Дилетант против либерального профессора

 

Дмитрий Травин свою статью «Почему были успешны бархатные революции 1989 года» начинает словами: В 2017 году мы обсуждали столетие революции, но события 1917 г. мало похожи на современные. А вот 30-летие бархатных революций - это как раз то, что следует изучать. Важно понять, почему им удалось то, что не удалось нам. Почему им удалось, Дмитрий объяснил очень убедительно. А его представления, почему не удалось нам, - “в России тоже, естественно, представление о том, что мы – европейцы, в 1989 г. существовало. Оно в значительной степени помогло в 1991 г. начать серьезную трансформацию”, - на мой взгляд, не убедительны.

 

В отличие от Дмитрия, у меня не было ничего такого возвышенного. Как и он, я тоже творческий человек. Он гуманитарий, а я технарь. Профессионально конструктор, а по увлечениям изобретатель. Не самозванец – имею значок “Изобретатель CCCР”. В конце тех 80 – х по причине наступившего финансового голода в стране прекратилось финансирование ряда НИОКР  в НИИ и КБ. А я участник одной из разработок как конструктор и изобретатель. Не дожидаясь грядущих сокращений, приткнулся в одно из открывающихся тогда предприятий на базе совместного с иностранцами капитала. В моем варианте были немцы, а от работников требовалось индивидуальное участие на таких условиях: 6 месяцев платят зарплату, а потом переходишь на самофинансирование, найдя заказчика на свою разработку или идею. У меня получилось. Заказчик оплатил не только проведение необходимых экспериментов, подтверждающих, что это не кот в мешке и продукт будет на рынке востребован, а и выполнение эскизного проекта. Но у заказчика денег хватило только на эскизный проект, а на дворе начался 1992 год. Поэтому все встало и в мыслях у меня была не Европа, а  проcтое стремление выжить.

 

Возвращаюсь к статье Дмитрия Травина. “События бурного 1989 г. говорят сегодня (помимо всего прочего) о том, что перемены в России станут возможными либо если наше общество лучше осмыслит необходимость демократии” либо если возникнет хотя бы иррациональное ощущение, что мир демократии – это наш мир, в который хотелось бы вернуться”.

 

“Осмыслить необходимость демократии” означает, что, поскольку бытие определят сознание, надо сначала ощутиnь демократию. Но если “демократия” 90 – х, куда, по мнению Дмитрия, мне хотелось бы вернуться, то я ссылкой на свои изобретательские мытарства обосновал как раз обратное. Для Дмитрия те времена оказались удачными. Он занялся журналистикой и успешно стартовал. Он высокопрофессионален и исключительный эрудит. Являясь научным руководителем центра исследования модернизации и профессором Европейского университета в Санкт Петербурге, одновременно занимается просветительской деятельностью, ориентируясь на массового потребителя. Это его книги, статьи и лекции. Он буквально на пальцах объясняет суть модернизации, что это движение от традиционного общества к современному, требующее перехода к рынку и демократии. Единственным и универсальным инструментом для этого является либерализм. Автократию отвергает, а примеры удачных авторитарных реформ считает исключением (cм.«Плавное движение» по ссылке https://www.youtube.com/watch?v=iIitqV4bWj8 ).

Пристально вглядываясь в самого себя, просвещенный Травиным, прихожу к выводу, что я готов к рынку: был заинтересованный заказчик (или инвестор), был выполнен задел в обоснование будущего спроса. А облом получился потому, что началось время, которое можно описать вошедшими тогда в оборот двумя словами: купи - продай. Для успеха надо было уложиться в считанные дни. А в моем варианте требовались несколько месяцев. Это сегодня порождает  у меня сомнения в либерализме как универсальном средстве для модернизации. А Дмитрий Травин уточняет: модернизация бывает только догоняющей, когда требуется  чередовать шаг назад с двумя вперед. И у меня возникает вопрос: что является механизмом, стимулирующим чередование?

С другой стороны, если другими словами, модернизация это управляемое развитие. Целью ее должно являться как повышение социальной справедливости в обществе, так и его экономической эффективности. Но между тем и другим существует диалектическая связь. Это их неразрывное единство и борьба как противоположности, потому что для повышения эффективности требуется поощрение той части общества, которая способна быть предпринимателями. Но, чтобы общество было социально справедливым, требуется ограничивать предпринимателей в их несправедливых аппетитах.

