Война-войной, а пропаганда-пропагандой или на лжи подвиги не делаются.

Когда к ноябрю 1941 года число «уничтоженных»  советской  пропагандой  немецких солдат достигло 4 миллионов, самолетов – 13 000, а танков более 15 000,   возник немой вопрос   -   а кто же это тут собрался Москву брать? И как им удалось до Москвы добраться?

В этих условиях агитпроповские  "фэнтези" насчет того, что   повар с топором может захватить  танк с экипажем, а  один ездовой с топором  и гранатами   убивает и разгоняет 50 врагов,  уже не "катила".


Необходимо было пропагандировать новые и "новаторские" виды и формы  подвигов. И вот на свет божий появился новый протукт агитпромовского творчества  - подвиг самопожертвования!

Это такой вид подвига, когда уже мало было просто погибнуть, а непременно с каким нибудь небывалым вывертом.

Или  обвязавшись  гранатами, броситься под вражеский танк, или  заткнуть собой   амбразуру дзота, или загоревшийся самолет   влепить в  моторизованную  колонну  немцев.

И тут уж безо всякого. Как назначили  главным «камикадзе»  Николая Гастелло, самолет которого   протаранил немецкую моторизованную колонну,   так уж не имеет значения, что даже  с одним подбитым мотором бомбардировщик ДБ-3Ф (Ил-4)    терял управление и его невозможно направить куда то. Неважно, что согласно боевому донесению, самолет упал в 40 метрах от зенитной батареи и не причинил ей вреда. Неважно, что   самолет и останки экипажа нашли в 170 метрах от шоссе. Неважно, что  в 1951 году, при перезахоронении, нашли  личные вещи совсем   другого экипажа -  командира  1-й эскадрильи  207-го ДБАП  капитана Алесандра Маслова  и его стрелка-радиста Григория Реутова.  (А самолет  Гастелло упал на лес, в болото).
Назначен Гастелло – згачит и до сих пор это так.

А между тем, и   погибший экипаж самолета Гастелло, и  экипаж Маслова – безусловно герои и героизм  их состоит в том, что  дальние бомбардировщики  вынужденно  использовали  для бомбометания с малых высот, и потому  сам  вылет на тихоходном  ДБ-3 был настоящим подвигом  - из 27 бомбардировщиков, вылетавших  на ту бомбардировку, вернулся только один.

Как  написали давным-давно в агитке, что в ноябре 1941   политрук Фильченков обвязался  гранатами и бросился под танк,  а вслед за ним   краснофлотцы  Паршин и Одинцов,  так до сих пор это пережевывается. 

Как придумали..., что  немецкие пулеметы чудесным образом захлебываются  кровью,  если лечь на амбразуру,  так и продолжают ее тиражировать.

Никто не задумывается – зачем ложиться на амбразуру,   закрывать собой, если можно мешок с  землей сунуть, скатку шинели и прочее?  

Не говоря уж о том, что  у РККА были  специальные танки – КВ-2, которые лупили  специальными бетонобойными   снарядами  доты и дзоты так, что клочки летели. Да и простой КВ-1  мог спокойно подойти  к амбразуре любого ДОТа   и в упор шарахнуть  в эту амбразуру   осколочно-фугасным снарядом.


Точно так же,  никто не задумывается – а зачем  ложиться под танк с гранатами?

Здравый  смысл.

Исследуя  еще один     «подвиг самопожертвования»,  -  обвязался гранатами и  бросился под танк  - я вдруг обнаружил,  что  одним из бойцов,  которому   приписывают  этот  подвиг, был  Василий Павлов,  и он был  знаком с моим дедом, Федором Патраковым, и они даже работали в одной артели  на строительстве моста.


(Мой дед, Федор Иванович Патраков, из деревни Олюшино близ Шонги, был ранен и простужен  в Финскую, умер в 1942 году, похоронен в Еловино)
  
Дело в том, что Василий Павлов, как и мой дед,  до войны  плотничал  на строительстве мостов,  был десятником, а потом и мастером дорожного строительства. Под его руководством перед самой войной были сделаны два моста второго класса и десятки других мостов. За самоотверженный труд В. М. Павлов имел благодарности от дорожного отдела Никольского райисполкома.
И когда абстрактный герой стал для меня реальным человеком,  я   почувствовал, что что-то   здесь не так.

Не мог плотник Павлов из деревни  Верхний Рыстюг, у которого дома остались дети, (сын и три дочери)  обвязаться гранатами и  тупо сунуться под танк, и дело  не только в личных качествах, хотя и это имеет значение

Плотники – народ обстоятельный, аккуратный.
«Пословица «Сила есть — ума не надо» родилась в плотницком мире в насмешку над тупоумием и горячностью. (...)   Настоящие плотники экономили силу. Были неторопливы. Без однорядок-рукавиц не работали. Бревна катали, а не волочили. Времени на точку топоров не жалели». (В.Белов. «Лад».
Граната  -   это всего лишь  инструмент, в не орудие самоубийства  во славу   партии и правительства, а уж инструмент наши мужики знали досконально.

Так вот, давайте  и  мы узнаем   свойства инструмента, которым   и была граната РГД-33, которую и связывали в связки вот таким макаром, прежде чем  БРОСАТЬ  под танк.

Граната РГД-33  имела интересную систему предохранения - при БРОСКЕ  срабатывал инерционный механизм, который заставлял ударник наколоть капсюль и через 3.5-4 сек происходил взрыв. А если БРОСКА  НЕ БЫЛО, то граната оставалась  на боевом взводе.

Этим обеспечивалась безопасность бойца от случайного  взрыва, но  это  же свойство  не позволяло  просто засунуть  гранату  в люк танка, амбразуру огневой точки и проч.


Да, были еще ручные противотанковые гранаты    на вооружении РККА, это такие образцы, как РПГ- 40 и РПГ – 41.
Но - оба эти образца сконструированы как прототип РГД-33, использовались идентичные запалы и   для инициации запала  нужен  был  энергичный бросок.  
То есть – даже если просто положить  под танк двадцать  гранат, то он и не почешется, поедет дальше.
Нужно  - именно  - БРОСИТЬ,  метнуть гранату с энергичного замаха, иначе инерционный  предохранитель не срабатывал.

Откуда же взялся  миф  о том, что бойцы бросались под танк со связками гранат, да еще, якобы, обвязывались ими?

А это с расстояния,  в  бинокль или стереотрубу наблюдательного пункта  так виделось, ибо связку из  пяти гранат далеко не кинешь  -  почти 4 кило веса. Вот и подпускали танк  поближе или подползали на расстояние броска. 
А на таком расстоянии  - 5-6 метров – это почти верная смерть, да еще если танк по инерции проедет несколько метров...

Вот такие вот реалии, без пропагандистской ретуши и грима.

Война-войной, а пропаганда-пропагандой.

 

А. Патраков.