День сурка как мечта и социалистический рай.

Нынче всё довольно быстро надоедает. Как сказала одна симпатичная девушка «Я хочу чтобы между нами каждый день всё горело, а с ним не горит. Всё одно и то же».

Надоедает. Один и тот же телефон, одна и та же машина, одежда, мебель, женщина. Мужчина. Надоевшая одна и та же музыка, одни и те же лица по телевизору, родители надоевшим голосом пытаются надоедливо говорить детям надоедливые вещи. Одно и то же. «День сурка».

Выражение «День сурка» давно вошло в обиход, мы его употребляем, когда говорим о чём-то рутинном, вечно повторяющемся, а значит заведомо надоевшем и неприятном. Так иногда говорят даже люди, не знающие, как и когда эта фраза появилась. Люди эти, как правило, довольно молоды, и по этой причине не знакомы с прогремевшим в 1993 году одноимённым фильмом «День сурка», где главную роль сыграл Билл Мюррей.

В начале фильма герой Мюррея по имени Фил с видом человека, которому до ужаса надоела повторяющаяся из раза в раз повседневность, не без радости информирует своих попутчиков, что в последний раз едет с ними в глубинку снимать репортаж о праздновании Дня сурка. Он получил от крупной телекомпании приглашение о работе, и со дня на день бросит всю эту рутину и уедет в новое место, к новым людям и новым горизонтам.

Однако, не тут-то было, - проснувшись, Фил в делах и склоках проживает «День сурка», ложится спать, а наутро, когда просыпается, он обнаруживает, что «День сурка» наступил для него вновь! На календаре та же дата, в радио та же музыка, те же люди при той же погоде ходят теми же путями, говорят те же слова и совершают те же поступки. И так повторяется ещё и ещё безчисленное количество раз.

То есть, происходит именно то, за что Правильная Интеллигенция до жути и одури ненавидела Плохой Советский Союз! Каждый день, и неделя, и месяц, а, может быть даже и вся жизнь понятны почти поминутно. Проснулся, зарядка, школа, кружок, секция, армия, завод, дети, квартира, пенсия, внуки.

Ужас! Как тут жить? Всё раз за разом повторяется и настолько набило оскомину, аж жуть. Детсадик, праздники, октябрятская звёздочка, пионерский галстук, комсомольский значок, институт, распределение, семья, работа. Никакой свободы личности, никакой психоделики, никакого манёвра.

Однако, постойте: манёвра отчего? Откуда есть желание отманеврировать? От хорошего уровня образования? Останови советского человека, он даже сейчас способен сдачу с сотни на 73 рубля вычесть в уме без калькулятора, в отличие от современных выпускников бухгалтерско-кассирских колледжей.

Хочется свободы отчего? От отсутствия наркомании? Ведь её практически не было в 70-е годы, она началась в восьмидесятые перед смертью СССР как раз под завывания о некоей свободе. Или мочи нет, хочется освободиться от уверенности в завтрашнем дне? Невыносимо, что дети твои и внуки продолжат жить в стране, где милиционеры, прокуроры и судьи не берут взяток, что они тоже будут иметь стабильное рабочее место, крышу над головой и пенсионное обеспечение ровно в тот же срок, что и их отцы и деды?

Но всё это слишком уж однообразно и слишком надоело. Как ловко спел Бутусов – все устали быть связанными одной целью и одной цепью. «День сурка». И с ним необходимо бороться, как Билл Мюррей в своём фильме. Он воевал со своим «Днём сурка» то разбивая вдребезги будильник, то уничтожая пресловутого сурка, то раз за разом даже совершая самоубийство.

Только мюрреевский «День сурка» выстоял. Эти выкидоны никак не повредили ему, его «День сурка» уцелел. И мюрреевский Фил снова каждое утро продолжил просыпаться под ту же мелодию тех же радиочасов, осознавать что он делал в предыдущие «Дни сурка» и планировать что же он будет делать в предстоящий. А вот наш, брежневский, - уцелеть не смог. Его всё-таки ушатали выходки наших Жаждущих Свободы. Утомлённых Рутиной.

Причём, судя по телевизору и газетам, - как правило, больше всего угнетены несвободой и утомлены рутиной, оказались именно те, кто ни в колхозах, ни на фабриках, ни на заводах никогда не рабатывал, и сам лично ни в каких Ужасных Кровавых Застенках не сиживал.

