Проблема Ходорковского – останется

Вернулся в Москву – как раз к моменту вынесения приговора.

Были бы власти чуть-чуть поумнее, они бы не стали продавливать оглашение вердикта в последний день уходящего года. Потому что дело и так чересчур символическое, получается символ в квадрате.
В последний день 1999-го Ельцин передал власть Путину со словами «Берегите Россию». В последний день 2010-го Путин добил личного врага. Поберег себя.

Но вот чего он не учел и, видимо, учесть не мог.
Потому, что изучал историю по энциклопедиям и популярным биографиям. Того, что в отдаленной перспективе это решение работает на Ходорковского – и против «нацлидера».

Постараюсь говорить прохладно, сдерживая эмоции.

Во-первых, никто не обязан испытывать личных симпатий к МБХ и Лебедеву лично.
Но любой беспристрастный человек видит заказной, мелочный, игнорирующий закон характер приговора. И понимает, что дело совсем не в том, была ли украдена нефть. А в том, что лежачего надо добить, закатать в асфальт.

Однако русская история, да во многом и европейская, говорит нам, что неправедно добиваемый как бы освобождается от реальной биографии; уже неважно, был ли он грешен в прошлом, важно лишь, что он страдает в настоящем.
Я-то считаю роковой ошибкой и первый приговор, ради вынесения которого была похоронена судебная реформа; но второй юридически заведомо ничтожен. А значит, «нацлидер» получил эффект, обратный желаемому. Он выписал Ходорковскому и Лебедеву индульгенцию. Да, за нее пришлось заплатить состоянием и годами заключения, но все биографические шлейфы распылились. Осталось только лицо за решеткой.

Во-вторых, семь лет тучных заканчиваются.
В отличие от фартового чиновника, политик, знающий историю и чувствующий ее шкурой, смотрит вперед и принимает сиюминутные решения, исходя из перспективы. Как можно было оставлять на неблагополучные времена мину замедленного действия? Врагов с очищенными биографиями? Это же не люберецкие пацаны, отвечающие в правительстве за молодежную политику; тех-то можно будет сбросить в любой момент, на съедение их собственным нашистам, фашистам или антифашистам.

А проблема Ходорковского – останется.
Не в том смысле, что бунтующая толпа разрушит Бастилию и понесет на руках тандем Ходорковского-Лебедева в Кремль. Но в том, что в завтрашнем раздрае будет реальный центр тяжести. (Гораздо более реальный, чем Белый дом, который даже с проблемой домодедовского электричества не справился; как водится, «нацлидер» увидел беду, когда она закончилась.) Дальновидный политик поступил бы ровным счетом наоборот: отпустил врага сейчас. Пока все относительно неплохо. И выглядел бы презентабельно, и обезопасился.

Но, как говорили в «лихие 90-е», такой базар нам держать не в уровень.

У нас возобладала логика оперативников.
Есть вопрос – решить сию минуту, не думая про завтра. Вор должен сидеть в тюрьме? Подбросим кошелек. И пойдем споем на пару с Чепмен. В роли пианиста Кэт.

Но это личные проблемы «нацлидера».
Которые мы обсуждаем только потому, что они неизбежно становятся и нашими проблемами. Иначе бы – зачем тратить на них драгоценное время собственной жизни? А вот про страну и общество – вопрос отдельный.

Страна от демонстративно неправедного приговора не рухнет.
Общество – сразу – не переменится. Особенно если учесть, что даже самые начитанные его представители рассуждают в логике «да, прокуроры ничего не доказали, потому что юридические службы ЮКОСа были хороши, но ведь МБХ не ангел, наверняка использовал дыры в законе?». То есть не различают моральную дискуссию, которая основана на толкованиях, и судебное решение, которое основано на формальном соответствии; использовать дыру в законе, может быть, нехорошо, но сажать за это – значит, разрушать правовую систему и делать ЛЮБОГО из нас потенциально беззащитным перед произволом.

Но страны, желающие развиваться, не могут позволить себе жизнь без моральных ограничений; не могут опираться на политику презрительного цинизма, когда серьезные решения принимаются по принципу «я так хочу», когда унизительно бессилен президент, зачем-то вякнувший про избирательное правосудие накануне избирательного приговора.

Особенно если начали прорываться долго нараставшие гнойники.
Все это не просто аморально, но и политически опасно. Не только потому, что создает прецедент. Но прежде всего потому, что разрушает правила, без которых движение вперед невозможно. Только верчение вокруг своей оси. С бесполезной растратой энергии. И бесцельным угасанием в итоге.

А что касается эмоций...
Я глубоко сочувствую близким МБХ и Лебедева. Чем дольше сидит Ходорковский, тем больше я его уважаю. Раньше, до начала нулевых, мне он казался невероятно умным, но рационалистически плоским. То, что он делал в 90-е, особенно в эпоху Менатепа, мне резко не нравится. Но то, что он мучительно буравится сквозь самого себя, что христианская вера для него – не атрибут государственности, не филологическая игра в слова, а глубокая внутренняя проблема, несомненно. И в нем появляется человеческий масштаб. Который и в истории иной раз бывает востребован. Но совершенно точно – должен быть предъявлен на итоговом, Страшном суде, куда не позвонишь из ФСБ. И где не надавишь на судью.

Добиваемый Ходорковский – сильнее, чем тот, которого сажали семь лет назад.

Так что в этом смысле «нацлидеру» полезно бы перечитать эфиграф к «Мастеру и Маргарите».