - это в любом случае отказ от духовного, и вопрос любовь-похоть как основа отношений для нее уже не стоит. Ее оценка основывается на расчете возможных вариантов совместной жизни: сможет ли обеспечить ее притязания этот вариант, будет ли ей уютно? У стервы складываются соответственно убогие представления о бытовом благополучии.

Как-то мужику приснился эротический сон. Там была такая обалденная козочка, он погнался за ней через цветущий луг, ноги путаются в высокой траве, догнать никак не удается, только ее смех звенит впереди и зад призывно мелькает. С досады он просыпается и точно: какой-то зад прямо перед ним. Ну, он и набросился. Страшно довольная жена приготовила ему классный завтрак, и говорит: "Вот видишь, Васек, ты со мной по-человечески, и я по-человечески!". Много ли нужно для ощущения счастья?

Можно ли говорить о духовном, и вместе с тем с примитивным влечением к тому, кто обладает неким набором заводных признаков? И почему если этот набор признаков так важен, то он не формируется у всех особей как индюшачья или павлинья расцветка?
Формируется и именно так, как та самая расцветка. У одних больше, у других меньше. Выживают те, кто обладает неким набором свойств, которому отдается половое предпочтение если не всеми, то хотя бы некоторыми особями. Возникло множество типов привлекательности, каждый из которых оказался востребованным, иначе бы этот тип не продолжил своего существования. Это означает, что у специфически привлекательного типа есть больше шансов именно в данном ареале обитания, а в другой стране найти комплементарного партнера намного труднее.
Но на то он и примитивный механизм влечения, чтобы срабатывать в расчете на внезапную, случайную связь и оказывается, как правило, недейственен при связи длительной. Проходит некоторое время и почти неизбежно наступает разочарование. Срок у людей варьируется от одного дня, когда на следующую же ночь осознается вся нелепость и чуждость связи, до нескольких лет. Влечение исчезает, и если взамен не возникло близости или привязанности, то жизнь вместе становится в тягость.
Бывает наоборот, поначалу вынужденная связь, без влечения и даже с антипатией, затем заменяется на истинную любовь. Помню фильм о том, как девушка вынуждена была выйти замуж за хромого и немолодого человека, но это оказалось не формальное сосуществование, а произошли удивительные открытия друг в друге, нашлось немало взаимного понимания и интересов. Все, что поначалу казалось девушке отталкивающе ужасным, перестало быть таким, и воцарилась любовь. Что же произошло? Он стал "своим", близким человеком, которому не то, что прощается все, а принимается как есть, как собственное, и даже "недостатки" которого воспринимаются уже чуть ли не как достоинства. И тогда не остается ничего в человеке, что могло бы оттолкнуть, как в одной сказке.
Но сила влечения или антипатии, основанного на нескольких личных признаках привлекательности бывает настолько непреодолима, что даже глубокая, но платонически "виртуальная" любовь не выдерживает столкновения с реальностью, когда вдруг взлелеянный образ, дополненный увиденным, по сути несущественным и даже толком не понимаемым, оказывается разочаровывающим. Так что же сильнее: некая духовная близость, которая казалась несомненной и обоснованной или примитивная реакция на внешние качества? Сказка не выдержала проверки реальностью?
Сама по себе примитивная реакция не может быть сильнее того, что выше ее: множество жизненных примеров говорит о том, что каким бы внешне или психологически непривлекательным не оказался партнер, а истинная духовность оказывается выше. Кто не знает таких примеров, подскажу один из самых ярких: телесно беспомощный физик Стивен Хокинг и его жена. Чтобы примитивное возобладало, нужны обстоятельства, которые сами по себе способствуют такой неестественности. И оказывается, что не сказка не выдержала проверки реальностью, а реальность была искажена так, что убила сказку. Ломать - не строить: чем хрустальнее, чем возвышеннее сказка, тем легче ее разбить.

