А теперь умри, отец

На модерации Отложенный

Рассказ. По реальным событиям 2009 года.

Придя домой, Альберт, прошел в комнату, резко сдвинул на середину комнаты кресло, сел. Он долго сидел так, прямо по центру зала. Он никогда не мог позволить себе таких резких движений, когда были дома жена и сын. Но сегодня можно. Он получил премию. Мало того, зарплату тоже. В конце года, бухгалтерия решила сбросить все излишки, списав при этом немного лишних средств и себе. Никому это не было интересно. Люди, уставшие от давившего всех страха, потерять свою убогую жизнь, дающую право на кредит, мало интересовались такими подробностями из иной жизни.

Кредит – это все. Он мог свозить тебя с семьей на дешёвый курорт в Китай или Турцию, мог купить жене шубу, а мог расщедриться и купить для тебя – машину в салоне Лада или небольшую, квартиру – так ничего особенного, в пределах одно- или двухкомнатной квартирки, но зато автоматически становившейся твоей собственностью. И это поднимало тебя в собственных глазах, глазах жены и детей. И особенно остро поднимало зависть соседей-пенсионеров, уже потерявших эту чудесную способность – взять кредит в банке.

Альберт встал с кресла, подошел к телевизору, взял пульт. Плазменная панель была его гордостью – вот также в прошлом году, он получил деньги, взял еще немного денег в кредит, и на все деньги купил это чудо китайской техники. Жена долго орала на него из-за кредита – он взял срочный кредит, под бешенные 36 % годовых. Но, после того, как он по мановению волшебной палочки достал из чемодана ей новенькую дамскую сумочку, страсти как-то поутихли. Жена долго бурчала что-то про «придурка, голодранца, любителя кредита», но к вечеру успокоилась. Телевизор показывал очень четко, экран был здоровенный, но сам телевизор был плоским, что и оказалось решающим в прощении мужа. В их двухкомнатной квартирке, где они умудрялись жить втроем с 15-летним сыном-школьником, размещение громоздких вещей было противопоказано.

Альберт, в принципе, никогда не лез на рожон. С супругой вообще старался говорить меньше и при первом же удобном случае сбегать в гараж. Ядовитая на язык баба могла так достать нехилого в телосложении, но тихого в быту, Альберта, что он всегда теперь старался отмолчаться. Плохо было то, что покрикивать стал и сынок. Раньше он мог сгрести их обоих с женой в охапку и пока они барахтались в его крепких объятьях, злобный пыл супруги, потихоньку остывал. Но, то было раньше. Вообще, жена была у него не первая и не вторая. Если начистоту – даже не третья. Он закончил в свое время престижный медицинский ВУЗ и работал на кафедре ассистентом. Хорошее здоровье позволяло Альберту, кроме учебной работы, подрабатывать на ночных дежурствах. Не обидел Бог его и умом. В свое время написал и защитил кандидатскую диссертацию. Потом, доцентство, заведование курсом. Все шло к докторской и профессорству однозначно. Но. Тут мы поставим восклицательный знак.

Но! Альберт стал закладывать. Закидывать. Употреблять. Короче, стал пить. Дико, с запоями по нескольку дней. Сначала окружающие сочувствовали ему, потом стали пользоваться тем, что их начальник мог в пьяном виде подмахнуть любую бумажку, отпустить домой. Да и результаты труда теперь мало кого интересовали. Кончилось неожиданно быстро. Приехавший в город, московский руководитель, однажды поимел желание посетить больницу города. Все охотно показывали дорогущее оборудование, чуть ли не вылизывали ручки дверей, которых касалось высокое начальство. И тут, как снег наголову, как ледяная сосулька, на них, откуда-то сверху свалился абсолютно пьяный Альберт. Долго церемонится с ним не стали, расчет в тот же день, и свободная жизнь со следующего утра.

Потом были голод, холод, тоска в женских глазах, пьяные драки с соседями, шныряние по городу в поисках выпивки. Пока однажды, Альберт не встретил собаку. Дворняга сидела на набережной реки и стеклянными глазами смотрела вслед уплывавшей воде. Шерсть на ней была пыльно-грязная, того неопределенного цвета, который бывает, если все время спать в канаве или теплотрассе. Тело собачонки подрагивало, вывалившийся язык, неимоверно большой, судорожно дергался во все стороны. Одна лапа была искривлена, возможно, кто-то перебил ее в свое время. От собаки страшно несло зловонием.

«Вот так можно и дожить до веселой жизни», - подумал вмиг протрезвевший Альберт. С этого времени он пить перестал. Бросить не бросил, но запои прекратились. Он устроился на хлебопекарню к одному знакомому армянину, которого когда-то даже лечил сам. Благодарный пациент, не мог отказать своему бывшему доктору. К тому же, Альберт был очень силен и вкалывал у него грузчиком за троих. В итоге, этих троих, алкашей, пришлось уволить.

Армен через два года уехал домой, в Армению – заболел сильно его отец. Он долго сидел, обнявшись с Альбертом, звал его с собой.

