И никто не плакал

Эта маленькая усатая старушка в мальчиковом сером приютском пальто, Юлия Марковна, преподавала нам “марксизьм-ленинизьм и пролетарский интернационализьм”.
Лекции она читала нам, не снимая пальто и действительно верила в идею. 
Казалось, она не снимала пальто, потому что коммунизм должен наступить вот-вот, и лучше оставаться в верхней одежде: чтобы успеть)))

Одинокая. Ни детей, ни семьи. Ее прозвали “Морковна”.
С ее резиновых ботиков в аудитории натекала талая вода. 
Она вдохновенно рассказывала нам о серебристо-светлом космическом коммунизме, невозможность которого была уже очевидна тогда всем, кроме нее.
Когда она говорила об этом, морщины ее разглаживались и глаза сияли.
Мы, студенты, хоронили ее вскладчину.
Больше всего сдавали кавказцы. 
Смерть это то, к чему рассевшиеся по берегам Черного моря не меняли своего отношения со времен Гомера и Геродота. 
Фанерный, дешевый гроб был обтянут красным ситцем по 1 рубль 80 копеек за метр. 
Юлия Марковна лежала в нем в платье со стоячим воротником, похожая на Крупскую с последних фотографий. 
Могильщикам пришлось заплатить пятью водками, чтобы вырыли могилу поглубже и паводок не принес бы ее фанерный гроб, как ранее остальные…
Стоял 1986 год…
Это был абсолютный конец кровавой великой мечты, ради которой были погублены миллионы.

Ее воплощала маленькая, мертвая, полубезумная женщина в красном фанерном гробу.
Родных у нее не было. 
И никто не плакал.
Это все.

Carina Cockrell-Fehre