Россия тайно переселила в Крым около миллиона человек - Джемилев

На модерации Отложенный


Оленевод Кундагаев вбежал в чум: 

- Срочно собирайтесь, однако! Солдаты едут! Шибко-шибко! 

Но сбежать Кундагаевы не успели. Из окружавших стойбище машин выпрыгивали бойцы ОМОНа и  Росгвардии. Они шли по стойбищу, выгоняли из чумов людей, сгоняли их в кучу. Злобные овчарки рвались из рук конвоиров и пытались броситься на людей. Когда был найден и отловлен последний житель, людей погнали вперед. 

- К железнодорожной станции ведут, однако, - подумал Кундагаев. Увозить будут. Депортация! 

Родное стойбище Кундагаево было не единственным, куда нагрянула беда. Над Чукоткой и Бурятией, Эвенкией и Корякией, Якутией и Камчаткой стояли стоны и плач. На станциях забивали людьми бесконечные эшелоны. 

- Куда везут? Скажи, начальник, моя очень-очень просить – Кундагаев умоляюще смотрел на солдата. 

- В Крым, - сказал сержант и тяжелая дверь товарного вагона с грохотом закрыла солнце. 

Крым! Не была слова страшнее. Страна, где никогда не бывает снега, не бегают олешки, не растет сладкий ягель, а в море не водятся моржи и тюлени. Дети Кундангаева подавленно молчали, жена тихо плакала: 

- Мы не сможем там жить. У детей нет летней одежды, у меня нет бикини. Мы умрем там.

Вот за забранными решетками окнами вагона промелькнули Тында и Красноангарск, Красноярск и Новосибирск, Омск и Тюмень. На 15-е сутки эшелон подошел к Керченскому мосту.

Люди со страхом смотрели вперед - до сих пор в сердцах у них теплилась надежда: может все же их везут не в Крым, а на Таймыр или в крайнем случае в Карелию… 

Стук колес похоронил их надежды. И как только первый вагон съехал с моста на крымскую землю, над эшелоном пронесся дикий крик горя и безнадежности. 

Они в Крыму! 

В Керчи шла сортировка. 

- Тааак, - офицер внимательно разглядывал документы, - Кундагаев значит? Жена, трое детей. Местом поселения для вас определена Феодосия. 

- Начальника! Нельзя Феодосия. Джанкой давай, Симферополь, Бахчисарай. 

- Феодосия не нравится? - с ядовитой улыбкой спросил офицер. - Может, ты в Ялту хочешь? 

Кундагаев побледнел. Одно название этого города вызывало ужас. 

- Не надо Ялта! Не надо! Феодосия давай. 

Кундагаев с семьей стояли на берегу и смотрели на синюю гладь моря. Ноги жгли раскаленные камни, кожа на оголенной спине покрывалась волдырями ожогов. Он подошел к воде и положил руку на камень, надеясь почувствовать холодную ласку воды. Волна накрыла ладонь и Кундагаев со стоном отдернул ее – вода оказалась предательски теплой. 

- Боже мой, - шептала жена, - разве тут можно жить? 

- Привыкай, - обреченно ответил ей Кундагаев, - теперь мы крымчане.