Космический ПРОвал

В 2018 году США кардинально усилили мероприятия по милитаризации космоса. Поддержку военно-политического руководства неожиданно получила идея формирования космических сил как отдельного вида вооруженных сил. И им будет чем заведовать – на всех доступных площадках активизировалось обсуждение обоснований необходимости развертывания космического эшелона противоракетной обороны. Чтобы понять, почему дальнейшее развитие американской ПРО напрямую связывают с масштабным выходом ее средств в космическое пространство, кратко рассмотрим архитектуру существующей сегодня национальной ПРО США. Она эшелонирована, и на каждом из уровней единственными средствами перехвата баллистических ракет служат противоракеты, использующие принцип кинетического перехвата, так называемый «hit-to-kill». Он подразумевает поражение цели не в результате подрыва осколочно-фугасной боевой части (как действует подавляющее большинство зенитных ракет), а путем прямого столкновения противоракеты и цели. С одной стороны, это требует от противоракеты высокой маневренности на финальном участке траектории и собственных средств наведения, с другой стороны, обеспечивает надежное уничтожение практически любой цели лобовым ударом на скорости в несколько километров в секунду. Осколочно-фугасные боевые части имеют ограниченную эффективность даже против простейших баллистических целей, что показала, в частности, война в Персидском заливе 1991 года, когда даже близкие разрывы боеголовок ЗРК Patriot редко уничтожали иракские ракеты, представлявшие собой достаточно кустарные модификации советских Р-17, более известных как Scud. Младшие представители противоракетных комплексов в США – армейские Patriot (в первую очередь в версии PAC-3 с кинетическими противоракетами малой дальности) и THAAD. Они предназначены, прежде всего, для защиты конкретных объектов и войсковых группировок на театрах военных действий и, соответственно, рассчитаны на борьбу с ракетами малой дальности. Следующий уровень, промежуточный между тактическим и стратегическим, занимает комплекс BMD. Основываясь на высоком потенциале корабельной боевой информационно-управляющей системы Aegis (в свое время созданной в первую очередь для обеспечения ПВО авианосных ударных групп) и пользуясь естественной мобильностью корабельных платформ, американцы разработали на этой базе комплекс ПРО с противоракетами SM-3. Эти противоракеты представляют собой ответвление в семействе зенитных ракет Standard и ориентированы на кинетический заатмосферный перехват баллистических целей. Наиболее современные модификации такой ракеты – SM-3 Block IIA предназначены для борьбы с баллистическими ракетами средней дальности. Способность Block IIA перехватывать межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) – вопрос достаточно дискуссионный, а от разработки более продвинутой версии Block IIB отказались в 2013 году. С осторожностью можно сказать, что SM-3 если и будет способна перехватывать МБР, то только в тех случаях, если ее траектория станет проходить непосредственно над носителем противоракет. Старшим в ряду комплексов ПРО и единственным, непосредственно предназначенным для перехвата МБР, является GMD с противоракетами шахтного базирования GBI, оснащенными заатмосферными перехватчиками EKV. К концу 2017 года было развернуто 44 противоракеты (40 на Аляске и четыре в Калифорнии), заключен контракт на производство еще 20. В перспективе стоит ожидать дальнейшего увеличения их числа и постройки еще одного позиционного района ПРО на северо-западе США. Не будет большим преувеличением сказать, что развертывание системы сдерживается сейчас в первую очередь техническими проблемами – так, даже в настоящий момент из 44 противоракет 36 оснащены перехватчиками EKV модификаций CE-I и CE-II, которые, как доказано испытаниями, имеют серьезные проблемы с надежностью. Только на восьми стоят перехватчики CE-II Block I, в отношении которых проведена какая-то «работа над ошибками», но подтверждением этому служит только один успешный перехват 30 мая 2017 года. Ведется разработка кардинально переработанного перехватчика RKV, чьи испытания должны начаться в лучшем случае в 2019 году. Однако даже лучшая система обнаружения и целеуказания не исправит тот факт, что ракета-перехватчик может достичь цели только после сброса ею боевых блоков и ложных целей. Это не так страшно, если противником служит условная и максимально примитивная ракета «страны-изгоя» без комплекса средств преодоления ПРО и с одной боеголовкой.

