Почти семейные проводы...

Что было, то было –VIII

  (Из не столь уж и далёкого прошлого)

В зависимости от пассажиропотока, если бы можно было так выразиться, в голову пассажирского поезда, сразу за локомотивом, рядом с почтовым и багажным вагонами, три, четыре, а то и пять раз в месяц по заявке соответствующих служб железнодорожники делают прицепку ещё одного вагона.

Вагон этот – как вагон, ничем по внешнему виду не отличается от расположенных рядом с ним почтового и багажного. Такие же база и габариты, такие же решётки на окнах, и проводники точно такие же – состоят в штате вагонного депо, к которому этот вагон приписан.

Вот только пассажиры этого вагона, несколько отличаются от пассажиров, путешествующих в других вагонах этого же поезда, билеты для своих поездок они не приобретают за наличные, их привозят на перрон в специальных автомобилях, именуемых в народе «автозаками», а всё время их вынужденного путешествия проходит в сопровождении государевых людей – военнослужащих внутренних войск.

Довелось мне как-то побывать в одной командировке, продолжительность которой превысила вдвое срок, указанный в командировочном удостоверении. И к концу срока командировки мои финансовые возможности были таковы, что впору было объявлять себя банкротом.

Но Судьба послала мне подарок в виде специального вагона для перевозки других «государевых» людей, тем более, что начальником караула в нём оказался мой старый и добрый приятель.

Поезд тронулся, и я, впервые за трое суток, нормально отобедав, завалился на верхнюю полку в купе начальника караула и блаженно уснул. Проснулся спустя несколько часов от того шума и той нервозности, которые обычно возникают в вагоне перед прибытием на мало-мальски значимую станцию.

Время за окном вагона, надо заметить, стояло летнее и жаркое – начало июля. Мои внутренние часы никак не могли сообразить: то ли сейчас очень поздний вечер, то ли очень ранняя ночь. Взглянув на циферблат часов, невольно отметил: около ноля. Поезд медленно втягивался в районный центр, главной достопримечательностью которого и единственным местом развлечений его жителей была железнодорожная станция. Казалось, всё население этого Богом забытого уголка высыпало встречать наш поезд.

Пока начкар отдавал распоряжения караулу приготовиться к обмену, я подошёл к открытому окну и закурил. Глядя на перрон сквозь оконные решётки, я невольно обратил внимание на одну уж очень живописную группу.

Особенно выделялся пожилой мужчина, лет шестидесяти, одетый, несмотря на июльскую жару, в строгий чёрный костюм, белую рубашку с галстуком и фетровую шляпу. Лацкан его пиджака украшал университетский «ромбик». Рядом стояли младший лейтенант милиции и крепко сбитый мужчина лет тридцати. Здесь же были дети разных возрастов и несколько женщин, большинство из которых плакали.

Уважаемый человек в шляпе и с «ромбиком» на лацкане пиджака открыл стоявший у его ног портфель и вынул из него бутылку водки и стакан. Открыв бутылку, он наполнил стакан до самого края и вручил его младшему лейтенанту. Тот, оглядевшись по сторонам, стал медленно пить из него. Было видно, что пьёт он через силу, что пить ему очень тяжело, всё же на улице стоит июльская жара. Видимо, никак не мог он отказать уважаемому человеку!

Когда стакан опустел, владелец портфеля вновь наполнил его, выбросил в сторону пустую бутылку и протянул наполненный стакан крепко сбитому парню. Тот опорожнил его не морщась, что называется, залпом.

Когда стакан вновь освободился, человек с портфелем достал вторую бутылку, в очередной раз наполнил стакан и теперь уже выпил его сам. Остатки водки, перед тем, как выкинуть и вторую бутылку, он вновь вылил в стакан и вручил его крепко сбитому парню, нашему, как я уже догадался, пассажиру.

Тот, кивком головы поблагодарив угощающего, на одном дыхании опрокинул водку в себя. Младший лейтенант, тем временем, взяв за руку своего сопровождаемого, повёл его к нашему вагону: одна из женщин несла «сидор» с вещами, остальные же устроили самый настоящий вой.

Как потом я узнал из сопроводительных документов, этот наш пассажир находился под следствием по обвинению в умышленном убивстве из хулиганских побуждений и следовал в следственный изолятор, находившийся в областном центре.

В вагоне его очень быстро развезло, он стал, было, устанавливать в купе-камере свои порядки, но находившиеся в ней сидельцы быстро поставили вновь прибывшего к ним пассажира на причитающееся ему место.

Учитывая, что его поведение в начале его большого тюремного пути было неправильным, дальнейшей его тюремной судьбе мне оставалось только посочувствовать.