 

Управление чем – либо, не важно чем, - характеризуется двумя параметрами: обратной связью и качеством управления. Эту премудрость легко понять на примерах. Автопилот, управляя самолетом, не может выдержать абсолютно точно расчетный курс. Требуется отклонение от курса, поймать его датчиками и по обратной связи дать команду рулям на исправление ошибки. При управлении коллективом, обществом, страной требуется то же самое. Только контролируемых параметров многократно больше. Но обобщенных всего два – социальная справедливость и экономическая эффективность. Тридцать лет назад у нас было все в порядке с социальной справедливостью, но была беда с экономической эффективностью. Народ это чувствовал по хроническому дефициту на все. Сегодня изобилие во всем. Но нет справедливости. А народ все же стал более продвинутый. Образно говоря, он требует не отнять и поделить, а равенства перед законом всех, в том числе бомжа и олигарха.

Теперь про качество управления. Для автопилота это величина отклонения от курса. Чем меньше отклонение – тем качественнее. Для общества – это отклонение социальной справедливости и экономической эффективности от некоего идеала, когда все довольны - и бизнес, и население.

Как видим, в определении модернизации, как это звучит у Травина, понятия обратной связи и качества управления применительно к процессу модернизации отсутствуют. Но Дмитрий Травин не может не согласиться с тем, что модернизация должна быть направлена как на неуклонное повышение социальной справедливости, так и экономической эффективности. Пусть и не по линейному закону, но с точки зрения качества управления отступления назад должны минимизироваться. У Травина этого и в помине нет. Все возлагается на стихию. А про тех, кто стал жертвой стихии, можно сказать, что они сами виноваты в том, что не вписались в рынок.

Теперь о необходимости применения авторитарных методов управления для исправления ошибок либерализма. Для этого стоит присмотреться к схватке помощника президента по экономике Андрея Белоусова с металлугическими олигархами  по вопросу “экспроприации“ свердоходов для вложения в социальные проекты (В августе 2018 года помощник президента Андрей Белоусов в письме Владимиру Путину предложил изъять у 14 металлургических, химических и нефтехимических компаний 513,66 млрд руб.

сверхдоходов).  Еще более выразительно это было продемонстрировано тем же Белоусовым на дальневосточном Госсовете (см. ссылку https://narod-novosti.com/politika/?p=putin-nedovolen-ministrami-belousov-vyihodit-iz-teni&utm_source=finobzor.ru в Народных Новостях).  

 

“Сегодня во Владивостоке Владимир Путин напомнил, как может быть суров и непредсказуем. Обычно мягкий и даже деликатный к подчинённым на публике, на Госсовете по Дальнему Востоку он вежливо проехался по министрам Дитриху, Орешкину и Силуанову.

 

Эпизод с последним показателен тем, что сразу после внушения вице-премьеру, который отвечает за весь финансово-экономический блок, слово взял помощник президента Андрей Белоусов. И стал с согласия ВВП буквально надиктовывать всем топ-управленцам, в т.ч. Силуанову и частному бизнесу, какие меры нужно принимать в связи с развитием Дальнего Востока. В частности, Белоусов призвал заключить с угольными компаниями (СУЭК, «Мечел» и др.) соглашения об инвестировании части доходов от дополнительного экспорта топлива в регионы Дальнего Востока, перевести свои центры прибыли в эти регионы. Причём сделано это было в приказном тоне - мол, иначе "загадят" тут Дальний Восток углём после расширения Транссиба, а деньги уведут в другие регионы. Это к вопросу о том, кто реально руководит российской экономикой, об истинном весе Силуанова и долговечности нынешнего состава правительства.”

 

По сути действия Путина, озвученные его помощником Белоусовым, есть авторитарный подход к экономике. Это полная противоположность того, к чему стремятся либералы, настаивающие на независимости бизнеса от государства. Но такое вмешательство создает другие условия бытия для олигархов, принуждая их осознавать необходимость делиться с народом. Тем самым необходимость постепенного формирования в них социальной ответственности. Подвижек пока не заметно. Но если это начало, то появилась надежда.

