Окаянные нулевые господина Циннобера

Приговор Лебедеву и Ходорковскому совпал с предпоследним днем десятилетия - будто итог под чертой поставил. И грустно от этой черты оглядываться назад, на эти окаянные нулевые. Да, именно там их и следует назвать, со всеми их окаянными вехами: войной в Чечне, гибелью "Курска", "Норд-Остом" и Бесланом, экологическими бедствиями, техногенными катастрофами, ментовским беспределом и пресловутой вертикалью власти.

За эти окаянные десять лет мы потеряли убитыми наших друзей и коллег, прекрасных, талантливых и внутренне сильных людей. Имена Виктора Попкова, Анны Политковской, Станислава Маркелова, Анастасии Бабуровой, Натальи Эстемировой будто символизируют те мишени, по которым прицельно била все эти годы власть: миротворчество и милосердие, правдивая журналистика, верховенство права, антифашизм, правозащитная деятельность.

Политические убийства и расправы стали обыденным явлением в нашей стране, политические репрессии - повседневностью. Списки политзаключенных и невинно осужденных по длине сравнялись уже со списками узников совести былых застойно-тоталитарных лет. Политически мотивированные процессы не устают удивлять уровнем беззакония и абсурда. Мы имеем УФСИН, не уступающий жестокостью сталинскому ГУЛАГу, армию, в которой забивают до смерти, милицию, где преступность превысила все мыслимые пределы, органы дознания, где пытают, прокуратуру и суд, где штампуют приговоры невиновным. И вот, наконец, Хамовнический суд, без капли стыда демонстрирующий миру, что судебное решение по резонансному делу может у нас определяться не законом, логикой и здравым смыслом, а властным капризом мстительного и закомплексованного крошки Цахеса.

Неутешительные итоги таковы, что даже если бы ослабила мертвую хватку вцепившаяся в глотку страны верхушка, не скоро сумели бы мы разгрести все авгиевы конюшни, оставленные этим окаянным десятилетием.

По-прежнему продолжается война на Кавказе, ежедневно унося жизни людей. В начале десятилетия ее мог бы остановить живительный миротворческий процесс - сегодня же, после неисчислимо пролитой крови и многолетней эскалации зла, ситуация зашла в непроходимый тупик.

На бомбежках Грозного и чеченских сел, «зачистках» и пытках, бессудных казнях и ответных терактах строилась вертикаль власти - явление убийственное для страны с такой территорией. Внешне погаснув в Чечне, война тихо и плавно расползлась по всей стране, усыпленной кремлевской пропагандой, не способной осознать уровня и стремительности разрушений. Уничтожая свободу на местах, губя любую положительную инициативу, вертикаль явила собой такую систему управления, при которой все в стране приходит в ветхость и запустение, делая неизбежными катастрофы, подобные аварии на Саянской ГЭС и шахте Распадская, полыхающие лесные пожары, которые никто не умеет тушить, кроме стихийно собравшихся добровольцев без шлемов и лопат. Полностью обесточенное к Новому году Подмосковье вместе с душегубкой в Домодедовском аэропорту - тоже символичный итог десятилетия.

Вертикаль власти, не знающая иного способа решения проблем, кроме репрессий и арестов, порождает дичайшие антиномии. Провинция вымирает в запустении и нищете, зарастают бурьяном опустевшие поля, а отряды крепких, трудоспособных мужчин занимаются разгоном пожилых интеллигентов на Триумфальной площади. Военный преступник, виновный в изнасиловании с убийством, получает по приговору суда десять лет и выходит через восемь, а два честных предпринимателя получают 14 лет по обвинению, в логике которого никто не может разобраться.

В новогодний вечер в Улан-Удэ были арестованы и посажены в СИЗО две девушки по делу о распространении листовок, и в том же городе группа лиц, обвиняемых в убийстве, находится под подпиской на свободе. Борис Немцов за участие в согласованном митинге получает 15 суток административного ареста, а погромщики на Манежной 11 декабря не удостаиваются и задержания.

Не легче говорить о социальной сфере, о пожарах в домах престарелых, о бомжах, замерзающих на улице рядом с чиновничьей роскошью, о закрывающихся школах, садиках и больницах на фоне строящихся резиденций. На Олимпиаду в Сочи, на строительство Охта-центра и трассы через Химкинский лес у власти деньги есть, а на обновление прогнившей проводки в Подмосковье - не находится...

Окаянные нулевые дали стране небывалое имущественное расслоение общества, коррупцию такого уровня, какой 10 лет назад невозможно было и вообразить, ложь и страх, жестокость и цинизм, фарисейство и нравственное разложение - куда ни взгляни, грустно и больно подводить итоги этому десятилетию. Как же докатилась до всего этого страна, добившаяся 20 лет назад свободы? Размышляя над этим, можно вспомнить и октябрь 1993-го, и декабрь 1994-го, и прочие предвестники времен недобрых. Но реальный отсчет нулевых начался с приходом к власти бывшего чекиста и его питерской команды - под взрывы жилых домов в Москве, под бомбежки и гибель мирных жителей в Чечне и под новогодние салюты счастливых, ничего не заметивших россиян.

Однако у Путина и его команды ни за что не было бы шансов взять в свои руки столько власти и произвести столько необратимых разрушений, если бы не поддержала его в самом начале существенная часть элитной интеллигенции, если бы не поддалась чувству страха другая, если бы не продали с такой легкостью свою свободу СМИ, если бы не мирилось с войной в Чечне общество.

Когда человек нравственно болен, это проблема его и его близких. Но в России больным оказалось все общество - оно присягнуло человеку, призвавшему «мочить в сортирах».

Нравственное исцеление начинается с покаяния. Если бы те, кто с экранов телевизора поддерживал Путина в начале окаянных нулевых, кто не возражал против бомбежек и «зачисток» в Чечне, фашизма в эфире и сворачивания свобод, сказали бы сегодня во всеуслышание «Мы были неправы», это уже могло бы дать хоть малый импульс к началу исцеления.

Что ждет нас впереди: новые репрессии, аресты, убийства, новые войны и Путин на все следующее десять лет — или же хоть малый проблеск здравого смысла, хотя бы остановка процесса деградации, начало реанимации разрушенной страны?

Что в людях победит: страх за свою шкуру, бизнес, карьеру - или же страх и боль за свою страну? Цинизм и неверие в собственные силы - или же честь и совесть? Боязнь потерять свое теплое местечко - или же страх потерять свое доброе имя? Способность мириться с жестокостью и ложью ради спокойствия и стабильности - или действенное понимание того, что ложь и жестокость с последними несовместимы? Боязнь утратить свою каюту - или боязнь оказаться на затонувшем корабле?