От гетто до монастыря, от Моисея до Иисуса

После завершения заупокойной мессы, которую отслужили на днях по Рахель Дразек – она же сестра Паула —  в бенедиктинском монастыре на Масличной горе в Иерусалиме, произошло нечто необычное: помимо прочего, была прочитана и поминальная молитва на иврите – кадиш. В смерти, равно как и в жизни, в умершей сочеталось две ипостаси: она была еврейкой, пережившей Катастрофу, а затем приняла христианство и стала монахиней.

Рахель Дразек родилась в 1929 году в Остроленке, – городе на востоке Польши, в семье Симхи и Фейги Дразек. Мать умерла, когда Рахель была ребенком, и девочку воспитывала мачеха Хая. Брат Рахель Ицхак родился несколько лет спустя. В сентябре 1939 года Советы захватили восточную Польшу, потом отца призвали в Красную армию. Он был ранен, госпитализирован и позже погиб.

Рахель, ее брат и мачеха были вынуждены переехать в переполненное еврейское гетто, где жили год. «Однажды я вскарабкалась на ворота гетто и смотрела, как собираются старики и дети. Я до сих пор не осознала, что их уводили на смерть», – признавалась Рахель много лет спустя.

«При содействии добрых поляков» было организовано бегство из гетто, но беглянку задержало гестапо. «Я была уверена, что меня собираются убить, но меня всего лишь вернули в гетто», – вспоминает Рахель. Она все же сумела сбежать позже, но уже никогда не встретилась ни с мачехой, ни с братом.

«Я помню, что в то время стояли дикие холода, снегу намело столько, что вокруг громоздились двухметровые сугробы. Нам помогли поляки, – вспоминает Рахель. – Мы схоронились в лесу, пока, наконец, нас не предупредили, что нужно уходить».

В январе 1943 года, во время праздника Богоявления, блуждая по лесу с другом-евреем, она столкнулась с несколькими поляками. «Они поняли, что мы — евреи, и стали швырять в нас снежками, – рассказывала Рахель, – в любой момент могли придти немцы». Вдруг она увидела часовню и крест, и сказала своему другу, что лучше всего зайти туда и преклонить колена, и тогда другие примут их за христиан. «Это было настоящее чудо», – говорит Рахель, добавляя, что, как ей показалось, побывав в часовне, она вышла оттуда другим человеком. Позже она поклялась себе самой, что если переживет войну, для нее это будет признаком, что Иисус был Мессией.

Несколько месяцев Рахель пряталась в картофельном погребе; потом представилась польской сиротой и жила в немецкой семье. Чтобы не выдать себя, ходила в церковь, отмечала христианские праздники наравне со всеми и ходила на исповедь. В конце концов, Рахель приняла крещение, а уже в самом конце войны очутилась в бенедиктинском монастыре в Ломже.

«Я была совсем одна. Каждый день я хотела умереть, – вспоминает Рахель. – Мне было горько и больно: почему никто не ищет и не находит моего брата? Я чувствовала себя виноватой, словно меня заклеймили. И я решила, что если стану христианкой, то пойду в монастырь, чтобы молиться за еврейский народ».

Уже после войны родственники отыскали Рахель и попытались отговорить от служения Христу; увы, никакие уговоры и увещевания не помогли, и она настояла на том, что хочет остаться в монастыре.

Монастырские записи свидетельствуют, что евреи даже пытались похитить Рахель, и, чтобы этого не произошло, ее держали взаперти. Предлагали награду тому, кто сможет ее выкрасть, но Рахель заявила, что никуда не уйдет из монастыря. Она взяла себе польское имя, став Марией Яниной Мальчевской, а после пострижения в монахини стала зваться сестрой Паулой. В середине семидесятых годов прошлого века она отправилась в Израиль после знакомства с известным отцом Даниэлем, Освальдом (Шмуэлем) Руфайзеном, выходцем из Польши, также пережившим Катастрофу и  впоследствии ставшим монахом.

Следующей жизненной остановкой для сестры Паулы стал бенедиктинский монастырь на Масличной горе. Она изучала иврит в ульпане «Эцион», расширяя, таким образом, знания, полученные в еврейской школе в детстве. В пятницу вечером она зажигала свечи, а в субботу ей предоставляли свободное время, чтобы помолиться за еврейский народ. «Израиль – это мое место, – отмечала она. – Я не думаю, что я что-то упустила, став христианкой. Напротив. Я нашла гораздо больше: Иисус был евреем. Его мать была верующей еврейкой. Мы, христиане, вышли из Израиля и вернемся сюда». В течение многих лет сестра Паула поддерживала связь со своими еврейскими родственниками в Израиле и в других странах.

В записке, которую она хранила в своей комнате в монастыре, она описала, как французский кардинал Жан-Мари Люстижье (Люстигер), еще один польский еврей, принявший обращение во время Катастрофы, попросил прочитать кадиш над его могилой. Человек, который произнес кадиш над могилой сестры Паулы, был ее другом: Йиска Харани, исследователь христианства, описавший историю жизни этой женщины.

«Сестра Паула, Рахель, дочь Фейги и Симхи, всегда улыбалась, всегда была добросердечной, но жила с глубокой печалью в сердце, – сказал Харани. – Она тосковала по своей еврейской семье, которую потеряла в той ужасной войне на христианском континенте. Ее земной путь завершился, и она упокоилась на Масличной горе, возвышающейся над столицей Израиля – Иерусалимом».

Офер Адерет, «ХаАрец» М.К. К.В.

Фотоиллюстрация: монахини на Масличной горе. Фото: Даниэль Бар-Он.