Серебряный бор

СЕРЕБРЯНЫЙ БОР

Я ждал тебя в Серебряном бору,
Полумальчишка и полумужчина,
Ещё не смея ни на что решиться
И всё-таки решившийся на всё.
А на кругу конечной остановки
Усталые троллейбусы толпились,
И с провода соскальзывавший ролик
Водители на место водворяли
При помощи верёвочных удил
(хотя, наверно, каждый ролик верит:
«я соскользнул навек. Я победил»).

Я ждал тебя.
Любить – всегда удрать,
И я удрал от провода того,
На коем вроде ролика крутился.
Проклятый ток на время прекратился,
И тихий ток свободы шёл по мне,
Как ветер по сосне,
На чьей коре, как красный с жёлтым зрак, - 
Орудовский запретный знак,
По чьим ветвям, не помнящим обид,
Не важно, что за знак к стволу прибит.

Я ждал тебя в серебряном бору,
Отчаянный, худой, бритоголовый…
Как люстра, полыхал репей лиловый
На стрекозином призрачном балу.
Мальчишка гордо в банке нёс мальков.
Острил сержант, с буфетчицей знакомясь.
В её окне с томатным соком конус
Алел, как будто мокрая морковь.
Запомниться просилось всё само:
Обвёртывались пылью капли кваса,
И муравьи взбирались по Кавказу
Валявшейся обёртки «эскимо».

Я счастлив был в тот день
За чьим-нибудь мячом шальным нагнуться,
Который прыгнул в собственную тень,
Как в чёрное крутящееся блюдце.
Я был готов не то что извинить – 
Обнять всех наступавших мне на кеды,
Скупить у всех цветочниц все букеты,
Всем дать монетки, чтобы позвонить…

Я ждал тебя в Серебряном бору,
На шелест шин всем телом подаваясь
От остановки в сторону шоссе.
У девушек, со мной стоявших рядом,
Москвой-рекою пахло от волос,
И роста баскетбольного гигант
Читал, вздыхая, «Маленького принца».

Но выделялся раздражённым видом
Один весьма угрюмый индивидуум.
Как ни шутили, как ни пели, - он 
Лишь морщился, как будто боль в печёнке,
Надутый, мрачный, как Наполеон
В помятой треуголке из «Вечёрки».
Когда к нему искатели монет
Совались в торопливом простодушье:
«Простите, нету двушки?» - 
Он отвечал им: «Есть… но лишних нет…»

А рядом, вида лучшего не выдумавши,
Как копия, стояла индивидуумша.

Мяч волейбольный чуточку задел
Соломенную шляпу с васильками
Искусственными…
Гневно задрожал
Пластмассовый наносник: «Безобразье!» - 
И долго не смирялась эта дрожь:
«Как распустилась наша молодёжь!»

Любви я в них не видел и следа.
О нет, не только внешняя среда
И козни современной молодёжи – 
Они друг друга раздражали тоже.
Супруг глядел со злобой на супругу.
Супруга от жары начав скисать,
Глядела злобно на него.
Друг другу
Им было просто нечего сказать.

Я ждал тебя в Серебряном бору,
Подсмеиваясь втайне незлобиво
Над типом в треуголке из «Вечёрки»
И над искусственными васильками,
Воспринимающими слишком нервно
Наш массовый советский волейбол.
И я, конечно, в тот момент не думал,
Что, может быть, в другой какой-то жизни,
Отчаянный, худой, бритоголовый,
С мячом, где сквозь расползшиеся дольки
Живое тело камеры чуть дышит,
Он ждал её в Серебряном бору.

(Я ждал тебя в Серебряном бору…)
«Послушай, я должна с тобой серьёзно».
(… Полумальчишка и полумужчина…)
«Поговорить. Зачем нам вместе жить?»
(…Ещё не смея ни на что решиться…)
«Я не люблю тебя. Ты всё убил».
(…И всё-таки решившийся на всё.)

И всё-таки решившийся на всё,
Кричу тебе: «Любимая, неужто
Семья – лишь соучастие в убийстве
Любви?
Возможно, так бывает часто,
Но разве это всё-таки закон?
Взгляни – пушистый, словно одуванчик,
Смеётся наш белоголовый мальчик, - 
Я не хочу, чтоб в это верил он!

Любимая, люби меня хотя бы
Во имя баскетбольного гиганта,
Читающего «Маленького принца».
Он всё стоит на той же остановке.
Его большие руки так неловки,
но тянутся к надежде и добру.
Та остановка навсегда конечна…
Любимая,
Сегодня,
Завтра,
Вечно
Я жду тебя в Серебряном бору.

Евгений Евтушенко, 1969