Они и при Гадком Брежневе были членами разных творческих союзов, пели и плясали на всесоюзных сценах и снимали кино, имеющее широкий прокат по всей громадной стране.

Стране, привыкшей жить в «День сурка», который вдруг закончился. Закончились октябрятско-комсомольские значки, ХэхэУ-съезды, закончились безкорыстные милиционеры и судьи с прокурорами, закончились стандартно среднехорошие школы, Совет Экономической Взаимопомощи, рутинная одежда из натуральной шерсти, натурального хлопка и натуральной кожи, а так же закончилась утомительная натуральная еда, на которой перед продажей не нужно было так длинно и мелко излагать её состав.

Настала свобода. И независимость. Когда каждый день как сюрприз. Сюрприз, а не внесут ли в Госдуму ещё что-нибудь, не поднимут ли снова за проезд, за свет и тепло, - за то, что при нехорошем брежневском «Дне сурка» десятилетиями стоило одни и те же копейки?

Но зато это жизнь, бурление, фейрверк! - скажут некоторые. Вам что, так дороги исчезнувшие очереди, дефициты и убогость? Вы что не видите, сколько стало сейчас автомобилей, шмоток, гаджетов и супермаркетов?

Вижу, вижу… А кто сказал вам, дорогие друзья, что этого никак нельзя было добиться в тот наш нехороший для вас, советский «День сурка»? Ведь Билл Мюррей наглядно показал вам, что свойства «Дня Сурка» человек может использовать и для хорошего и для плохого. Помните, когда он вначале пускается во все тяжкие, а затем понимает, что такие деньги не делают богаче, такая любовь не греет, а разгульная житуха в угоду своей похоти и жадности, - радости не приносит?

И Фил потихоньку, по чуть-чуть начинает пытаться менять жизнь вокруг себя в лучшую сторону, - определяет что вокруг не так, перестаёт ежедневно наступать ногой в одну и ту же лужу, включает в свой график ежедневное спасение ежедневно падающего с дерева мальчика и ежедневно задыхающегося Бакстера.

Ещё одно: прожив даже миллион своих «Дней сурка», Фил не старел. Он, в отличие от окружающих его людей, помнил что с ним происходило, мог делать выводы, предпринимать шаги, совершенствоваться и потихоньку даже выучил французский и научился неплохо играть на фортепиано!

В советском «Дне сурка», конечно, старость никуда не делась, одни приходили на смену другим. Но и предыдущие поколения, глядя на молодых, могли быть более-менее уверены, что и они будут жить в целом той же благополучной жизнью. Где можно быть уверенным в завтрашнем, где нет обездоленных, где человек имеет все возможности для самосовершенствования.  

Нету, понимаешь, непредсказуемых бурлений и вечного фейрверка. Но, знаете, - а как насчёт канонического Рая? Ведь райская жизнь, по преданию, тоже, вроде бы, никаких постоянных психовсплесков не предусматривала? В своём роде, - «День сурка». Жили и жили. Райски. И, кстати говоря, как только одной девушке захотелось вдруг чего-то новенького, не настал ли райской жизни тут же конец?

Учитывая, что на Земле нынче живёт под восемь миллиардов народу, выходит, - когда –то «День сурка» надоел одной, и все лишились Рая. Как и мизерная когда-то советско-интеллигентская прослойка убила наперекор всему Советскому Народу советскую страну. Им мешал советский «День сурка».

Опять-таки, в соответствие с каноническим преданием Рай на Земле построить невозможно. Это так. Не удалось в своём «Дне сурка» построить рай и Биллу Мюррею. Не смог. Старик, которого он пытался спасти от смерти, - всё равно умер. Но у мюрреевского Фила многое и получилось. Он делал что мог, и что мог, - сделал.

А можно ли делать чего-то путнее и не в условиях «Дня сурка»? Привыкнув уже существовать в понятном и предсказуемом поле и однажды вдруг наутро выскочив из него, в финале фильма Билл Мюррей тоже встаёт перед этим вопросом. И на этот вопрос в фильме звучит ответ любимой им женщины: «Я что-нибудь придумаю».

Хорошо бы что-нибудь придумать.