К военному положению через мат и пшик

К военному положению через мат и пшик 

О том, что причины войны и повод к ней — это разные вещи, нам рассказывал учитель истории еще в школе, как и о том, что когда присутствует первое, то обязательно приключится и второе. 

Характерно, что термин Casus belli (что и переводится как «случай, повод для войны») как юридический термин существует со времен римского права. Действительно, удачный Casus belli позволяет, во-первых, мобилизовать патриотические настроения в собственной стране, а также обеспечить более благоприятный международный фон: союзники скорее поддержат, нейтралы не склонятся к поддержке объекта нападения, да и для союзников удачный Casus belli (превращающий фактическую жертву агрессии в ее виновника) может стать отличным поводом («повод для повода» — такая вот тавтология получается) уклониться от выполнения своих обязательств. 

Впрочем, не только, собственно, в вопросе начала войны, но и во многих других, более или менее близких к политике вещах удачный или нет повод может стать залогом успеха или провала всего мероприятия. В идеале же повод должен быть таким, чтобы отличить от причины его было крайне сложно. 

О «драке», которая была гарантирована 

Больше года назад, едва только был подан законопроект о реинтеграции Донбасса, я писал, что он может стать основой для отмены выборов по следующему сценарию. Появляется обращение в Конституционный Суд: обязывает ли президента установленный этим законом факт российской агрессии ввести военное положение на период до прекращения агрессии (т. е. до предусмотренной данным законом констатации Минобороны и МВД Украины факта вывода российских войск). 

Утвердительный ответ КС в этом случае не требует казуистики, ибо законодательство Украины прописано так, что понятие «агрессия» в нем аналогично понятию «война». К тому же в составе КС есть судьи, которые полагают, что военное положение в стране де-факто существует, и на этом основании не поддерживают проекты конституционных поправок: Конституция запрещает ее изменение в условиях военного положения. 

Запрещает она и проведение выборов ВР в таких условиях. Насчет выборов президента и местных выборов Конституция молчит, но норма об их запрете существует в Законе Украины «О правовом режиме военного положения» с того момента, как он появился. 

Обратиться в КС вправе любой полномочный на то субъект: президент, группа народных депутатов, Верховный Суд, омбудсман, Верховный Совет Автономной Республики Крым. Впрочем, последний не существует, а для президента здесь политтехнологично не проявлять инициативу, а оказаться как бы ни при чем. 

Но в последние недели стало казаться, что такой сценарий, означающий отмену всех выборов на неопределенный срок, — это сугубо абстрактная возможность. Ведь если б он реализовывался, то в КС упомянутое обращение уже наверняка поступило бы, ведь этот орган работает неспешно. Ну а срывать выборы лучше все же до того момента, как избирательный процесс уже запущен. 

Но раз такое обращение не появилось, можно было предполагать, что либо Запад заранее убедительно попросил Порошенко избежать срыва выборов, либо у президента не были уверены в позитивном вердикте (скажем, ввиду боязни судей запятнать репутацию политическим решением равновесным отмене политреформы при Януковиче). Наконец, теоретически можно допустить, что никто не догадался разыграть подобную карту. Впрочем, в подобное поверить трудно: политики хорошо понимают собственные интересы. Но для инициирования военного положения отнюдь не обязательно толкование КС закона о реинтеграции Донбасса. Достаточно обострения ситуации, которая послужила бы причиной для подобного решения. Такое обострение произошло 25 ноября. 

Суть конфликта в том, что три украинских боевых корабля (два бронекатера и буксир) направлялись из Одессы в Бердянск на подкрепление группировки ВМС Украины в Азовском море. Проделать этот путь, минуя Керченский пролив, невозможно, и 22 сентября два украинских корабля уже проходили по такому маршруту в соответствии с признанным международным и российским законодательством правом мирного прохода, а также договором между Украиной и Россией об использовании Азовского моря. 

Тем более что с формальной точки зрения, исходя из позиции Украины, у нее были все основания осуществить передислокацию трех кораблей ВМСУ «самоходом» через Керченский пролив — во-первых, Крым аннексирован незаконно, де-юре это украинские территориальные воды, и мы, мол, вправе ходить в них куда и как заблагорассудится, во-вторых — российско-украинское соглашение о совместном использовании Азовского моря гарантирует беспрепятственный проход гражданских и военных кораблей двух стран через Керченский пролив. 

