Россия и Китай: взаимовыгодное сосуществование   в интересах будущего России

Сегодня в СМИ и повсеместно царит китайская истерия, обсуждаются два варианта китайской угрозы - военное вторжение и заселение Сибири, а относительно недавно прибавилась третья горячая тема - лавина китайских туристов, якобы «не оставляющих ни копейки в России». А есть ли факты, которые свидетельствовали бы о существовании реальной угрозы российскому суверенитету, исходящей от Китая? Действительно ли происходит рост числа населения, регулярно проживающего в приграничных районах? Где факты официальной или неофициальной китайской стратегии, в рамках которой постулировалось необходимость присоединения российской территории или установления контроля над ней? Вспомните хоть один факт вмешательства Китая во внутреннюю политику России. И не пытайтесь, потому что таких фактов - нет. Откуда тогда это истерия? Или нет, вопрос некорректен, скорее всего, он должен звучать так: кому это выгодно?

Давайте разбираться. Начнем с Дальнего Востока. Для людей, изучающих Китай, понятно, что российский Дальний Восток давно уже является объектом провокаций ряда проамериканских региональных руководителей. А само присутствие России на Дальнем Востоке (как это не покажется кому-то странным!) несет реальную - физическую военную угрозу Пекину, который расположен в тысяче километров от российских границ. Поэтому политика Пекина связана вовсе не желанием засеять рисом благодатную пойму Колымы, а с нейтрализацией этой «российской угрозы». И именно здесь следует искать истоки стратегического партнерства.  Да, без всякого сомнения, существуют и интересы частных китайских компаний в приграничных районах, в том числе и на озере Байкал. Решению возникающих вопросов мешает отсутствие последовательной и комплексной стратегии нашей страны по экологической утилизации китайского приграничного влияния, а вовсе не непреодолимая, демоническая сила мелких и средних китайских предпринимателей, выживающих как могут, как в Листвянке на Байкале, так и в Момбасе, Сиднее и Каракасе. Жители же провинций Хэйлунцзян и Цзилинь вовсе не горят желанием бросить все и переехать, например, в Красноярск, понизив среднегодовую температуру еще на 5-10 градусов. И еще, Северо-Восточный Китай скорее, представляет угрозу самому Китаю, поскольку дотационен, нестабилен и граничит с очагом напряженности - Северной Кореей. Ведь в случае обострения ситуации в экономике старых отраслей и ростом напряженности на Корейском полуострове вглубь Китая хлынет мощная волна внутренних мигрантов.  

Теперь давайте рассмотрим ситуацию и в инвестиционной сфере. На Россию приходится около 1 млрд долларов китайских инвестиций в год, тогда как общий объем китайских инвестиций на зарубежные рынки составил в 2017 году 116 млдр долларов. Вряд ли вложения в размере меньше 1% можно назвать стратегией по поглощению России. И, судя по официальным заявлениям, скупает Китай – совсем другие государства, что конечно, не отменяет необходимость в России мониторинга любых иностранных инвестиций – не только китайских, но и всех других иностранных вложений, в том числе и из стран СНГ, за спиной которых могут стоять любые другие иностранные государства.

Отдельно следует рассмотреть столь тревожащий сердца владельцев хозяйствующих субъектов китайский туризм в России, «все деньги от которого все равно идут в Китай».

Что интересно, природа выросшего в 30 раз за последние три года китайского туристического потока в Россию (совокупно речь идет о цифре до 2 млн китайских туристов в год) не носит естественный характер, и спровоцирована не кратным повышением качества туристических услуг или туристических маршрутов в Москве и Санкт-Петербурге, а организована и простимулированна китайским государством на высшем уровне. При этом в самой России, за исключением пренебрежительных и зачастую оскорбительных статей, за это время появились лишь слабые ростки соответствующей, ориентированной на китайцев инфраструктуры.