«Брось, дорогой, Алик, эту вредную бабу, поедим со мной. Я тебе сделаю жизнь. Будешь опять доктором. Отца моего вылечишь, только ты сможешь – я знаю. И жену найдем тебе тихую, любящую», - умолял друга Армен.

После пекарни, Альберт устроился в колледж. Высшее образование пригодилось. Хоть и не по специальности, но работа преподавательская, по которой он уже давно скучал.

Платили, как всем бюджетникам, мало, но работать нужно было весь день. Работа была почасовая, поэтому провел свои часы и сиди, жди следующих. Альберт не расстраивался, мечтал что все наладится. Только он стал опять тосковать, и опять, стал заглядывать в стакан.

Жена несколько раз порывалась подать на развод, только район где они проживали, был на отшибе города, кругом насильники и бандиты. А тут, какой ни есть, а мужик. Только мириться с его пьянкой жена не стала. Мало того, постоянные домогательства пьяного мужа, ей надоели окончательно. Она просто перестала допускать его к себе.

Зная, что во всем виноват только он сам, Альберт сделался дома тихим, незаметным. На укоры жены только слабо отбивался словами и умолкал при рыке. Плохо, что все ссоры были на глазах сына. Пожалуй, единственное, что удержало его тогда от поездки, это была любовь к сыну.

Включив какой-то музыкальный канал, Альберт, пошел готовить праздничный ужин для всех. Первым блюдом он решил сделать плов. Он когда-то служил в Армии. И его соседом по койке был киргиз, их повар. За неимением других друзей, и очень похожие по характеру, они быстро сошлись. И Дуня, а так звали, его друга, показал Альберту однажды все секреты приготовления настоящего ферганского плова. Вообще по паспорту, друга звали Дунья, но привыкшие к укорочению слов, ребята прозвали его Дуня. То, что имя попахивало какой-то бульварщиной, на самом деле таковым не являлось. Никто и не думал задирать его, т.к. все знали вес кулаков его друга Альберта и великолепные пальчики самого повара Дуньи.

Для настроения, Альберт достал из своей сумки коньяк, налил в стакан. Он отпил хороший глоток. Пожалуй, можно приступать. Он взялся за разделку мяса.

Вдруг, его левую руку, ожгла боль. Порезался? Нет, крови нет. Боль продолжалась. Профессионал, он тут же сообразил, что это сердце. Нужно принять срочно лекарства. Он было направился в комнату, к заветному шкафчику с медикаментами. Перед глазами замелькали звездочки, все предметы закрутились в страшном водовороте. Альберт упал, на губах выступила пена. Боль все усиливалась, поднимаясь от руки все выше к сердцу. «По ходу, инфаркт», - успел подумать он.

Занятия в школе закончились давно, только Колька не торопился домой. У него уже была постоянная девочка. С ней мир становился совсем прекрасным, как в его любимых фильмах с великолепными пляжами, загорелыми полуголыми женщинами, сильными мужчинами-героями боевиков.

Но сегодня Дашка была не в настроении, она зло нагрубила Кольке, оттолкнула его, вскочив в автобус. Он опять вернулся в класс.

Колька долго толкался по пустой школе, бродил по коридору школы . Ехать в грязном автобусе домой, где постоянно ругаются родители, не хотелось. На пороге учительской стояла его классная руководительница Зоя Ивановна. Колька был хлопотным малым. Учиться не хотел, все учителя мечтали о том, что Колька не будет переходить в старшие классы и оставит школу пораньше. Одна только Зоя Ивановна, которая хорошо знала всю семью отца, жалела и помогала ему.

«Коля, что случилось? Ты почему не идешь домой? Как там родители?», - спросила она. Колька отмахнулся и выбежал на улицу. Пожалуй, нужно ехать домой. Он обреченно побрел на остановку автобуса.

Старенький автобус, весь в болтах как ежик, тащился куда-то в темноту пригорода. Вот и его остановка. Колька выпрыгнул из автобуса и побежал домой. Окна дома были дико пусты. «Опять, батя, нажрался и спит где попало», - зло думал Колька.

Он открыл дверь и чуть не упал в прихожей. Понабросали мусора всякого, что ли?

Включив свет, Колька остолбенел. На полу в прихожей, валялся в какой-то слюне, отец. Вот, гад, нажрался! Колька со всего маху пнул тело. Отец только пробормотал что-то невнятно. Зло вспыхнуло сиреневой ракетой и устремилось куда-то вверх его сознания. Не помня себя от ярости, Колька стал безостановочно бить руками и ногами по телу отца.

Он остановился только от толчка в спину. Рядом стояла мать и трясла его за плечо. На полу в луже крови, шмотках мяса, с выбитыми глазами, сломанным носом, лежало все, что осталось от его отца.

«Он был пьян», - орал Колька. «Как он достал!», - пытался оправдать себя сын.

Приехавшая «скорая» увезла отца Кольки в морг.

На вскрытии, патологоанатомы, нашли свежий распространенный инфаркт миокарда и старые рубцы на сердце.