Эвакуация писателей в Ташкент в 1941 году

Опубликовано в VI международная научная конференция «Исторические исследования» (Москва, июнь 2018)

В октябре 1941 года началась эвакуация писателей в Ташкент из Москвы и других городов. В Ташкент было эвакуировано много известных людей — учёные, режиссёры, актёры, поэты и писатели. [1.С.107]
Что же побуждало писателей эвакуироваться в Ташкент? Конечно, же, это и давление сверху. На второй день войны по решению ВКП (б) и СНК СССР был создан совет по эвакуации. Когда в Москве оставаться было опасно, именно этот совет принял решение об эвакуации из столицы деятелей литературы и культуры.

Основная часть писателей была направлена в Ташкент-это А. А. Ахматова, К. И. Чуковский, его дочь Л. К. Чуковская, А. Н. Толстой, Вс.Вяч.Иванов, Ф. Г. Раневская, Н. Я. Мандельштам, Е. С. Булгакова, Н. Ф. Погодин, М. И. Белкина, Э. Г. Бабаев. Также туда эвакуировался сын М. И. Цветаевой — Г. С. Эфрон, который оставил нам большое количество записей в дневнике о жизни в Ташкенте.
Из письма Александра Александровича Фадеева, писателя и секретаря СП СССР в ЦК ВКП (б) товарищу И. В. Сталину, товарищу А. А. Андрееву, товарищу А. С. Щербакову,13 декабря 1941г, мы узнаём, что А. А. Фадеев имел персональную директиву от и комиссии по эвакуации вывезти писателей, «имеющих какую-либо литературную ценность». Там же мы узнаём, что список этих писателей был составлен работником ЦК совместно с А. А. Фадеевым. Он писал, что список «был достаточно широк — 120 человек, а вместе с членами семей из них — около 200 человек (учтите, что свыше 200 активных московских писателей находятся на фронтах, не менее 100 самостоятельно уехало в тыл за время войны и 700 с лишним писательских семей эвакуированы в начале войны)».

Из этого письма мы узнаём, что все писатели и их семьи, не только по этому списку, а со значительным превышением («271 человек») были лично А. А. Фадеевым посажены в поезда и о «отправлены из Москвы в течение 14 и 15 октября…». Для обеспечения выезда всех членов и кандидатов Союза писателей с их семьями, а также работников аппарата Союза (работников правления, Литфонда, Издательства, журналов, «Литгазеты»,иностранной комиссии, клуба) комиссия по эвакуации при Совнаркоме СССР по предложению А. А. Фадеева обязала НКПС предоставить Союзу писателей вагоны на 1000 человек («в эвакуации какого-либо имущества и архивов правления Союза было отказано»). А. А. Фадеев в письме отмечал: «за 15 и 16 октября и в ночь с 15го на 16-е организованным и неорганизованным путем выехала примерно половина этих людей. Остальная половина (из них по списку 186 членов и кандидатов Союза) была захвачена паникой 16 и 17 октября». Как известно большинство из них выехало из Москвы в последующие дни. [1.С.108]

Во время эвакуации был беспорядок, он выражался в панике и в сложностях с организацией выезда писателей в Ташкент.

В воспоминаниях и дневниках описывалась паника, которая началась в Москве в середине октября 1941г. В это время в столице складывается военный быт, закрывается метро, транспорт переполнен людьми, в магазинах скупают всё продовольствие. [2.С.80]. Это паническое состояние в городе тоже толкало людей эвакуироваться в тыл. Проводилась массовая эвакуация правительства, академиков, театров, писателей и других.

Георгию Сергеевичу Эфрону-сыну М. И. Цветаевой на тот момент было 16 лет, но он уже понимал, что надо включиться в список эшелона в Ташкент. Он писал: «в Москве, все слишком грозно; грозит физическое уничтожение», «будет пальба, солдатье, и ни души, и бомбежка». [9.С.7]

Выехал Г. Эфрон не один, а в сопровождении знакомого поэта-переводчика А. С. Кочеткова и его жены. [9.C.71].

Мария Иосифовна Белкина — писательница и жена Анатолия Кузьмича Тарасенкова — критика и библиографа, писала, что долго не могла понять стоит ли покидать Москву и бросать все. Ее уговорили уезжать, пока не пришли немцы и пока есть возможность эвакуироваться. [6].

Художница Татьяна Александровна Луговская — сестра поэта и переводчика, Владимира Александровича Луговского, тоже не могла определиться — оставаться в Москве или эвакуироваться. [9.С.288].

В начале войны, в сентябре 1941 года, С. Я. Маршак при поддержке А. А. Фадеева, который на тот момент был секретарём СП СССР, помог А. А. Ахматовой и другим литераторам выбраться из осажденного Ленинграда. Некоторое время А. А. Ахматова жила в московской квартире С. Я. Маршака на Чкаловской, потом уехала в Казань, а оттуда эшелоном, в котором С. Я. Маршаку было выделено два вагона для эвакуации писателей, выехала с Л. К. Чуковской в Ташкент. [8.С.146].

