Плохо контролируемая трезвость

В студенческие годы впервые как-то сами собой определись мои политические ориентиры. Мне тогда было столько же, сколько «трезвым и злым» пацанам, разгромившим недавно ромский лагерь под Львовом.

Получалось, что настроения-интуиции мои были правые, даже радикально-правые. Помню, как нас, студентов Луганского пединститута, определили на практику в школу к главному историку города Феликсу Борисовичу Горелику. Эрудит и прекрасный оратор, он был нашим наставником и давал рекомендации, как проводить уроки. И случись же такому, что темой моего первого урока было Гадячское соглашение 1658 года. По нему гетман Иван Выговский аннулировал союзнический договор Богдана Хмельницкого с Московским государством. А украинские земли должны были войти в состав Речи Посполитой на равных правах с Польшей и Литвой. 

Тогда был 1990 год, и страна готовилась к референдуму о необходимости обновления Союзного договора. Перед уроком мой наставник настоятельно рекомендовал упомянуть об этом в контексте договора в Гадяче. Но в таком ключе: мол, посмотрите, что сейчас вытворяют эти националисты – агитируют за выход Украины из СССР. Я сказал, что говорить этого не буду, так как считаю, что договор подписывать не надо. «Не надо?! Я не ослышался?! – на всю учительскую переспросил Феликс Борисович и повернулся к коллегам. – Нет, вы посмотрите, куда добралась эта гнилая капиталистическая пропаганда! Фашисты!»

<cite>Особенно грустно, когда правые симпатии впрыскиваются в совсем уж молодые головы</cite>

При чем, ни одной строчки из диаспорских или диссидентских текстов мы тогда в глаза не видели. А в учебниках и фильмах украинские националисты были в образах похлеще орков. Но скандала не получилось. Урок провел я, как хотел, из института не отчислили. Правда, сосед в общежитии в шутку дразнил меня нацистом (не все понимали отличие от «националиста») и уверял, что у меня даже строение лица немецкое.

Когда Украина стала независимой, Феликс Борисович благополучно переселился в Германию на ПМЖ (Правда, в 2014-м наведывался в Харьков убеждать местных жителей быть в единстве с Россией). У меня была Могилянка с интеллектуальной умеренной правизной – в голове все становилось на свои места. Там я четко понял, что национализм – это, в принципе, мне близко, но это категория из XIX века. Тулить ее в хвост и в гриву как-то несовременно и порой даже смешно.

В начале 2000-х флагманом наших правых был Дмитрий Корчинский со своим Братством, и как-то на пресс-конференции в УНИАН качек из его окружения сказанул: «Настоящего национализма без гомосексуализма не бывает». Не помню, возможно, это были слова самого лидера братчиков. Тогда он вел какую-то программу в телевизоре и красиво разбавлял квадратно-гнездовую риторику официоза лукавой провокационностью. Кроме определенного театрального эффекта она заставляла еще и шевелить мозгами. Это правда.

Несовременность и полное отсутствие чувства юмора повалили с 2004-го. Сначала была знаменитая вспененная речь Тягнибока на Говерле. После пассажей о «жидах и москалях» хотелось срочно помыться. 

Потом как-то мне довелось брать интервью у Бориса Тарасюка. На тот момент он уже несколько раз посидел в кресле министра иностранных дел, а конце 2005-го организовывал переговоры с Россией по газовому вопросу. Прошли они, как известно, провально, и отчасти потому, что Тарасюк был еще и главой правого (хотя и умеренного) Народного Руха. Риторика украинских переговорщиков была резкой, хотя они и считали себя самыми-самыми патриотами.

Во время интервью я спросил у Тарасюка, считает ли он нормальным, что у главы МИДа такие резкие правые взгляды. На вопрос он ответил вопросом: «А вы что хотите, чтобы российский флот продолжал стоять в наших территориальных водах?» Тогда мне подумалось, что я могу не хотеть этого еще больше чем Тарасюк. Но убежден, что главный дипломат страны должен быть всегда (!) гибче, даже хитрее, и не размахивать повсеместно своими ментальными шароварами. Во всяком случае, на работе.

Стало понятно, что в стране нет политической силы, которая бы представляла мои правые симпатии. А уж когда на арене снова появился Тягнибок, то и подавно. Откровенные расистские выпады свободовцев – выглядели, как питекантропство. Чего стоили протесты против того, чтобы темнокожая Гайтана представляла Украину на Евровидении в 2012-м. Это при том, что родилась она в Черкасской области, и у нее все песни на украинском языке.

Но печально не это. Политики несут глупости во всех странах, и чем больше глупостей, тем короче их политическая жизнь. Ирина Фарион – тому яркий пример. Они ведь не понимают, что популярность их – точечная. И растет она только в наиболее драматические моменты жизни народа. Когда рядовых украинцев обстоятельства только толкают к тому, чтобы вспомнить о своем национальном достоинстве, они уже во всю размахивают шароварами, подымая бурю в стакане.

Но оказалось, что даже в стакане заводится зараза. Выплеснувшись, она обязательно кого-то убивает. Как это и произошло недавно под Львовом.

Особенно грустно, когда правые симпатии впрыскиваются в совсем уж молодые головы. Которые почему-то всегда с закрытыми лицами. Не зря же их возраст называют порой «нежным». Вся жизнь еще впереди и все их ориентации – политические и даже сексуальные – могут пойти бог весть еще каким реверсом. А эти пацаны «трезвые и злые» лишь оттого, что хлебнули чего-то из первого попавшегося стакана.

И все ведь из-за вечной лени ума. Рецепт от нее банально прост, хотя для многих невыполним. Например, прежде чем махать руками, научиться ими что-то делать. Почитать книжек. Самых разных. Попробовать быть свободным, прежде чем стать, например, свободовцем. Тогда и неравнодушие, и трезвость отформатируются в файлы, которые не будут мешать жить ни себе, ни другим. И пригодятся они в самый нужный момент.