 

Либералы Гайдар и Чубайс, учинив жестокую шокотерапию для народа, сыграли положительную роль в появлении ростков гражданского общества. Именно ростков. До полновесного гражданства нам далеко. Но сегодня взамен отобрать и поделить общество требует равенства перед законом бомжа и олигарха. А тогда для нынешних олигархов это был пряник. Но автократ Путин, опираясь на помощника Белоусова, стремится применить кнут для воспитания у олигархов социальной ответственности. Обе процедуры для низов и верхов целебные, так как сокращают диапазон противоречий между ними. Это путь к компромиссу. Путь трудный и не близкий. Но либерализм и автократия имеют глубокие доисторические корни, произрастая из биологии. У приматов, живущих сообществами и добывающих пропитание собирательством, всегда есть вожак-автократ. Но чем тяжелее условия среды обитания, тем автократичнее вожак (так это у павианов гамадрилов, живущих в горах, потому что им тяжелее, чем павианам саванны; зато у шимпанзе, условия у которых наиболее сытые и безопасные, в сравнении с гамадрилами демократия). А сильная автократия делает автоматом несправедливыми отношения в сообществе, лишая свободы членов сообщества. Ведь трудно представить, что рядовой гамадрил, будучи свободным в своих действиях, ведет себя осознанно так, чтобы не ввергнуть сообщество в беду. Чтобы этого не происходило, нужен надсмотрщик. Он тоже может ошибаться, но все же для сообщества выгоднее, когда командует один, а не “лебедь, рак и щука”. Поэтому несправедливость в сильно автократичном сообществе гамадрилов это плата за выживаемость. Она становится приоритетом, а не справедливость. .

 

А либерализм берет свое начало от сообществ охотников (хищников). Учеными изучены львы и гиеновые собаки. Те и другие успешно свободно сотрудничают на охоте даже без вожака, но при дележке добычи львы, случается, дерутся, а собачкам тяжелее в сравнении со львами (как гамадрилам в сравнении с шимпанзе). Поэтому “свобода, равенство и братство” для них есть условие выживания вида. Даже альтруизм заметен: больную собаку накормили, срыгнув ей мясо так же, как кормят подрастающих щенков, еще не способных к охоте. Выходит, что справедливости у охотников тем больше, чем тяжелее условия существования.

 

А поскольку нет сомнений, что наш древний предок для выживания вынужден был заниматься как собирательством, так и охотой, то он, объединяясь в сообщества, использовал оба инструмента управления., Хотя либералам не нравятся автократы, а последние не терпят либералов, это объясняет востребованность для модернизации того и другого. По факту. Петр Первый радикальный реформатор, хотя деспот и жестокий тиран. Но так как несвобода (крепостничество) в итоге тормознула развитие, то закономерен приход радикального либерала Александра Второго. В свою очередь тоже закономерен радикальный Сталин. Сталинисты и антисталинисты оценивают его с противоположных и крайних точек зрения. Ошибаются те и другие, потому что дают одномерную оценку. Сталинисты занижают негатив, сосредотачиваясь на позитиве. Антисталинисты поступают с точностью до наоборот: игнорируют или занижают позитив и зацикливаются на негативе. А Сталина следует оценивать, задаваясь двумя вопросами: могло быть лучше?  Без коллективизации, голодомора, репрессий, ГУЛАГА… В принципе, могло. Но могло быть хуже? Вполне, если бы не победили в войне. А индустриализация, позволившая вооружиться, производная от несправедливой коллективизации с голодомором, репрессий, ГУЛАГа... Но поскольку история не знает сослагательного наклонения, то выбор между гипотетическим “могло быть лучше” и реализованным упреждением “могло быть хуже” отпадает сам собой.

 

Но стремление непредвзято оценить Сталина вызывает желание оценить его последователей в свете достигнутого. Холодную войну (третья мировая) проиграли. Социально зкономические достижения в стране к этому времени – это финиш у разбитого корыта. Потом капитуляция  на внешней арене сначала Горбачева, потом Ельцина (вспомним для наглядности пьяного Ельцина, дирижирующего оркестром на проводах наших войск из Берлина) и социально экономические последствия либерализации в экономике. Тридцать лет назад в стране был запрос на потребление, вызванный сплошным дефицитом. Сегодня при изобилии он сменился запросом на справедливость. Налицо очевидное вырождение политического руководства страны за весь постсталинский период. О Путине воздержусь пока: ни хулы, ни дифирамбов. Четвертая мировая война, пока как гибридная, продолжается. Но надежда еще сохраняется.

 

).