Как можно объединить Россию и Белоруссию

Соавтор Конституции РФ рассказал «Фонтанке» про два легальных сценария интеграции соседних государств и объяснил, кому это не нужно.

Александр Лукашенко и Владимир Путин//Пресс-служба президента РФ

«Мы завтра можем объединиться», – заявил после переговоров с Владимиром Путиным президент Белоруссии Александр Лукашенко. И задал вопрос: «Готовы ли вы, россияне и белорусы, на это?» Моментального ответа от имени двух народов журналисты президентских пулов белорусскому лидеру не дали, и Лукашенко признался, что в ходе нынешних переговоров вопросы интеграции не обсуждались вовсе. На это Владимир Путин загадочно сообщил, что полностью независимых государств не существует.

Как может выглядеть слияние суверенитетов двух стран и поглощение двух экономик, «Фонтанке» рассказал соавтор действующей Конституции России Сергей Цыпляев.

Сергей Цыпляев// Елена Пальм/Интерперсс

- Сергей Алексеевич, как может выглядеть процедура объединения двух стран, если начинать это объединение по-настоящему?

– Во-первых, объединяться два государства могут на равноправных условиях. Когда создается структура по принципу «одно государство – один голос». И могут объединяться на, условно говоря, «неравноправных» условиях. То есть «один гражданин – один голос». Первый вариант неприемлем для России. Второй вариант неприемлем для Белоруссии.

- Давайте разберём алгоритмы каждого варианта. Как назовём первый?

– Конфедерация. Вариант условного Евросоюза, где у вас в качестве единиц выступают сами государства. И каждое государство имеет равный голос. Процедура начинается с договорённостей на уровне межгосударственного соглашения. Де-юре мы уже находимся в этом состоянии. У нас уже есть «союзное государство». Дальше можно обсуждать, какое количество полномочий мы готовы передавать с уровня национальных государств на уровень этого союзного государства. Можно не передавать в этот союз ничего, кроме символических позиций, и до варианта, когда можно отдавать многое. Технические регламенты, вопросы регулирования бизнеса. Как в ЕС, где масса таких вопросов передана на уровень Союза. Но нужно понимать, что такие решения принимаются по принципу консенсуса. Когда каждая из сторон отдаёт в эту структуру кусок своего суверенитета.

- Как отдавать суверенитет правильно?

– Очень просто. Договор. Он уже есть. Дальше подписываем к нему дополнение, где прописана передача тех или иных полномочий на решения союзных органов. Этот документ подлежит ратификации двумя парламентами. Как любое другое союзное соглашение.

- Народ не спрашиваем?

– А это внутреннее дело каждой страны – участницы союза. Да, это можно вынести на референдум. Но у нас это не принято. Здесь нет принципиальных решений, которые придают действиям необратимый характер. Такой договор вы имеете право денонсировать. Конституцию редактировать тоже не нужно. В такой ситуации ничто не мешает нам вступать в союзы. И у нас есть не отменённая позиция, что внешние договорные отношения России имеют приоритет над внутренними. Они только не могут противоречить Конституции. Всё.

- Гражданство и прочие атрибуты гражданина остаются в неизменном виде?

– Да. Мы уже все граждане союзного государства, оставаясь при этом гражданами России и Белоруссии. Установление отдельного гражданства не требуется, если мы не решаем подписывать такой документ. Обычно в конфедерациях нет общего гражданства. Гражданство – это право голосовать на выборах. Национальные парламенты в конфедерации избираются отдельно. ЕС показал, что интеграция может продолжаться очень глубоко, но президенты у всех остаются свои. Можно договориться о единой валюте. Вопрос, кто будет контролировать единый эмиссионный центр. Естественно, Лукашенко, когда говорит об интеграции, имеет в виду нечто типа ЕС. Где он на равных правах с РФ. Но Россия к такому варианту готова не будет. Кремль не пойдёт на принцип «одна страна – один голос». Ну и потом... у нас вообще не очень любят соблюдать достигнутые договорённости.

- Например?

– Договорились о Таможенном союзе (Россия, Казахстан и Белоруссия вошли в таможенный союз Евразийского экономического союза летом 2010 года. – Прим. ред.). Это означает, что все вопросы таможни должны решаться совместно. Но когда мы вводили продуктовые контрсанкции, мы разве спрашивали Белоруссию и Казахстан об этом? Мы даже не подумали об этом тогда.

- Это один вариант объединения. Вы сказали, что их два.

– Второй вариант – федерация. В этом случае они входят либо одним субъектом под названием Белоруссия или Беларусь в состав нашей федерации, либо отдельными областями, группой субъектов. Но это ещё менее реально. В этой ситуации вопросы избрания президента, формирования Государственной думы решаются по принципу «один человек – один голос».

И понятно, что это будет означать полное растворение 15 миллионов белорусов в 150 миллионах россиян. Это как Бавария вливалась в Германию. Фактически аншлюс. Но варианты же разные бывают, как учит история. Либо «добровольное слияние», либо «враждебное поглощение». В этой ситуации появляется общее гражданство. Дальше уже можно фантазировать, надо ли менять название всей федерации или нет. Или как была Россия, так Россия и останется, но в ней появится условная Белорусская республика.