Если вначале набор признаков привлекательности настолько прост, что любой ребенок может сразу сказать, нравится ему этот человек или нет, то с опытом он все более усложняется, формируется идеал, вписаться в которой окружающим становится все труднее. С возрастом все проблематичнее становится выбор партнера по жизни! Представление о желанном партнере настолько идеализируется, что переходит в разряд мечты и несбыточных грез. Появляется удручающая уверенность, что никогда никто не сможет ему соответствовать. Этот образ напоминает хрупкий прекрасный цветок любви, который светит глубоко в душе, предназначенный Тому Единственному, который, скорее всего, так и не появится.
Наивная девочка с восторгом дарит этот цветок, как только первое влечение вскружит ей голову, а потом с горечью собирает увядшие от несоответствия реального с идеальным лепестки, когда с отрезвляющей очевидностью обнаруживается, что это вовсе не принц ее грез. Вскоре от цветка, от веры в любовь ничего не остается...
Это случается потому, что примитивное влечение не способно предвидеть множество жизненных социальных обстоятельств. Оно ведь изначально предназначено для временной связи.
Это влечение основывается на нелепом сочетании всего лишь нескольких простых качеств, определяющих привлекательность особи.
Это влечение - самый большой обман, который достался нам от природы. Настолько большой, что все те, кто слепо следует ему, с неизбежностью приходит к выводу: все мужики - сволочи или все бабы - суки!
Но ты же на самом деле не сволочь и не сука, и если ты еще не стерва и духовное очень важно для тебя, то есть только один шанс, учитывая не очень длинную нашу жизнь и не очень много возможных знакомств. С самого начала стараться закрыть глаза, не пытаться подсмотреть внешне очевидные качества привлекательности, как бы этого не хотелось и, рано или поздно, из всего круга такого виртуального общения выбрать того, кто максимально близок духовно, а это, в первую очередь, значит: близок настолько, что к нему просто и естественно можно относиться как к самому себе.

Казалось бы, здесь так легко обмануться, ведь люди постоянно меняются, они могут ошибаться и учиться на своих ошибках. Здесь нет рецептов и не приемлемы чужие советы. Только каждый сам может вдруг понять, что этот человек внутренне достаточно близок тебе. Он не может быть совершенно близок, это не реально, но есть тот порог, когда захочется доверчиво открыть душу.
Тогда остается желание быть всегда вместе, дать жизнь цветку взаимной любви и вырастить его - это поистине волшебное таинство и священнодействие. И, решившись открыть глаза на реальность, если только все было честно, а не игра, окажется, что примитивные реакции оценки бессильны.
Если только... потому, что есть только одно условие, препятствующее этому: если партнер не поймет и не пожелает поступить так же, ничего не выйдет. Цветок любви так и останется только у одного в виде невоплощенного идеала.
В отличие от влечения "с первого взгляда" здесь нет места капризу случайности, в таких отношениях люди не уступают богам: они сами вольны разделить свой цветок любви с другим, безусловно отождествить другого со своим идеалом, воплотить свой идеал. Это похоже на то, как только что родившийся цыпленок, начинает считать своей мамой первый предмет, какой он увидит. Он переносит все, что с этим связано не этот предмет.
В таких отношениях духовное Я одного неразрывно дополняется духовным Я другого не просто сложением, а взаимной модуляцией чувств и стремлений - перемножением. И мир каждого в отдельности может показаться пустым в сравнении со вселенной взаимной любви. Кому-то это может оказаться не по плечу, ведь как говорится, и в радости и в горести...
В таких отношениях не будет всерьез значить умение развлекать, ведь сам себя ты редко развлекаешь. Не будет значить постоянно находить темы для разговора, ведь сам с собой не часто разговариваешь Это вообще не предполагает никаких таких качеств, по которым можно судить, подходит ли тебе этот человек или нет. Это необъяснимо, как та любовь, в отличие от влечения, которая не имеет никаких конкретных причин, она безусловна, каким бы ни был человек и что бы он не совершал, даже если причиняет боль. И только такое чувство способно победить время и остаться, как бы не менялось все вокруг.
Что составляет основу духовной близости по сравнению с природной шкалой оценочных качеств? Если я точно знаю, как действуют природные механизмы влечения, то честно признаюсь, что механизмы духовной близости мне не ясны но она (такого рода близость) точно существует (для меня это очевидно) и не только не имеет ничего общего с оценкой человека "с первого взгляда", но часто противоречит этой оценке.