Миллионы китайских туристов, на которых через величие архитектурных памятников, шедевров искусства, мест исторической памяти воздействует та самая пресловутая российская мягкая сила, оплачивают инфраструктуру российских авиалиний и аэропортов, портов, железных дорог, мобильной связи, межгородского и внутригородского транспорта, гостиниц, ресторанов, музеев, оплачивают услуги по оформлению виз российскому государству - все это составляет львиную долю от трат китайских туристов в России.

Все вышеперечисленное как минимум делает тезис о том, что китайский туризм выгоден только китайцам, весьма сомнительным. А призыв к «китайским туристическим погромам» из сферы политической переходит в сферу споров хозяйствующих субъектов, борющихся за свои частные коммерческие интересы. Например, упрекающих китайских гидов в подрыве безопасности России через недополученную комиссию от продажи янтаря…

Столкнувшись с мощной и связанной с китайским государством корпоративной силой, разрозненные российские конкуренты китайских туроператоров, кусая локти от «недополученной» частной прибыли от созданного усилиями Китая миллионного потока, вместо организации параллельных конкурентных цепочек - от вложения в миллионов долларов в рекламу своих туристических услуг в Китае, создания своих цепочек, полноценных китайских сервисов своего бизнеса - решили прибегнуть к «внеэкономическим» аргументам в конкурентной борьбе, раздув антикитайскую кампанию в СМИ теперь уже по туристическому вопросу, придав борьбе с китайскими хозяйствующими субъектами расовый характер «желтой угрозы».

Аргументы о нарушении трудового или визового законодательства, неуплате налогов, незаконных валютных операциях не могут иметь этнической окраски, и в любом другом случае - корейском, немецком, американском, или даже, к примеру, армянском или узбекском, не получают столь сильной реакции в СМИ: когда немецкая компания покупает долю в отеле или строит отель, в который направляются немецкие туристы, сошедшие с немецкого же лайнера - речь о немецкой угрозе не поднимается в СМИ. Что же отличает китайскую ситуацию от любой другой?

Без всякого сомнения, туристический рынок будет урегулирован, в том числе через систему верифицированных гидов, усиления мер контроля со стороны налоговых, таможенных и иных органов, но не путем призывов к погромам по расовому признаку. Нам есть за что побороться - китайский выездной туризм является самым важным трендом мировой туристической индустрии. И это при том, что Китай – наш сосед, а наша страна не входит даже в 10 основных направлений 70 млн китайских туристов. Китайской угрозы в китайском туризме не замечают в Таиланде, Японии, Сингапуре, Вьетнаме, Малайзии, Сингапуре, США, Филиппинах, Австралии и Камбодже. Не увидели угрозы и страны «северного сияния» - Северная Европа и Канада, в которые на новогодние праздники, не побоявшись холода, стоимости билета, отсутствия инфраструктуры и гидов-переводчиков, направились на 150% больше китайцев, чем в прошлом году. А ведь их могла бы  принять Россия, оставив дорогих и заокеанских конкурентов далеко позади и получив прибыль от трат китайских туристов в России.

Анализируя тот жесткий курс и ту меру ответственности, которое взяло на себя руководство Китая, в том числе и за весь мир, не стоит сомневаться, что каким бы путем не пошла сегодня Россия, и какие бы темпы роста, даже самые фантастические, не получила бы ее экономика - к 2028 году, реальность такова - на восточной границе нашей страны вырастает небывалая военно-политическая и экономическая сила, в несколько раз превышающая по силе сердце Евросоюза - Германию, Францию и Великобританию, которое веками влияла на судьбу России, ее экономику, культуру и геополитику. Сегодня, в интересах будущего России, 21 век требует от нас максимального вовлечения в китайские процессы. Прикрыть, словно ребенок, глаза руками, отрицать появление нового центра мира на собственных границах - значит обречь себя на исчезновение с карты мира. Возможны различные аналогии с прошлым, но очевидно одно - функция российского суверенитета напрямую связана с коэффициентом экологичного симбиоза с восточным соседом. Речь идет не о дружбе и о союзе, и даже не об экономическом взаимодействии и межкультурной коммуникации, речь идет об элементарном взаимовыгодном сосуществовании абсолютно различных в цивилизационном плане живых общностей.