Сурков объявил о прекращении ориентации России на Запад

Помощник президента России Владислав Сурков заявил, что Россия завершила свой путь на Запад.

К такому выводу он пришел в статье «Одиночество полукровки (14+)», которая была опубликована в новом номере журнала «Россия в глобальной политике».

Сурков пишет, что 2014 год был важен многим (присоединением Крыма в первую очередь), однако «важнейшее из тогдашних событий только теперь открывается нам». Этим событием Сурков называет  «прекращение многократных и бесплодных попыток стать частью Западной цивилизации, породниться с «хорошей семьей» европейских народов».

По словам Суркова, эпическое путешествие России на Запад завершилось. Теперь России «предстоит сто (двести? триста?) лет геополитического одиночества», считает советник Владимира Путина.

Говоря о пути на Запад, Сурков отмечает, что «вестернизация» была начата еще Лжедмитрием I и продолжена Петром Великим. «Чего только ни делала Россия, чтобы стать то Голландией, то Францией, то Америкой, то Португалией. Каким только боком ни старалась втиснуться в Запад», – пишет он.

«Великие победы и великие жертвы приносили стране много западных территорий, но не друзей», – подчеркнул Сурков.  При этом он напомнил, что Россия долгое время выступало гарантом европейского порядка, подавляя революции (например, в Венгрии в 1848-1849 годах).

Впрочем, идея обратить свой взор на Восток тоже не кажется Суркову перспективной. «Не нужно. И вот почему: потому что Россия там уже была», – считает политик. 

«Россия четыре века шла на Восток и еще четыре века на Запад. Ни там, ни там не укоренилась. Обе дороги пройдены. Теперь будут востребованы идеологии третьего пути», – отмечает Сурков.

В своей статье он сравнивает Россию с полукровкой: «Наша культурная и геополитическая принадлежность напоминает блуждающую идентичность человека, рожденного в смешанном браке. Он везде родственник и нигде не родной». 

Напоследок Сурков напомнил слова, приписываемые Александру III: «У России только два союзника, армия и флот». По его словам, это «самая, пожалуй, доходчивая метафора геополитического одиночества, которое давно пора принять как судьбу».