Памяти Валерия Николаевича Емельянова. И о его легендарной книге "Десионизация".

ЕМЕЛЬЯНОВ Валерий Николаевич

8 мая 1999 года не стало Валерия Николаевича Емельянова… Не стало нашего Товарища, целиком, без остатка отдававшего все свои силы борьбе с сионистским оккупационным режимом.

Валерий Емельянов — человек-легенда. Кандидат экономических наук, академик, писатель, учёный-арабист, автор нескольких учебников по арабским диалектам… Это далеко не всё, что можно сказать о нём. По сути, он основатель всего современного русского националистического движения. Семь лет отсидел он в спецпсихлечебнице за то, что издал и разослал всем членам брежневского Политбюро и Секретариата ЦК свою ставшую вскоре знаменитой книгу «Десионизация».

На его «Десионизации», можно сказать, выросло целое поколение русских национал-патриотов. В застойные времена, когда КГБ вовсю следил за инакомыслящими, по всей стране «Десионизацию» подпольно «ксерили», переснимали, перепечатывали и распространяли. Именно с публикации в «Десионизации» Устава Всемирного Антисионистского и Антимасонского Фронта (ВАСАМФ) «Память» берёт название одноимённое патриотическое Движение.

В.Н.Емельянов был непримиримым противником иудо-христианства, справедливо считая его одним из ответвлений иудаизма (только для гоев). «Молиться еврею Христу также абсурдно, как и верить в учение еврея Маркса» — не раз повторял нам Валерий Николаевич.

С момента выхода первого номера газеты «Русская Правда» В.Емельянов стал активно сотрудничать с русским национально-патриотическим изданием, его радикальные статьи не раз публиковались на страницах этой газеты. Неудивительно, что полный вариант «Десионизации» был издан именно в «Русской Правде».

Валерий Емельянов был на зависть бесстрашным человеком. Пройдя через многолетние пытки спецпсихушкой, он не сломался, а стал работать, казалось, с ещё большей энергией и решимостью. Сколько раз, уже в послесоветское время, на него возбуждали уголовные дела, сколько он пережил обысков, угроз, издевательств… Лучше не вспоминать!

Годы перенапряжения, усиленного «лечения» в спецпсихушке и самопожертвенный образ жизни сделали своё дело. Появились жуткие болезни, которые стали о себе напоминать ужасными болями, которые Валерий Николаевич старался мужественно терпеть.

Но сил уже не хватало… Его тело нашли в ванной, где он пролежал несколько суток в горячей воде… Он не дожил всего пару недель до своего семидесятилетия.

Я горжусь тем, что могу назвать себя его учеником. И я горжусь, что мы совместно написали последнюю в его жизни статью…

Он очень просил меня опубликовать «Десионизацию» без сокращений, но тогда у меня на это не было ни средств, ни времени. И всеже, мы выполняем его главную просьбу. «Десионизация» вышла в том виде, в котором её хотел видеть автор.

Спи спокойно, Валерий Николаевич, мы продолжим твоё Дело. И мы победим, не сомневайся.

Александр АРАТОВ,  

главный редактор «Русской Правды»  

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я, Валерий Николаевич Eмельянов, потомственный москвич, родился в Москве 24 мая 1929 года, а 16 октября 1941 года стал свидетелем массового бегства жидов из осаждённой Москвы, т. к. жил в начале Владимирки — дороги на восток. Семь членов рабочего заслона, остановившие под железнодорожным мостом бегущих для досмотра, обнаружили среди рулонов мануфактуры и прочего дефицитного, по тем временам, добра, наворованного у государства, целые кастрюли, набитые золотыми монетами царской чеканки, кольцами и прочими драгоценностями, чемоданы с пачками денег в банковской упаковке. По приказу Сталина такой вооружённый рабочий заслон мог на месте расстрелять подобных лиц по законам военного времени, тем более — осадного положения. Но для рабочих это было настолько необычно и неожиданно, что они сообщили на Лубянку. Оттуда быстро приехали чекисты, тоже из жидов, разоружили всех семерых рабочих, уложили ничком на косогор и расстреляли в затылок, а жидовские беженцы спокойно поехали по шоссе Энтузиастов (Владимирке) дальше со всем награбленным. Потрясённый Валерий дал себе мальчишескую клятву — разобраться: почему рабочих расстреляли, а буржуев отпустили. Как в тумане побрёл я домой, а в голове уже возникали первые строки моего единственного за всю жизнь стихотворения:

Стена рабочего заслона

У бетонного забора,

Что стоит у косогора,

Справа за мостом торча,

У Заставы Ильича,

На траве октябрьской жухлой

Из семи затылков кровь…

И по сей день я продолжаю разбираться: ПОЧЕМУ?