Зачем вы мучаете ребенка, господин президент?

АВТОР

Леонид Гозманполитик

«Мужчины мучили детей. 
Умно. Намеренно. Умело. 
Творили будничное дело, 
Трудились – мучали детей» 
Наум Коржавин

Я всегда думал, это про гитлеровский фашизм. А это, оказывается, про нас, про сегодняшнюю Россию 
Двадцать первый век, Мосгорсуд. В клетке девочка. Она плачет, просит отпустить ее к маме. Процесс идет своим чередом. Мы уже встали с колен, или еще только поднимаемся?

Зачем Вы мучаете эту девочку, господин президент? Вы же знаете, что она ни в чем не виновата. Ее обвиняют в том, что в семнадцать лет она создала экстремистскую организацию – СОЗДАЛА в семнадцать лет! Вы верите в это? Или Вы боитесь уже собственной тени, Вам за каждым углом мерещится революция?

Вы же знаете, что никакой экстремистской организации не было и в помине. Что это Ваши коллеги из органов устроили грязную провокацию, вовлекли молодых людей, детей, практически, в ими же созданный кружок. Они воспользовались тем, что с бьющей в глаза несправедливостью порядочным людям мириться трудно, а молодым – невозможно. А потом они их сдали, и всех их арестовали. Вы несете за это мерзость личную ответственность, господин президент, личную. Наверняка, не Вы отдавали приказ, но если бы Вам это не понравилось, от этих Ваших коллег не осталось бы и мокрого места, а все их начальники навсегда запомнили бы, что так делать нельзя. И, конечно, детей бы отпустили.

Но дети в тюрьме, а те негодяи на свободе. Значит, Вам это нравится, Вы считаете это правильным.

Наверное, для того, чтобы, ужаснувшись этой историей, родители следили за своими детьми, не отпускали их на митинги, проверяли их переписку. Это Вас так Навальный напугал? А может быть, Вам просто нравится жестокость? Уж больно сладострастно звучали в Ваших устах слова про «двушечки» для девчонок, станцевавших в Храме.

И пытки в тюрьмах Вы, по-видимому, считаете делом нормальным. Ведь, чтобы прекратить их или, как минимум, резко сократить эту позорную практику, Вам достаточно было бы отдать под трибунал начальников пары колоний, в которых это происходило, разжаловать несколько их начальников – все бы поняли и запомнили. Но Вы, когда уж некуда деваться, отдаете под суд двух-трех сержантов, и вся Ваша вертикаль понимает, что виноваты они не в том, что пытали, а в том, что попались.

Эта девочка, Аня Павликова – ей не разрешили передать в тюрьму любимую игрушку, которую она до сих пор берет с собой в постель – простудилась во время ареста – ее несколько часов держали в «стакане» неотапливаемого автозака при температуре минус десять. Она застудила все, важное для женщины, и теперь, как говорят врачи, у нее никогда не будет детей. У нее крошатся зубы и скачет давление. Но Вы держите ее в тюрьме.

Сквозь слезы она убеждает судью, что никуда не убежит, что ее можно отпустить до суда домой. Она еще маленькая, она думает, что ее держат в СИЗО, чтобы она не скрылась. «А детям было не понять, чего хотят от них мужчины?» 
Господин президент, а вдруг Бог есть? Вы не боитесь переполнить чашу Его терпения? Принято считать, что Он милостив. Но ведь слезы этой девочки, ее детей, которые теперь не родятся, Он Вам не простит. 
Впрочем, не в Вас дело, господин президент. Как нам-то всем жить после этого?