В Казани в это время росло волнение о приближении немцев к Москве. Оттуда Л. К. Чуковская решила с детьми ехать в Ташкент. С ней в конце октября 1941 года, отправилась и А. А. Ахматова, а также в это же время, оттуда выехала семья писателя Вс.В. Иванова. [8.С.150].

К. И. Чуковский был в списке тех литераторов, которые должны эвакуироваться с правительством из Москвы. Выбраться из Москвы было нелегко. Он писал, что двинуться в ЦК у него не было никакой возможности, так как площадь вокруг вокзала была заполнена народом — «на вокзал напирало не меньше 15 тысяч человек», где невозможно было даже пробраться к своему вагону. В дневнике К. И. Чуковский благодарил писателя Николая Евгеньевича Вирта, без помощи которого, он «застрял бы в толпе и никуда не уехал бы». На вокзале из-за толпы, он не мог найти машину с вещами. Но Н. Е. Вирта, который был репортёром и разъездным администратором провинциальных театров, «напористость, находчивость, пронырливость доходят у него до гениальности», надел орден и, придя к начальнику вокзала, сказал, что сопровождает члена правительства, имя которого не имеет право назвать, и потребовал, чтобы их пропустили правительственным ходом. К. И. Чуковский не знал, что он был выдан за «члена правительства» и был удивлён, когда их везде пропускали. Н. Е. Вирта и на станциях добывал хлеб для «таинственного члена правительства, коего он якобы сопровождал». Н. Е. Вирта в Ташкенте стал распорядителем жилья для ташкентских эмигрантов. [8.С.185].

Писатели собирали впопыхах вещи, брали всё самое необходимое. Некоторые продавали вещи и везли с собой сумму денег. Г. С. Эфрон писал, что брал с собой ещё любимые книги, немного лёгких вещей и обуви. [3.С.71]. Т. А. Луговская вспоминала о том, что новость об эвакуации появилась внезапно и время, чтобы собрать вещи с собой было всего два часа. [3.С.288].

В октябре 1941 года вышло несколько эшелонов с эвакуированными в Ташкент. Вокзал был заполнен людьми с вещами, пробираться к вагонам было трудно.

Чего ожидали и на что надеялись писатели в эвакуации в Ташкенте?

Многие не хотели прощаться со своими квартирами, комнатами, вещами. Ташкент был неизвестностью и ожиданием тяжёлых бытовых условий. К.И Чуковский испытывал страх в дороге. Особенно его пугала неизвестность судеб его детей. Сыновья К. И. Чуковского — Николай Корнеевич и Борис Корнеевич — осенью 1941 года добровольцами ушли на фронт, и от них не было никаких известий. [8. С.335].Он писал в дороге: «Не знаю где Боба. 90 процентов вероятности, что он убит. Где Коля? Что будет с Лидой? Как спасется от голода и холода Марина? Это мои четыре раны». [8. С.185].

Г. С. Эфрон свой выезд из Москвы называл риском, но надеялся получить помощь в эвакуации. [3.С.74].

Некоторые считали, что в Ташкенте не пропишут, а как переправочный пункт. Желающих эвакуироваться было много, и так как Г. С. Эфрон не был членом Союза писателей, он боялся, что его эвакуируют в последнюю очередь. Также он также испытывал страх быть брошенным в Азии. [9.С.87].

Никто не знал, что будет в Ташкенте. Считали, что в этом городе совершенно нельзя устроиться из-за огромного количества народа, которого эвакуировали туда. Многие думали, что работы там найти невозможно. М. И. Белкина ожидала бараки и бытовые трудности. [5.С.69]. Но в Азию ехали с надеждой, что там тепло и не так голодно.

Автор: Рязанцева Юлия Андреевна

Литература:
Александр Фадеев. Письма и документы из фондов Российского Государственного Архива литературы и искусства. М., 2001 г.
Иванов Вяч.Вс., Дневники. — М.,2001г.
Луговская.Т. А. Как знаю, как помню, как умею. — М.,2001.
Переписка А. Н. Толстого. В 2т.Т.2.М.,1989г.
Письмо М. И. Белкиной к А. К. Тарасенкову. // Громова Н. А. Эвакуация идёт…1941–1944. М.:2008г.
Твардовский А. Т. и Твардовская М. И. Несгоревшие письма. Знамя. 1997. № 10.
Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой (1907–1996):в 3.т.Т.2.М.,2007.
Чуковский К. И. Дневник (1930–1969)-М.,1994. Эфрон Г. С. Дневники: в 2т.Т.2:1941–1943 годы. — М.,2004.
Источник. 

Что ещё почитать на схожие темы

• Эвакуация, возвращение, Победа. Из воспоминаний Натальи Алексеевны Васильевой

• Ушел из жизни последний защитник легендарного Дома Павлова

• «Стамбул для бедных»

• Фрида Вигдорова в Ташкенте

• Вспоминая американские премьеры документального фильма «Большое сердце Ташкента»

•  комментарии

  • <cite class="fn" style="box-sizing: border-box; font-weight: bold;">Aida</cite>:

    09/10/2018 в 18:53

    «Конечно, же, это и давление сверху»… А ничего, что в блокированном городе уже голод начинался?