Но в любом случае действуют и навигационные ограничения по судоходству в Керченском проливе, особенно под арками моста, требующие заблаговременного оповещения диспетчерской службы и получения от нее разрешения на проход, принятия на борт лоцмана (и оплаты его услуг) и ожидания своей очереди, что может занять до двух суток. 

Как водится, версии сторон относительно этих пунктов кардинально расходятся: украинская утверждает, что все необходимые запросы сделала (но еще раз уточню, что проход через пролив носит разрешительный, а не уведомительный характер). 

Российская же сторона сообщает, что заблаговременно сообщила украинской о закрытии акватории. Согласно версии РФ (она появилась на сайте ФСБ вечером 26 ноября), незадолго до приближения украинских кораблей к проливу 25 ноября в 22.23 (по московскому времени) российский пограничный катер сообщил украинцам «о закрытии района в территориальном море РФ на подходе к Керченскому проливу со стороны Черного моря». 

Т. е. Россия к югу от Керченского пролива закрыла акваторию, которую считает своими территориальными водами. Право на временное закрытие таких вод на недискриминационной для других стран основе (если закрывать — то для всех) прибрежные государства имеют. Но даже в подробном описании событий по версии ФСБ ничего не говорилось, на какой период закрывается соответствующая акватория, а также о причине закрытия. Похоже, что таковой стало приближение украинских кораблей. 

Как бы там ни было, существовала большая вероятность того, что Россия — даже при безукоризненном соблюдении процедуры — не пропустит под мостом украинские боевые корабли. Попытка же прорыва безнадежна и чревата самыми тяжкими последствиями. К тому же 300—400-мильный переход двух речных катеров и портового буксира с паспортной мореходностью 3 балла через открытое, весьма неспокойное в ноябре море — весьма рискованное мероприятие, в то время как суда вполне подлежат переброске по железной дороге. 

В общем, помните, как бравый солдат Швейк назначает своему горячему приятелю саперу Водичке встречу в кафе «У чаши» после войны? На вопрос последнего: «А драка там будет?» — он ответил: «Ну, если мы придем, то обязательно будет!» А возвращаясь от мировой классики, признаем — «драка» была гарантирована. 

Итак, по российской версии, украинские корабли вошли в территориальные воды РФ (в 12-мильную зону от берега), после чего россияне объявили их нарушителями границы и стали препятствовать их дальнейшему продвижению.

При этом российский представитель в ООН утверждает, что украинские катера были в водах, которые и до 2014 г. являлись российскими. Однако делимитации морских границ между Украиной и Россией в Черном море не было никогда. И даже в версии ФСБ не говорится о нарушении российской границы на 2014 г. Самостоятельная же проверка указанных координат показывает: когда российские корабли стали препятствовать украинским, те находились примерно в 12 км от входа в пролив — на одинаковом расстоянии от крымского и таманского берегов. 

По украинской версии: о закрытии территориальных вод украинским морякам сообщили спустя несколько часов после столкновения. Тем не менее страница ВМС в Фейсбуке сообщала, что корабли продолжают выполнять задание. В то же время погранслужба ФСБ заявила, что в 11.30 из Бердянска выдвинулись два украинских бронекатера, которые «на предельной скорости следуют в направлении Керченского пролива в район провокации, организованной украинской стороной». Украина эту информацию не опровергала. 

Затем со ссылкой на ФСБ ТАСС сообщил, что эти корабли повернули обратно. Но эта информация появилась только в 21.30, хотя, несомненно, поворот произошел значительно раньше: если бы они двигались к проливу, то к этому времени давно бы его достигли, но информации об их приближении к этому месту не было. 

Надо сказать, что, когда в сентябре украинские корабли проходили Керченский пролив, их встречали те же два бронекатера. Можно предполагать, что имел место тот же план, и катера заранее получили приказ выдвигаться к расчетному времени прохождения пролива тремя украинскими судами из Черного моря. Но этот приказ своевременно не был отменен, и такое выдвижение объективно стало игрой на нервах у России (потому в Москве и задержали информацию о повороте бронекатеров). 

Что же касается украинских кораблей с другой стороны пролива, то, по украинской версии, они просто стояли на якоре, а затем двинулись обратно. По российской — они были в течение 8 часов блокированы, а под покровом темноты попытались уйти, в то время как россияне хотели их остановить, видя в них нарушителей границы, и после предупреждений применили огонь на поражение. 

Как только стало известно о захвате всех трех кораблей и находящихся на них моряков, среди которых есть раненые, президент собрал СНБО, по итогам которого и подписал указ о военном положении сроком на два месяца. 