Но можно ли строить многомиллиардную систему в расчете только на такой примитив, когда даже северокорейцы продемонстрировали быстрый прогресс в ракетостроении? Не говоря уже о более серьезных игроках – условная тяжелая МБР России или Китая несет десяток боевых блоков и более сотни ложных целей. Нетрудно подсчитать, что при потребности резервировать минимум 2–3 ракеты на цель (а надежная селекция ложных целей в космосе практически невозможна, ведь даже в атмосфере отсеиваются лишь так называемые «легкие» ложные цели, не копирующие боевые блоки по массе), хотя бы одной продвинутой тяжелой МБР хватит, чтобы перегрузить американскую ПРО количеством целей даже в перспективе. Определенные надежды связывают с программой Multi-Object Kill Vehicle (MOKV) – она нацелена на создание противоракеты, несущей сразу несколько перехватчиков. Это некая аналогия МБР с разделяющимися боевыми блоками. Однако понятно, что и это полумера. В частности, она не решает вопрос поражения маневрирующих боевых блоков, подобных «Авангарду». Идеальным решением было бы поражение ракеты еще на активном этапе, до разведения боевых блоков и развертывания комплекса средств преодоления ПРО. Предлагается множество решений. Так, в 2020 году планируется представить на испытания прототип-демонстратор высотного БПЛА с лазером, предназначенным для поражения баллистических ракет на активном этапе полета. Хотя сама идея заманчива, подобное решение не универсально, так как требует патрулирования БПЛА в районе предполагаемых пусков. Это могло бы срабатывать для небольшой по территории и расположенной у моря КНДР, но неудобно в отношении Ирана и вовсе неприемлемо для КНР и России. Выходом может быть только размещение оружия на низкоорбитальных спутниках. Конгресс США уже призвал Пентагон сосредоточить усилия на разработке спутников, оснащенных как кинетическими перехватчиками, так и мощными лазерами. Перед американскими инженерами стоит множество серьезнейших вызовов. Необходимо будет создать космическую платформу, способную практически мгновенно обнаруживать пуск баллистической ракеты, строить траекторию ее полета и уничтожать ее некой очень высокоскоростной (ведь придется «догонять» ракету, возможно, летящую совершенно не по предполагаемому пути) противоракетой – работая по цели, поднимающейся из атмосферы. Лазерное решение хорошо в фантастических кинофильмах, но и тут вопросов немало – это накопление и хранение огромного количества энергии для залповой стрельбы, охлаждение спутника в вакууме, рассеивание энергии лазера атмосферой, преодоление пассивной защиты ракеты (специальные покрытия, более высокая устойчивость твердотопливных ракет). Однако наиболее серьезный вызов представляет необходимость развертывания поистине астрономического количества спутников, чтобы хоть несколько из них постоянно находились на низких орбитах над точками потенциальных пусков. Так, по оценкам специалистов «Бюллетеня ученых-атомщиков», для постоянного покрытия территории КНДР и Ирана хотя бы одним-тремя спутниками потребуется развернуть на орбите с наклонением 45 полтысячи спутников. При этом дополнительно будет обеспечиваться минимальное покрытие территории Китая, но российская территория окажется вне зоны «патрулирования» вовсе. Если увеличить наклонение до 60 и спутниковую группировку до тысячи спутников, будет обеспечено плотное покрытие территории России, но останется слабым покрытие Китая. Нет нужды напоминать, что территория северных морей не прикрыта совсем. Наиболее очевидным, на первый взгляд, кажется развертывание спутников на полярных орбитах, но для плотного покрытия приэкваториальных регионов потребовалось бы развернуть под две тысячи спутников. Для понимания того, насколько поистине «космические» цифры обсуждались в предыдущем абзаце: общее количество работающих сейчас спутников на околоземных орбитах, эксплуатируемых всеми странами и частными компаниями, составляет порядка двух тысяч. Если США всерьез вознамерятся развертывать космический ударный компонент ПРО, им понадобится радикально снижать цену вывода спутников. Нельзя исключать, что весь частно-космический бум последних лет связан именно с этим. Президент SpaceX Гвинн Шотвелл уже заявила на симпозиуме Ассоциации ВВС, что компании готовы выводить в космос оружие «для защиты США».