- Ты ведь знаешь, дорогая, в мире почти не бывает так, чтобы двое любили друг друга одновременно. Ты что предпочитаешь, чтобы ты любила или чтобы тебя любили?
- Чтобы меня! Я - эгоистка!

Какими же наивными бывают люди!..."Ворон" Э.А.По.

Когда в угрюмый час ночной,
Однажды, бледный и больной,
Над грудой книг работал я,
Ко мне, в минуту забытья,
Невнятный стук дошел извне,
Как будто кто стучал ко мне,
Тихонько в дверь мою стучал -
И я, взволнованный, сказал:
"Должно быть так, наверно, так -
То поздний путник в этот мрак
Стучится в дверь, стучит ко мне
И робко просится извне
В приют жилища моего:
То гость - и больше ничего".

То было в хмуром декабре.
Стояла стужа на дворе,
В камине уголь догорал
И, потухая, обливал
Багряным светом потолок,
И я читал... но я не мог
Увлечься мудростью страниц...
В тени опущенных ресниц
Носился образ предо мной
Подруги светлой, неземной,
Чей дух средь ангельских имен
Ленорой в небе наречен,
Но здесь, исчезнув без следа,
Утратил имя - навсегда!

А шорох шелковых завес
Меня ласкал-и в мир чудес
Я, будто сонный, улетал,
И страх, мне чуждый, проникал
В мою встревоженную грудь.
Тогда, желая чем-нибудь
Биенье сердца укротить,
Я стал рассеянно твердить:
"То поздний гость стучит ко мне
И робко просится извне,
В приют жилища моего:
То гость-и больше ничего".

От звука собственных речей
Я ощутил себя храбрей
И внятно, громко произнес:
"Кого бы случай ни принес,
Кто вы, скажите, я молю,
Просящий входа в дверь мою?
Простите мне: ваш легкий стук
Имел такой неясный звук,
Что, я клянусь, казалось мне,
Я услыхал его во сне".
Тогда, собрав остаток сил,
Я настежь дверь свою открыл:
Вокруг жилища моего
Был мрак-и больше ничего.

Застыв на месте, я впотьмах
Изведал снова тот же страх,
И средь полночной тишины
Передо мной витали сны,
Каких в обители земной
Не знал никто - никто живой!
Но все по-прежнему кругом
Молчало в сумраке ночном,
Лишь звук один я услыхал:
"Ленора!" - кто-то прошептал...
Увы! я сам то имя звал,
И эхо нелюдимых скал
В ответ шепнуло мне его,
Тот звук-и больше ничего.

Я снова в комнату вошел,
И снова стук ко мне дошел
Сильней и резче,-и опять
Я стал тревожно повторять:
"Я убежден, уверен в том,
Что кто-то скрылся за окном.
Я должен выведать секрет,
Дознаться, прав я или нет?
Пускай лишь сердце отдохнет,-
Оно, наверное, найдет
Разгадку страха моего:
То вихрь - и больше ничего".

С тревогой штору поднял я -
И, звучно крыльями шумя,
Огромный ворон пролетел
Спокойно, медленно - и сел
Без церемоний, без затей,
Над дверью комнаты моей.
На бюст Паллады взгромоздясь,
На нем удобно поместясь,
Серьезен, холоден, угрюм,
Как будто полон важных дум,
Как будто прислан от кого,-
Он сел - и больше ничего.

И этот гость угрюмый мой
Своею строгостью немой
Улыбку вызвал у меня.
"Старинный ворон! - молвил я,-
Хоть ты без шлема и щита,
Но видно кровь твоя чиста,
Страны полуночной гонец!
Скажи мне, храбрый молодец,
Как звать тебя? Поведай мне
Свой титул в доблестной стране,
Тебя направившей сюда?"
Он каркнул: "Больше-никогда!"

Я был не мало изумлен,
Что на вопрос ответил он.
Конечно, вздорный этот крик
Мне в раны сердца не проник,
Но кто же видел из людей
Над дверью комнаты своей,
На белом бюсте, в вышине,
И на яву, а не во сне,
Такую птицу пред собой,
Чтоб речью внятною людской
Сказала имя без труда,
Назвавшись: Больше-никогда?!

