Кто обитает в аду?

Эту статью мне помогли писать российские поэты, переведшие поэму Вольтера «Орлеанская девственница» на русский язык. Погибший монах Грибурдон попадает в Ад и встречает там тех, кто, по его мнению, должен был быть в Раю.

   Но Грибурдон был крайне удивлен,

   Когда в большом котле заметил он

   Святых и королей, которых ране

   Себе примером чтили христиане…

   …   Меж этих гордых властелинов мира,

   Блуждавших в сумраке глухих долин,

   Был также знаменитый Константин  .

   «Как так? – воскликнул францисканец серый, —

   Ужель настолько промысел суров,

   Что основатель церкви, всех богов

   Языческих преодолевший верой,

   Последовал за нами в эту тьму?»

   Но Константин ответствовал ему:

   «Да, я низвергнул идолов, без счета

   Моей рукою капищ сожжено.

   Я богу сил кадил куренья, но

   О вере истинной моя забота

   Была лишь лестницей. По ней взошел

   Я на блестящий кесарский престол,

   И видел в каждом алтаре ступень я...

   Мне дали власть; она была непрочной;

   Стремясь ее незыблемо вознесть,

   Я приказал, чтоб был убит мой тесть.

   Отравлен страстью, ревностью сожжен,

   Я предал смерти и жену и сына.

   Итак, не удивляйся, Грибурдон,

   Что пред собою видишь Константина!»

   Но тот дивиться каждый миг готов,

   Встречая в сумраке ущелий диких

   Повсюду казуистов, докторов,

   Прелатов, проповедников великих,

   Монахов всяческих монастырей,

   Духовников различных королей,

   Наставников красавиц горделивых,

   В земном раю – увы! – таких счастливых!

   Вдруг он заметил в рясе двух цветов

   Монашка от себя довольно близко,

   И, улыбаясь: «Эй, кто ты таков? —

   Спросил наш францисканец у монашка. —

   Наверное, изрядный озорник!»

   Но тень ответила, вздыхая тяжко:

   «Увы, я преподобный Доминик»…

   «Как, – он воскликнул, – вы попали в ад?

   Святой апостол, божий собеседник,

   Евангелья бесстрашный проповедник,

   Ученый муж, которым мир велик…

   Тогда испанец в рясе бело-черной

   Унылым голосом сказал в ответ:

   «Мне до людских ошибок дела нет.

   Их болтовне я не внимаю вздорной.

   Несчастные, мы изнываем тут,

   А люди нам акафисты поют.

   Иному церковь строится до смерти,

   А здесь его поджаривают черти.

   Другого же осудит целый свет,

   А он в раю, где воздыханий нет.

   Что до меня, то вечные мученья

   Я по заслугам на себя навлек.

   На альбигойцев  я воздвиг гоненья,

   А в мир был послан не для разрушенья,

   И вот горю за то, что сам их жег».

   О, если б я имел язык железный,

   Я б говорил, покуда время есть,

   И не успел бы – подвиг бесполезный,

   Святых, в аду горящих, перечесть.