Главный опричник разъяснил новый порядок правоприменения

Судя по многочисленным публикациям в сети, многих обескуражило примененный явно невпопад термин дуэли к тривиальной угрозе физической расправой, которую высказал главный жандарм страны. Вообще то принципиальной спецификой дуэли являлось то, что в этом поединке стороны ставили на кон свою жизнь, чего в угрозе Золотова явно не было, а было только обещание сделать из  оппонента «сочную отбивную», в чем тот явно не сомневался, видимо заранее будучи уверенным в этом. В таком случае это уже даже не поединок, а откровенное мордобитие, хотя планируемые детали его в конкретном исполнении и не ясны.

Но не в этом дело, не говорите мне, что публичное заявление такого рода главный охранник Путина мог сделать по собственной инициативе без высшего одобрения. Даже более того, тому и в голову не пришло бы самостоятельно делать подобные определенно политические телодвижения, явно направленные на резонансную общественную реакцию, без воли Самого. Поскольку, если охранник политика начинает вдруг блистать собственной  политической потенцией, то тем самым он автоматически перестает обеспечивать гарантии безопасности субъекта охраны.

Охранник ценен минимумом рассуждений и максимумом исполнительности как бойцовская собака на строгом ошейнике. Если же рассмотреть само видеообращение в таком ракурсе,  откинув высокопарный апломб, как явный смысловой маскарад, то оно сразу приобретает совсем иной смысл, совершенно отличный от  индивидуального вызова, а становится обращением ко всей оппозиционной общественности. И, по сути, означает официальное заявление, что игры в  законность окончены, и выстроенная специально для этого политическая структура подавления получила отмашку на прямое физическое подавление.

Что собственно и следовало ожидать от структуры изначально специально созданной именно для физической расправы с протестующими. НО если раньше это касалось только протестных акций, то сейчас нам главный опричник режима фактически выразил санкционированную готовность к физической расправе над всеми инакомыслящими в информационном пространстве за пределами улицы, облекая это в вычурную форму благородных манер, столь же присущих жандарму как свинье седло.