Об обрядах, которые заставят соблюдать 

Власть сверхоперативным объявлением о введении военного положения лишний раз продемонстрировала свою «сверхзадачу» в сложившейся ситуации, поскольку объявленные сроки действия военного положения (ВП) означали как минимум перенос президентских выборов, ибо по закону они должны быть назначены Радой за 100 дней до них, а за 90 дней начинается избирательный процесс. 

Однако понятие «выборы» означает не только голосование, но и всю избирательную процедуру, включая их объявление. Следовательно, норма о их непроведении во время военного положения касается и назначения их даты. 

И первый вопрос, возникший у многих, сводился к тому, мог ли Петр Порошенко пойти на эту комбинацию без согласования с западными партнерами. И мой ответ — однозначно мог. Четыре с половиной года его пребывания в президентском кресле наглядно показали, что свои интересы в отношениях с Западом он готов отстаивать не то чтобы жестко, но весьма и весьма изворотливо. 

Год он умело уклонялся от выполнения требования об отставке генпрокурора Шокина, а когда «возможности сопротивления» были исчерпаны, вместо западной креатуры поставил на это место своего ближайшего соратника Луценко, несмотря на все обещания и обязательства притормозил создание Антикоррупционного суда, который до конституционной даты президентских выборов (март 2019 г.) точно не заработает. И таких примеров много. Порошенко умело пользовался явно оформившимся постулатом «непогрешимости Украины» в заявлениях западных лидеров. 

Киев можно было, пусть и аккуратно, критиковать за слабую борьбу с коррупцией, низкие темпы реформ, гораздо мягче — за проявления национализма и правого радикализма. Но когда касалось ситуации на востоке Украины, выполнения Минских соглашений — тут Украина была априори и всегда права, предельно аккуратные реплики недовольства политикой Киева высказывались языком дипломатических экивоков, понятным лишь тем, кто в теме и способен улавливать нюансы. 

Очевидно, на Банковой рассчитывали, что так будет и в этот раз, что в западных столицах будут просто вынуждены принять киевскую версию событий, а значит — и «реакцию» в форме введения военного положения. Но, повторюсь, смысл происходящего был абсолютно ясен. По нашей информации, на Банковой всерьез рассчитывали, что «там» попросту не «просекут» коллизию с выборами, а потом уже будет поздно менять позицию. Надеялись и на «фактор воскресенья», в расчете, что вечером выходного дня в соответствующих структурах на месте будут только дежурные клерки, не особо владеющие всеми нюансами «украинской проблематики». 

Просчет заключался в том, что не были учтены два момента. Во-первых, при политической целесообразности на Западе могут «не заметить» те или иные нарушения демократической процедуры, но «обряды нужно соблюдать», а отмену выборов «не заметить» категорически невозможно, тем паче с учетом сакрального отношения там (пусть и на словах) к демократическим институтам. Во-вторых, именно в силу того, о чем я писал выше, во всех западных столицах рассчитывают, что после 31 марта на Банковой появится новый хозяин, и такой «фокус» от нынешнего там не мог не вызвать резкого неприятия. 

Однако не менее важен и вопрос, создавал ли все-таки Порошенко ситуацию намеренно или лишь воспользовался ею? На мой взгляд, вторая версия выглядит убедительнее. Ведь в Киеве не могли заблаговременно предвидеть ни того, что Россия закроет соответствующую акваторию, ни того, к каким силовым действиям она прибегнет. Но я допускаю, что мог быть заблаговременно определен перечень ситуаций, которые допускают реагирование в форме военного положения. Объективно такое определение необходимо как часть общей стратегии (даже без учета той выгоды, которую давало Порошенко это положение). 

Введение военного положение на 60 дней как минимум означало бы, что оно истечет во время зимних парламентских каникул, и утвердить дату выборов Рада сможет не раньше 1 февраля. Т. о. они были бы назначены не ранее чем на 13 мая. Но это было бы максимально благоприятным для выборов сценарием. Ведь военное положение можно продлевать по той же процедуре, по которой оно вводится. А успех первого шага показал бы, как далеко можно пойти. 

Если бы указ о военном положении был легко утвержден Радой в изначально предложенном виде, то в такой атмосфере более вероятным становился и сценарий увековечения военного положения через КС. К президентской команде пришел бы аппетит во время еды. И чем дальше — тем больше были бы заинтересованы в отмене парламентских выборов те, кому на них ничего не светит. 

Читать статью полностью:

https://www.2000.ua/v-nomere/forum/vlast/k-voennomu-p..