Сергей Черняховский: Британия и Россия

Стиль политики Великобритании и в отношении России, и других стран: выступить провокатором — и примирителем, поджигателем — и выгодоприобретателем.

Британия и Россия — две страны в Европе, наибольшее время сохраняющие непрерывным свой национальный суверенитет.

Иногда — с очень интересными перипетиями отношений в истории. Скажем, Гита, дочь последнего англосаксонского короля Англии Гарольда Второго, погибшего в битве при Гастингсе, стала женой Владимира Мономаха, и с известной точки зрении можно было бы считать, что с того момента права законные на английский престол перешли к роду Рюриковичей.

В конце XVI века в какой-то момент всерьез рассматривался вопрос о браке Иоанна Грозного с Елизаветой Тюдор. Рюриковичами были английские короли Карл II Стюарт, Яков II Cтюарт, королевы Мария и Анна Стюарт — в целом с 1660 по 1714 год, то есть утратили власть в Великобритании более чем на сто лет позже, чем Рюриковичи утратили ее в России.

Да и казнь последнего русского царя Николая была во многом предрешена отказом его двоюродного брата Георга, короля Великобритании, предоставить ему убежище.

Британия и Россия представляли два противоположных края Европы и в чем-то две противоположности: Британия — маленькая с динамично развивающейся экономикой, сильным флотом, малым числом природных ресурсов и относительно небольшой, не созданной для континентальных войн армией, и огромная Россия, с относительно замедленным развитием, но неисчислимыми природными и людскими ресурсами и неисчислимой армией.

Английская промышленность и непобедимый флот с одной стороны, российские ресурсы и непобедимая армия — с другой. Потенциально это мог быть блестящий и непобедимый союз. Но он никогда не мог быть прочным и долговременным, поскольку всегда после его победы возникал бы вопрос — в какой же из двух столиц — английской или русской — и кто должен принимать главные решения.

С определенного момента Англия всегда стремилась подчинить своей воле Европу — хотя бы чтоб по своим правилам и неограниченно продавать на континенте свои товары, но не имела для этого достаточно сильной армии.

Примерно с того же момента Россия всегда могла завоевать Европу, но, с одной стороны, никогда к этому не стремилась, с другой, как было после войны 1812 года, на этом лишь тормозила бы свое развитие.

Англии нужны были русская пшеница и русские природные ресурсы, и ей было слишком сложно компенсировать их потерю, России — английские промышленные товары и машины, но покупая их, она тормозила свое промышленное развитие, хотя без излишних усилий могла его обеспечить.

Поэтому последние столетия Англия была заинтересована в решении противоречивой задачи: использовать потенциал России для своей борьбы за контроль над континентом, но не позволить России получить адекватный выигрыш во влиянии за свои военные и политические успехи.

Причем не допустить усиление России для Британии во многом оказывалось важнее, чем даже добиться собственного успеха.

Так, скажем, в преддверии Крымской войны 1853-56 гг. император Николай Первый, при всей своей реакционности, пытался действовать с учетом национальных интересов всех значимых европейских держав, в том числе и Британии, и предлагал принять совместные решения по «Восточному вопросу» — прекращению гниющего и поражающего постоянные конфликты существования Османской империи.

Предполагалось, что Британии получит именно то, что она и хотела и к чему стремилась — контроль над Египтом. Но Англию не устроил даже такой выигрыш, если при этом происходило усиление России. И она — и именно она — сделала все, чтобы конфликт между Россией и Стамбулом превратился в войну.

При этом в частных отношениях Англия всегда льстила и улыбалась России, но всегда увлекала ее на те действия, в которых Россия выносила главные потери, а Англия — возможно больший выигрыш. Хотя так она вела себя по отношению ко всем, казалось бы, союзникам.

Даже в той же Крымской войне основную тяжесть боевых действий она возложила на Францию — ее же войска по тем или иным причинам старались большей частью избежать боевых столкновений с русской армией.

Россия в этой войне потеряла убитыми и умершими от ран и болезней почти 150 тысяч человек, Франция — почти 100 тысяч, Османская империя — 45 тысяч, но Великобритания — немногим более двадцати.

Потери Британии во Второй мировой войне составили 380 тысяч человек, чуть меньше, чем у Греции (415) и чуть больше, чем у Чехословакии — в обоих случаях не самых активных участников боевых действий той войны.

Можно было бы приводить и другие примеры из истории европейских войн последних столетий. Не имея армии, достаточной для самостоятельного ведения войны, она либо покупала наемников у тех либо иных европейских правителей, как это было в войне с американскими колониями, либо провоцировала на войну других, сталкивая их интересы интригами и дипломатической игрой.

Когда-то давно Карл Маркс написал свою не самую известную работу «Разоблачения дипломатической истории XVIII века». Работа была начата в 1856 году — как раз на фоне Крымской войны, смыкалась с рядом его статей по этому вопросу и памфлетом «Лорд Пальмерстон» и ставила себе задачей проанализировать и осмыслить суть и содержание англо-российских отношений.

В работе множество интересных наблюдений — как правило, крайне малокомплиментарных и к правителям России, и к правителям Англии.

Оценивать работу можно с разных позиций, впрочем, ругают ее в основном те, кто невнимательно прочитал и не до конца понял, особенно в контексте той роли, которую в судьбе революций на рубеже 1840-50-х гг. сыграло вмешательство Николая Первого. Что вмешивался он и спасал прусскую и австрийскую монархию напрасно — стало понятно и ему самому к середине пятидесятых, когда спасенные им из монархической солидарности правители его же и предали, проявив «общеевропейскую солидарность».

Важнее другое: чуть ли не главная отмеченная им черта в отношениях тайной дипломатии Англии и России в 18 веке — лицемерие. Лицемерие Англии, чья политика в тайных личных сношениях с Петербургом выглядит чуть ли не русофильской — на фоне официально предпринимаемых действий и мер.

То есть в личных контактах английская власть всегда льстила России и обещала ей помощь и содействие, одобряла ее позицию, выражала понимание и подталкивала к политике, которую также обещала поддержать — но официально проводила абсолютно иной курс. Каждый раз, оправдывая его теми или иными обстоятельствами. Никогда не говорила правду. Всегда лгала. Всегда интриговала. Всегда предавала.

Если не говорить о более раннем периоде, Британия втянула Россию в наполеоновские войны, включая, если быть честными до конца, и войну 1812 года, Британия столкнула Россию и Турцию в Крымской войне, Британия не дала России воспользоваться плодами победы в войне за освобождение Болгарии 1877-78 гг., Британия толкнула Германию на начало Первой мировой войны, пообещав ей как минимум нейтралитет — и обманув: многократно установлено, что Вильгельм Второй никогда не начал бы войну с Россией, если бы полагал, что Англия выступит ее противником.

О роли Англии в начале Второй мировой нужно говорить с особым пристрастием, причем именно ее правительство максимально затягивало открытие Второго фронта против Германии.

К довершению — именно Черчилль своей известной речью толкнул США и СССР к Холодной войне — причем как только она достаточно разгорелась, сам же предложил себя как посредника для урегулирования.

Все это — стиль политики Великобритании и в отношении России, да и других стран: выступить провокатором — и примирителем, поджигателем — и выгодоприобретателем. Поссорить и призвать к примирению, использовать игру чужих сил — чтобы в итоге заставить их обеспечить приз для себя.

Для чего Черчилль провоцировал Холодную войну — чтобы повысить стремительно падающую в мире роль Великобритании. Для чего Мэй устроила скандал по ничем по факту не подтвержденной историей с отравлением Скрипалей — с высокой степенью вероятности для того же.