- Этот процесс насколько сложный и длительный?

– Алгоритм элементарен. Решение властных органов Белоруссии. После чего они обращаются к России, в наш парламент. Мы этот алгоритм полностью прошли по Крыму в 2014 году. Именно белорусская сторона должна быть инициатором такого процесса. Если вы вступаете в партию, вам нужно написать заявление о желании туда вступить. По срокам такая процедура может занимать и годы, а может занимать и месяцы. Это в значительной степени зависит от воли белорусских лидеров. Но и от наших тоже, потому что это решение двух сторон.

- И снова не нужно спрашивать народ?

– И это решение принимается парламентами двух стран. Они по Конституции и есть представители народа. Президент в этой ситуации визирует решение. Но варианты могут быть разные. Если принимается закон, тогда нужна его подпись. Но главная роль у парламента. Это надо понимать.

- Обнуляются ли сроки президента, прописанные в Конституции, в такой ситуации?

– Нет. Если страна просто вступает в федерацию, то Конституция не тронута. Держите в голове модель «Крым». Та история не обнулила срок полномочий президента. Для обнуления полномочий нужно создавать принципиально новую структуру. Какой она может быть, можно только гадать. Но я уже это говорил «Фонтанке» fontanka.ru/2018/10/10/093. Скажу ещё раз. Для решения задачи продления полномочий действующих лидеров все эти варианты слияния с Белоруссией не нужны. Эти рассуждения сегодня нужны только политологам, чтобы было что обсуждать. Все эти сложнейшие конструкции.

- Тогда как вы объясняете растущую частоту контактов лидеров двух стран? Перед Новым годом Лукашенко дважды был в Кремле. Теперь вот встреча с Путиным. Есть ощущение, что Россия просто хочет контролировать экономику соседа. Там и заводы не стоят, а работают.

– Всегда есть основной двигатель всего – капитал и бизнес. Но, на мой взгляд, это здесь не принципиально. Чаще всего такие вещи присутствуют в политике на уровне рефлекса. Чем мы больше, тем мы уважаемее и сильнее. Хотя Белоруссия в этом смысле действительно очень развитая экономически часть постсоветского пространства.

- То есть «съесть» эти мощности было бы полезно для здоровья российской экономики?

– Нет. Пользы для экономики это не даст. Экономика от этого сильно уже не зависит. У нас уже есть единое экономическое пространство. Поглощать уже не надо. И в мире так уже давно никто не делает. Экономика глобальна. И для белорусской экономики это точно засада. Кроме тех властей, которые у них уже есть, им лишние власти в условной Москве лёгкости в работе не прибавят.

- О чём же тогда идёт речь, когда лидеры двух стран склоняют слова «союз», «интеграция», «единение»?

– У меня есть лишь ощущение. Мы провели наш налоговый манёвр, а это значит, что мы убрали экспортную пошлину, которая делала нефть более дешёвой внутри. Тем самым скрытую дотацию получали и мы, и белорусы. И пошлина собиралась на границе. Это отдельная весёлая история, как мы распределяем сбор пошлины. Когда мы начинаем собирать налоги на скважине, скрытая дотация исчезает. Все скважины у нас. Белорусы теряют колоссальные источники дохода. Они об этом говорят. И дальше Лукашенко ничтоже сумняшеся заявляет: мол, что это такое, что вы же делаете, компенсируйте-ка нам эти убытки. К хорошему все привыкают быстро. После того, как он это заявил, мы поставили условия, от которых он, скорее всего, откажется. Смысл такой: хотите денег – только в обмен на суверенитет. И дальше всё заканчивается. Прогнозирую, что разойдутся на том, что нам не нужен их суверенитет, им не нужны наши деньги. Выдохнули. Тут можно не искать схем для получения пожизненного президентского мандата. Думаю, что Белоруссия от русских денег откажется сама, потому что набор принципиальных уступок от них будет таким.

- Зачем же тогда Лукашенко, стоя рядом с Путиным, сказал: «Хоть завтра можем объединиться»?

– Это не значит ничего. Мы проговорили, что есть два варианта объединения. А слова Лукашенко – это про то, что мы все всегда клянёмся про интеграцию, интеграционные объединения. Дьявол кроется в деталях. На наши заявления о готовности всё объединять, мы сами потом отказываемся продавать Белоруссии нефть по внутренним ценам. Бесконечная тема. Нынешние переговоры Путина и Лукашенко носят такой же характер, как переговоры вокруг передачи островов японцам. Очень похоже. Поговорили, обнялись, поклялись на алтаре интеграции, что будем дружить сильнее. Но, на мой взгляд, дальше навряд ли что-то произойдёт. Денег Лукашенко лучше давать немножко, либо не давать совсем.

Николай Нелюбин,
специально для «Фонтанки.ру»