      [Цитировать]

    Ответить

  • <cite class="fn" style="box-sizing: border-box; font-weight: bold;">Лидия Козлова</cite>:

    10/10/2018 в 10:02

    Да, «давление сверху» — неудачная формулировка. Правильней было бы написать «организована сверху». Идут годы и молодые авторы уже не воспринимают реалии войны. В наших семьях ещё присутствовала живая память военных бедствий. А сейчас приходится объяснять всё с нуля. Эвакуация — это часть войны. Если в предместьях идут бои, то туда перемещаются воинские подразделения, вооружение, продовольствие для армии. Забиты железные дороги и сельские просёлки. В столице блокады не было, но жили очень голодно. Как бы и кто бы туда продовольствие подвозил, топливо? Всё для фронта — это в первую очередь. Попасть в эшелоны, идущие на Восток было удачей. Совсем не всех эвакуировали. Даже в эвакуации были свои «табели о рангах». Например, современников Станиславского вывезли в Тбилиси, а основной состав МХАТа в Свердловск. Кого-то в Киров отправили, кого-то в Йошкар-Олу, Абакан, Караганду Красноярск… Ташкент был раем, скажем прямо. Театр Комедии из Ленинграда и Камерный Театр из Москвы не попали в списки «самых — самых» первоочередных. Дальше всё зависело от возможностей руководителей. Николай Акимов достал самолёт!!! И его театр перебросили через линию фронта. В Ленинграде уже вовсю умирали. У Таирова административный работник смылся с деньгами, билетами, документами… Московский гидромелиоративный институт посадили в теплушки (товарные вагоны). Профессоров в том числе. Кто на полатях спал, кто на полу. Это было нормально, в те годы. Сейчас это уже не все понимают. Разные люди, разные воспоминания. Потомки пишут, ужасаются, что из-под бомбёжек вывозили в теплушках (скотских вагонах, как бы). Читаю о Михаиле Гнесине: «Он испытывает глубочайшую депрессию, находясь при этом в ужасных бытовых условиях (так, долгое время они с женой были вынуждены жить в вестибюле Ташкентской консерватории)»https://www.gnesina-museum.com/mihail-fabianovich. Но новенькая Консерватория была превращена во временное общежитие. Попасть туда, было не самым плохим вариантом. По меркам тех лет, это не ужасные условия ! Там прописывали, там кормили. Ташкент испытывал огромные перегрузки. Эвакуированных было вдвое больше, чем жителей. С осени 1941 уже хлынул поток обездоленных. Значит через год Ташкент был перенаселён. С ноября 1942 до марта 1943 Гнесины ютились в Консерватории, а в марте их устроили в доме на Пролетарской. Кстати, я прочла три ташкентских письма от Гнесиных. Так вот Михаил Фабианович воспринимал действительность мужественно и трезво, несмотря на личную трагедию. Его супругу огорчали снабжение, цены… Семья профессора Розова жила в бухгалтерии САНИИРИ на раскладушках, потом их взял к себе профессор Малыгин, крестный отец сына. Вот так насобирала по разным воспоминания.. Это только капля в море. Всякое было в войну и люди были разные, но выживали изо всех сил. Как могли. Хочу закончить цитатой из пьесы Евгения Шварца: «Ничего. Ничего. Будет праздник. Доживем мы до радости. А если не доживем, умрем — пусть забудут, пусть простят неумелость, нескладность, суетность нашу. И пусть приласкают за силу, за терпение, за веру, за твердость, за верность».

      [Цитировать]

    Ответить

    • <cite class="fn" style="box-sizing: border-box; font-weight: bold;">Aida</cite>:

      10/10/2018 в 14:35

      В ташкентском городском архиве читала документы — распоряжение Ташгоисполкома — в течение трех дней выселить из города всех членов семей репрессированных, освободившееся жилье передавать эвакуированным. Завление женщины о том, что у нее на руках две малолетние девочки, выезжать некуда, нет теплой одежды и обуви. К заявлению прилагался листок, написанный старшей дочкой-школьницей — если разрешите отложить наш отъезд до марта, то обещаю окончить учебный год на одни пятерки. 1941 год.

        [Цитировать]

      Ответить

  • <cite class="fn" style="box-sizing: border-box; font-weight: bold;">Усман</cite>:

    10/10/2018 в 14:00

    «Также он также испытывал » — вот такие у нас теперь училки. «Но Н. Е. Вирта, который был репортёром и разъездным администратором провинциальных театров» — зачем Вирту оскорблять? Четыре Сталинские премии и пьеса во МХАТе. Е.С.Булгакова эвакуировалась не как писательница, а как любовница А.Фадеева. Ахматову эвакуировали из Ленинграда по личному указанию Сталина. «На второй день войны по решению ВКП (б) и СНК СССР был создан совет по эвакуации.» — не по решению всего ВКП(б), а вышло постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР о создании Совета по эвакуации пи СНК СССР. Вообще доклад ни уму, ни сердцу. Я бы этой училке детей не доверял.

      [Цитировать]