Но ворон был угрюм и нем.
Он удовольствовался тем,
Что слово страшное сказал,-
Как будто в нем он исчерпал
Всю глубь души - и сверх того
Не мог добавить ничего.
Он все недвижным пребывал,
И я рассеянно шептал:
"Мои надежды и друзья
Давно покинули меня...
Пройдут часы, исчезнет ночь -
Уйдет и он за нею прочь,
Увы, и он уйдет туда!.."
Он каркнул: "Больше никогда!"

Такой осмысленный ответ
Меня смутил. "Сомненья нет,-
Подумал я,-печали стон
Им был случайно заучен.
Ему внушил припев один
Его покойный господин.
То был несчастный человек,
Гонимый горем целый век,
Привыкший плакать и грустить,
И ворон стал за ним твердить
Слова любимые его,
Когда из сердца своего
К мечтам, погибшим без следа,
Взывал он: "Больше никогда!"

Но ворон вновь меня развлек,
И тотчас кресло я привлек
Поближе к бюсту и к дверям
Напротив ворона - и там,
В подушках бархатных своих,
Я приютился и затих,
Стараясь сердцем разгадать,
Стремясь добиться и узнать,
О чем тот ворон думать мог,
Худой, уродливый пророк,
Печальный ворон древних дней,
И что таил в душе своей,
И что сказать хотел, когда
Он каркал: "Больше никогда?"

И я прервал беседу с ним,
Отдавшись помыслам своим,
А он пронизывал меня
Глазами, полными огня -
И я над тайной роковой
Тем глубже мучился душой,
Склонившись на руку челом...
А лампа трепетным лучом
Ласкала бархат голубой,
Где след головки неземной
Еще, казалось, не остыл,
Головки той, что я любил,
И что кудрей своих сюда
Не склонит больше никогда!..

И в этот миг казалось мне,
Как будто в сонной тишине
Курился ладан из кадил,
И будто рой небесных сил
Носился в комнате без слов,
И будто вдоль моих ковров
Святой, невидимой толпы
Скользили легкие стопы...
И я с надеждою вскричал:
"Господь! Ты ангелов прислал
Меня забвеньем упоить...
О! дай Ленору мне забыть!"
Но мрачный ворон, как всегда,
Мне каркнул: "Больше никогда!"

"О, дух иль тварь, предвестник бед,
Печальный ворон древних лет!-
Воскликнул я. - Будь образ твой
Извергнут бурею ночной
Иль послан дьяволом самим,
Я вижу - ты неустрашим:
Поведай мне, молю тебя:
Дает ли жалкая земля,
Страна скорбей - дает ли нам
Она забвения бальзам?
Дождусь ли я спокойных дней,
Когда над горестью моей
Промчатся многие года?"
Он каркнул: "Больше никогда!"

И я сказал: "О, ворон злой,
Предвестник бед, мучитель мой!
Во имя правды и добра,
Скажи во имя божества,
Перед которым оба мы
Склоняем гордые главы,
Поведай горестной душе,
Скажи, дано ли будет мне
Прижать к груди, обнять в раю
Ленору светлую мою?
Увижу ль я в гробу немом
Ее на небе голубом?
Ее увижу ль я тогда?
Он каркнул: "Больше никогда!"

И я вскричал, рассвирепев:
"Пускай же дикий твой припев
Разлуку нашу возвестит,
И пусть твой образ улетит
В страну, где призраки живут
И бури вечные ревут!
Покинь мой бюст и сгинь скорей
За дверью комнаты моей!
Вернись опять ко тьме ночной!
Не смей пушинки ни одной
С печальных крыльев уронить,
Чтоб мог я ложь твою забыть!
Исчезни, ворон, без следа!.."
Он каркнул: "Больше никогда!"

Итак, храня угрюмый вид,
Тот ворон все еще сидит,
Еще сидит передо мной,
Как демон злобный и немой;
А лампа яркая, как день,
Вверху блестит, бросая тень-
Той птицы тень - вокруг меня,
И в этой тьме душа моя
Скорбит, подавлена тоской,
И в сумрак тени роковой
Любви и счастия звезда
Не глянет - больше никогда!!