Письмо домой Дяди Федора и Матроскина не из Простоквашино, а - из Америки

Мы все, конечно, с детства помним наших любимых героев, уехавших в Простоквашино. Но на минуту представьте себе, что они уехали не в Простоквашино, а в далекую Америку. И вот теперь, спустя много лет, пишут письмо домой, в далекую и уже почти забытую Москву…

«Мои папа и мама!

Я живу хорошо. Просто замечательно. У меня есть свой дом на Манхэттене. Он теплый. В нем 152 этажа и кухня. 152 этажа мы сдаем аренду, а сами живем на кухне. Тесно, конечно, да и почтальону Печкину тяжело до пентхауса добираться, но по-американски это называется «делать бизнес», тут все так живут, и по-другому не бывает.

Жаль, конечно, что вы не можете ко мне приехать. Просто Матроскин теперь работает в Федеральной резервной системе - ловит там крыс… На самом деле он на мышей давно уже смотреть не может. Зато быстро разобрался в структуре мировой экономики, и теперь живет хорошо. Это он заморозил все ваши накопления, а потом конвертировал их, снял и купил еще одну корову. Да, конечно, в России за это сажают в тюрьму, а здесь, в Америке, это называется «умением жить». И Матроскин жить умеет. У него уже много коров, но он сказал, что хочет купить всех, какие есть. А так как коровы нужны фермерам, он сдает их в аренду. Поэтому фермеры коту всегда должны.

Мама и папа, я без вас очень скучаю. Особенно по вечерам. Но вы мне здесь не нужны, потому что заберете домой. А мне и тут хорошо…»

Но тут дядя Федор в окно увидел, как афроамериканцы бьют полицейского. И - побежал к ним. Он недавно вступил в общество «За свободу и демократию», а его членам разрешалось бить полицейских. Пропустить такое событие дядя Федор не мог, поэтому велел Матроскину письмо дописывать за него. Кот взял «паркер» и начал писать.

«А здоровье-то у меня не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается. Потому что, дорогие мои папа и мама, жизнь у меня была сложная, полная лишений и выгоняний. Но сейчас всё по-другому. Теперь я уважаемый бизнесмен, делаю деньги из воздуха и покупаю на них все, что захочу. Вчера чуть не купил завод в России, на котором папа работает. Но потом решил, что покупать его не надо, на нынешних санкциях скоро можно будет его даром взять.

Это и есть настоящая демократия, а не как у вас, когда работать за копейки надо. А у нас деньги кончиться не могут, потому что мы еще сколько угодно напечатаем…»

Тут Матроскину стало лень писать. Крикнул он Шарику и пошел к компьютеру, на бирже играть. Шарик взял карандаш в зубы и стал дальше калякать:

«А на днях я линять начал. Старая шерсть с меня сыплется — хоть в дом не заходи. Зато новая растёт — чистая, шелковистая! Просто каракуль. Да ещё охрип я немножечко. Мы с ребятами на охоту ездим, и не с фоторужьями, а с настоящими. Сначала на югославов охотились, было весело, Потом Ирак вдребезги разнесли, только что из Ливии вернулись. Ребята меня хвалят, говорят, что правильно делаем, что боремся за мир и демократию. И даже звание присвоили. А мне из-за этой демократии на всех лаять приходится. Особенно в ООН, куда меня теперь с собой берут. Когда друзья Америки не хотят правильно голосовать, то я на них лаю. Сейчас лаять все больше и больше приходится, а если они все равно не будут слушаться, то придется их веником, а то и вовсе ехать к ним охотиться. Вот, говорят скоро на Украину поедем, охотиться и клад искать, я тогда к вам в гости прибегу, приветы от всех нас передам.

Дорогие папа и мама, вы меня теперь просто не узнаете. Хвост у меня крючком, уши торчком, нос холодный и лохматость повысилась. Мне теперь можно зимой даже на снегу спать. Хожу целый день в каске и в камуфляже, даже на ночь их не снимаю. Если я в Совет Европы или в Совет Безопасности ООН попаду, мне все медали обеспечены. За демократию и либерализм. Хочется, конечно, иногда между березок за своим хвостом побегать. Или за зайцем с фоторужьем. Но, как сказал мой личный психолог, это все мое темное прошлое. А теперь у меня светлое будущее вот-вот настанет, когда все будут нас слушаться. Ведь только мы знаем, как правильно жить.

До свиданья. Ваш сын — дядя Шарик, бригадный генерал».

И даже страшно подумать, кем в Америке, в мире равных возможностей, смог бы стать галченок Хватайка.

Максим ЛЕБЕДЕВ, ar.mirtesen.ru, Абсолютный рейтинг

Источник фото – Twitter.com