«Значит, нужные книги ты в детстве читал». 7 книг, без которых не обойтись

Детская литература переживает сейчас самые паршивые времена. И значит, есть все резоны обратиться к классике, которая не так проста, как кажется. Многие детские книги имеют двойное дно.

«Для детей нужно писать так же, как для взрослых, только лучше», — эту фразу приписывают и Максиму Горькому, и Самуилу Маршаку, и Корнею Чуковскому. Сказано хлёстко, а, главное, верно. И эту аксиому не грех процитировать именно сегодня — 2 апреля, когда отмечается Международный день детской книги.

Реалии нашего времени таковы, что такую красивую и такую верную фразу придётся сократить наполовину, обрезав до следующего: «Для детей нужно писать». Ситуация с современной детской литературой откровенно паршивая — её, по сути, нет. Не пишут. Впрочем, это не так уж и страшно. Во всяком случае, наш список из 7 детских книг, без которых детство имеет все шансы стать тусклым, скучным и бесцветным, прекрасно обходится классикой.

1. Александр Волков. «Волшебник Изумрудного города»

Одним первым томом из серии в шесть книг ограничиться не выйдет. И слава богу. Каждая из них — внятное руководство по вопросу: «Как расставить приоритеты в политике». На шикарном выписанном фоне Волшебной Страны, где разговаривают животные, происходят чудеса и оживает соломенное чучело, дети из нашего мира устраивают государственные перевороты, дают отпор захватчикам и ведут успешные войны. Всё это — во имя самого, пожалуй, симпатичного принципа: «Живи и не мешай жить другим». Кто с этим не согласен, гарантированно «получает в бубен». Главное — не делать резких движений и всё грамотно спланировать, как учил Страшила Мудрый: «Река — это не суша, а суша — не река. По реке не пойдёшь пешком, значит, Железный Дровосек должен сделать плот, и мы переплывём реку!»

2. Клайв Стейплз Льюис. «Хроники Нарнии»

Снова цикл, но уже из семи книг. Снова волшебная страна, но всё-таки другая. Главное для Льюиса — не техника организации переворота во имя добра, а то, как разобраться, где добро, а где — замаскированное под него зло. Критика обвиняла писателя в том, что «Нарния» не прививает детям навыков практической жизни. Дескать, прочитав даже весь цикл, не научишься строить лодку. «Не научишься, — соглашался Льюис. — Зато будешь знать, как себя вести, если когда-нибудь окажешься на борту тонущего корабля».

3. Астрид Линдгрен. «Малыш и Карлсон»

Трилогия, которая чаще всего публикуется под одной обложкой. Главный герой представляется так: «Я в меру упитанный мужчина в полном расцвете сил». На самом деле Карлсон — жизнерадостный нахал и эгоист. Редчайший и жизненно необходимый детской литературе персонаж. Отдушина. Луч света в царстве сплошного: «Ты всегда должен уступать, слушайся старших, сиди тихо, как ты смеешь, кто тебе позволил, кроме прав ещё и обязанности есть». Немного эгоизма, особенно жизнерадостного, и немного нахальства, особенно остроумного, разбавляют эту чудовищную картину. Короче, если «домомучительница» фрекен Бок задумала сделать из тебя «шёлкового ребёнка», помни заветы Карлсона и его методы борьбы: «Есть три способа — курощение, низведение и дуракаваляние. И я собираюсь применить все три сразу».

4. Владислав Крапивин. «Мальчик со шпагой»

На уроках литературы учат, что книга должна учить жизни.

На первый взгляд — глупость несусветная. Книга должна дарить радость. Тем не менее, рациональное зерно в этом есть. И учителя даже не представляют, какую мину они подкладывают под стройное здание школьной иерархии. Каждый ребёнок 10-12 лет, взявший в руки «Мальчика со шпагой», получает уникальный инструмент противостояния школьной тупости, серости и общественному быдлячеству. Если обладаешь чувством собственного достоинства и хочешь выйти победителем, бери пример с Серёжи Каховского, который ставит на место зарвавшуюся взрослую дуру: «В споре главное — не спешить. Пусть другой человек скажет всё до конца. А потом надо отвечать — коротко и четко. Как защита клинком. Когда защита, а когда и контратака. А если возмущаться, перебивать, скажут, что грубишь, вот и всё. И тогда, хоть лопни, не докажешь ничего».

5. Аркадий Гайдар. «Военная тайна»

Почему-то считается, что смерть и насилие никак нельзя допускать в детскую литературу — светлую и безоблачную. Советский классик Аркадий Гайдар был другого мнения. И оставил самое пронзительное описание смерти ребёнка: «На той траве лицом вниз и с камнем у виска неподвижно лежал всадник „Первого октябрятского отряда мировой революции“, такой малыш — Алька». Гибнет он от камня, брошенного рукой проходимца и шкурника, которого, разумеется, сажают. Но что будет, если такие шкурники вдруг сами станут хозяевами? А вот что: «Ушли бы мы с тобой в горы, в леса. Собрали бы отряд, и всю жизнь, до самой смерти, нападали бы мы на белых и не изменили, не сдались бы никогда. Потом во время восстания бросились бы все мы к городу, грохнули бы бомбами в полицию, в белогвардейский штаб, в ворота тюрьмы, во дворцы к генералам, к губернаторам. Смелее, товарищи!» 

6. Джон Рональд Руэл Толкиен. «Хоббит»

История о том, что даже в самом тупом обывателе, который силён задним умом и плоской житейской мудростью, сохраняется ребёнок, жаждущий чего-то необычного и увлекательного. Например, визита волшебника: «Неужели вы тот самый Гэндальф, по чьей милости столько тихих юношей и девушек пропали невесть куда, отправившись на поиски приключений? Любых — от лазанья по деревьям до визитов к эльфам. Они даже уплывали на кораблях к чужим берегам!»

А также о том, что стыдиться этого «внутреннего ребёнка» не стоит, пусть даже хор обывателей традиционно голосит об опасности инфантилизма. Потому что в критических ситуациях, которых в «Хоббите» хватает, именно этот самый «инфантильный дух авантюризма» помогает мистеру Бильбо Бэггинсу выжить и победить.

7. Сергей Алексеев. «Птица-слава»

Если хотите неказённого патриотизма и настоящей любви к отечественной истории, то лучше будет приобрести всю линейку книг этого писателя. Но начать, конечно, стоит именно с этой. Здесь — вся Отечественная война 1812 года. Написано легко, здорово, увлекательно и правдиво. А, главное, с удивительным мастерством. Ритм затягивает и не отпускает. Алексеевское Бородино немногим уступает хрестоматийному стихотворению Лермонтова. Вот, хотя бы: «За атакой идет атака. Страха не знают французы. Лезет на флеши вместо убитых новых героев ряд. Но и русские сшиты не ржавой иглой. Не меньше у русских отваги. Сошлись две стены. Бьются герой с героем. Не уступает смельчак смельчаку. Словно коса и камень. Русские ни шагу назад, французы ни шагу вперед. Лишь курганы растут из солдат побитых. Бьются, бьются солдаты. Третий час после полудня. Кто сказал, что попятились русские?!». При желании это можно записать в столбик — выйдет впечатляющая поэзия. А ведь так написано несколько сотен страниц. И все читаются на одном дыхании. И дают гораздо больше, чем скучный рассказ из учебника.