Последняя попытка переиграть судьбу

Люди, выбравшиеся из-под развалин прошлой системы, освоили новые роли.© Фото с сайта kremlin.ru

Если спросить знатоков, кто у нас второй человек в государственной машине, многие ответят: Сергей Кириенко. То, что он не председатель правительства и даже не начальник президентской администрации, а только первый его зам, особого значения не имеет. Именно с Кириенко связывают громкие мероприятия последнего времени, включая и мартовское голосование, в котором видят его организаторский триумф.

Нечасто случается, чтобы одному человеку дважды, причем с большим перерывом, доводилось быть вторым во власти. Но тут именно такой случай. Двадцать лет назад, почти весь апрель 1998-го, тогдашний режим бился за то, чтобы утвердить тридцатипятилетнего и никому почти не известного чиновника в должности главы российского правительства. Трижды Борис Ельцин вносил его кандидатуру во враждебную ему Госдуму, и только убоявшись роспуска и новых выборов, она в последний момент сказала ему: «Так и быть!»

Мало кто догадывался в том апреле, что режим 1990-х делает последнюю отчаянную попытку остаться у руля, не меняясь до неузнаваемости. Без малого пятимесячная эпоха премьерства Сергея Кириенко стала финальным его аккордом, когда все еще играли привычные свои роли, не догадываясь о будущих. 

Борис Ельцин в последний раз попытался быть одновременно и правителем-реформатором, и единовластной фигурой, и защитником некоторых политических свобод.

Именно поэтому весной 1998-го он уволил или отодвинул от себя всех, кто пытался им манипулировать, — и старого главу правительства Черномырдина, и сошедшихся в непримиримой вражде группировок Чубайса и Березовского, — однако в новые премьеры выдвинул человека, поклявшегося продолжать идти путем прогрессистов, а следующей по важности фигурой в его кабинете сделал Бориса Немцова, друга и недавнего покровителя Сергея Кириенко. В Немцове Ельцин, видимо, и той весной все еще видел собственного преемника.

Что же до политических свобод, то мысль о роспуске ненавидящей его КПРФ Ельцин, поколебавшись, оставил, а выборам глав федеральных субъектов, на которых раз за разом побеждали его недруги, препятствовать не стал.

Краткая первая эра Сергея Кириенко сделалась и временем служебного взлета Владимира Путина, происходившего, однако, в атмосфере и в стилистике 90-х годов. В мае 1998-го Путин, недавний соратник петербургского мэра-прогрессиста Собчака, стал первым замом шефа президентской администрации, а в июле возглавил ФСБ, отказавшись от генеральского звания и подчеркивая тем самым, что руководит этим ведомством в качестве гражданского лица.

Успех кириенковского кабинета дал бы режиму 1990-х шанс продолжить существование и, может быть, со временем даже исправить часть накопившихся за десятилетие несуразиц. А провал этого правительства, увенчавшийся 17 августа 1998-го дефолтом, поставил в существовании этого режима точку. 

Россия двадцатилетней давности, которой Кириенко попытался управлять, была страной, измотанной лишениями, разочарованной в капиталистическом строительстве, не доверяющей Кремлю и презирающей алчный, спесивый и увязший в междоусобицах новый руководящий класс.

В свободно избранном парламенте царила левая оппозиция — достаточно злобная, чтобы вгонять в страх режим, и одновременно слишком трусливая и бездарная, чтобы сформировать собственное правительство со сколько-нибудь реалистичными управленческими идеями.

Капитаны финансов и бизнеса, превратившиеся в феодальных магнатов, лишенные, однако, феодальной чести и кастовой солидарности, только тем и занимались, что раскачивали лодку, компрометировали режим, отпихивали друг друга от федеральных денег и рвали на куски остатки федеральной собственности.

А на местах новоизбранные губернаторы, в значительной доле старые номенклатурщики, спешно возводили собственные властные вертикали, вытаптывали ростки самоуправления, шантажом вымогали у центра блага и привилегии, и вместо обещанной реставрации социализма с головой уходили в грабеж своих регионов.

Дело определенно шло к автократии, готовой принять новоявленный олигархический феодализм как свершившийся факт, но знающей способы запугать одних, раскулачить других, заткнуть рты третьим — и при этом всех построить и всем задурманить мозги уверениями о возврате к славному прошлому. 

Но двадцать лет назад у режима 90-х все-таки оставался небольшой запас времени на последнюю попытку переиграть судьбу.

В 1997-м многолетний экономический спад вроде бы притормозился. Рост хозяйства и сопутствующий ему подъем уровня жизни мог бы за несколько лет изменить атмосферу в стране, подарить системе передышку и дать ей рычаги, чтобы исправить хотя бы часть извращений в центре и на местах, обойдясь без дальнейшего удушения свобод.

Собственно, именно такой подъем экономики, который начался сразу после дефолта, помог системе в нулевые годы отдышаться и встать на ноги. Но только это была уже другая система.

Не будем сейчас перебирать причины, почему ничего такого не получилось при правительстве Кириенко. Даже и более опытный лидер, располагая его урезанными правами и возможностями, скорее всего, не справился бы. Ведь надо было радикально менять экономический курс, а Кириенко был связан обязательством продолжать прежний, явно зашедший в тупик. К этому надо добавить отсутствие политической опоры, которую должен был обеспечить Кремль, но не сумел это сделать, да, кажется, толком и не понимал, как велики ставки. Плюс крайнее невезение — ведь именно тогда нефтяная цена упала как никогда низко.

Так что этот последний экзамен провалили не столько Кириенко и его коллеги по кабинету, хотя и им явно не хватало способностей к предвидению, сколько система в целом. В последние месяцы ее прежнего существования в главных властных звеньях не было понимания того, как близок крах и какие последствия он повлечет. 

Только в конце августа, когда финансы рухнули, стало ясно, что система никогда уже не будет прежней. Очевидцы рассказывали в те дни об опустевших кабинетах на Старой площади, о внезапном исчезновении посланцев, которые приходили торговаться с думскими фракциями, и об общем ощущении, что власть валяется на земле.

Немного спустя система начала сама себя собирать заново, обретая все более незнакомые черты. Точнее сказать, как раз знакомые — если смотреть из сегодняшнего дня. Новые роли стали осваивать и люди, выбиравшиеся из тогдашних развалин. Со временем выяснилось, что это очень разные роли.

Вряд ли Кириенко двадцать лет назад догадывался, что когда-нибудь он еще раз станет одним из столпов режима — правда, другого. А Путин — что он этот режим возглавит. А Ельцин — каким этот режим окажется. А если бы догадывался, то, может быть, той весной придумал бы что-нибудь другое. Впрочем, шансов в любом случае было мало.

Сергей Шелин