Почему в борьбе за лидерство победил Сталин?

Почему после смерти Ленина (январь 1924) в борьбе за лидерство победил Сталин?

Претенденты:

1. И. Сталин (Джугашвили)

2. Лев Троцкий (Лейба Бронштейн)

3. Л. Каменев (Розенфельд)

4. Е. Зиновьев (Радомыльский-Апфельбаум)

5. Н. И. Бухарин.

В партии после смерти Ленина наметилось как минимум четыре основных идеологических течения – троцкисты, зиновьевцы, сталинцы, бухаринцы. В основе каждой из группировок внутри партии лежала определенная идеологическая платформа. И у каждой были влиятельные сторонники в партии, высших органах государственной власти, в регионах, общественных организациях и др..

Троцкисты, имевшие наиболее сильные позиции в армии, выступали за подталкивание мировой революции революции любыми средствами, ускоренное введение социалистических принципов в экономике, включая свертывание нэпа, индустриализацию и борьбу с кулаками. Фракция Зиновьева-Каменева доминировавшая в столицах – особенно, в Ленинграде – и в Коминтерне и ВЦИК, считала взгляды Троцкого слишком радикальными, не соглашаясь с ним в темпах и средствах достижения тех же целей. Фракция Сталина контролировавшая, в первую очередь, партаппарат (он был в руках Молотова) и спецслужбы (Дзержинский), уже охладевала к идеям мировой революции и до конца 1920-х годов не считала, что время сворачивания нэпа пришло. Бухаринцы, имевшие опору в правительстве (его возглавлял Рыков), профсоюзах (ими руководил Томский), а также в партийной прессе и вузовской сфере, были сторонниками продолжения политики нэпа с ее опорой на потенциал частного сектора и богатеющего крупного крестьянства. Сегодня многие разногласия тех лет кажутся микроскопическими или странными, тогда в глазах ведущих большевиков они имели огромное значение.

И в этом окажется еще одна из причин возраставшего влияния сталинцев – их линия была вполне созвучна настроениям уставших от передряг партийных масс.

Питирим Сорокин, изгнанный из страны, а позднее составивший славу Гарварду, в это же время выявлял общую закономерность: «Люди, обученные непреклонным учителем – голодом, холодом, болезнями, нуждой и смертью, стоят перед дилеммой: погибнуть, продолжая революционный дебош, или все же найти иной выход. Горький и трагический опыт принуждает людей взглянуть на мир по-иному… И вот требование безграничной свободы сменяется жаждой порядка; хвала «освободителям» от старого режима сменяется восхвалением «освободителей» от революции, иными словами — организаторов порядка. «Порядок!» и «Да здравствуют творцы порядка!» – таков всеобщий порыв второй стадии революции».

В середине 1920-х годов именно у сталинской группировки НЕ было острого желания, в отличие от более левых фракций, продолжать «революционный дебош». Это явилось основой кратковременной «оттепели» середины 1920-х годов, Признаки «оттепели» были заметны в Конституции СССР 1924 года, где отсутствовала специальная глава о диктатуре пролетариата.

Обострение борьбы между сталинцами и зиновьевцами в 1925 году изменило ситуацию на большевистской шахматной доске. Главным камнем преткновения стала теория построения социализма в одной стране. В апреле 1925 года на заседании Политбюро Каменев, поддержанный Зиновьевым, заявил, что «технико-экономическая отсталость СССР является непреодолимым препятствием для построения социализма». Помощь и кредиты с Запада могли прийти в СССР только в случае победы там пролетарских революций. В преддверии XIV партконференции Зиновьев предложил на Пленум ЦК тезисы «О задачах Коминтерна и РКП(б)», где доказывал, что победа социализма возможна только в мировом масштабе, а на самой партконференции почти открыто пошел в бой против Сталина, предупреждая об опасности «национальной ограниченности»: «Речь идет о таких настроениях, которые можно свести к формуле: какое нам дело до международной революции, мы можем соорудить себе келью под елью».

Комиссия ЦК (Сталин) по выработке резолюции, тоже не называя имен Зиновьева и Каменева, отвергла как «троцкистское» мнение о том, что построение полного социалистического общества невозможно в СССР без помощи более развитых стран. Напротив, «партия пролетариата должна прилагать все усилия к тому, чтобы строить социалистическое общество в уверенности, что это строительство может быть и наверняка будет победоносным, если удастся отстоять страну от всяких попыток реставрации». Наступление зиновьевцев подрывалось очевидным спадом революционной волны в мире и было легко отбито.

XIV съезд был одним из самых жарких за всю историю партии. На форуме, который вошел в историю как съезд индустриализации, собственно об индустриализации сказано было немного. Главная стратегическая идея Сталина: «Мы должны приложить все силы к тому, чтобы сделать нашу страну страной экономически самостоятельной, независимой, базирующейся на внутреннем рынке, страной, которая послужит очагом притяжения к себе всех других стран, понемногу отпадающих от капитализма и вливающихся в русло социалистического хозяйства». При этом Сталин заговорил о двух уклонах: один тянет в сторону мировой революции и расправы с НЭПом, имея в виду троцкистов и зиновьевцев; другой – защиты кулака, отрицанию индустриализации и планирования, имея в виду бухаринцев. Сталин заявил: «Вы спросите, какой уклон хуже? Нельзя так ставить вопрос. Оба они хуже, и первый и второй уклоны». Но при этом подчеркнул, это партия должна сосредоточить усилия на борьбе с тем уклоном, который преувеличивает кулацкую опасность, поскольку эти идеи гораздо более популярны в партии и за ними стоит авторитет видных лидеров, имея в виду Каменева и Зиновьева.

Линия Сталина была поддержана съездом, что положило начало оттеснению от власти зиновьевской группировки, которая вынуждена будет сближаться с Троцким, что и предопределит их совместный закат. Затем настала очередь правых – бухаринцев.

«Россия не испытала бы многих постигших ее ужасных несчастий, если бы ее повели правые коммунисты (сторонники рынка), а не Сталин» . С этими словами меньшевика Николая Валентинова, эмигрировавшего в Париж в 1928 году, согласно множество авторов. Но вряд ли это так. Рынок не мог осуществить форсированную модернизацию. Кроме того, был ли у бухаринцев шанс повести страну? На эту тему есть разные мнения. Такие знатоки эпохи, как В.Л. Данилов и Е.Н. Гимпельсон, уверены, что «бухаринская альтернатива» (отказ от ускоренной индустриализации, коллективизации и курс на мировую революцию через развитие рынка) изначально была обречена на поражение, поскольку к концу 20-х годов соотношение сил в руководстве партии, а значит и страны, было полностью в пользу сталинского большинства.

«Правые» (т. е. бухаринцы) капитулировали на XVI съезде ВКП(б) в июне 1930 года.

Поражение «правых» способствовало расчистке пути к «великому перелому» – сплошной коллективизации – стало завершающим моментом в утверждении полновластия Сталина. Впрочем, вряд ли дело в одном лишь Сталине. Ужесточение государственных режимов было явлением не только советским, но и почти повсеместным. Межвоенный период был ознаменован нараставшим сужением сферы распространения демократии в Европе. Сокрушительный удар по ней нанесла Великая депрессия 1929-1933 годов, лишившая людей сбережений и дискредитировавшая постулаты свободного капиталистического рынка. Если в 1920 году на всем континенте западнее Советской России существовали конституционные и избираемые представительные органы, то к началу Второй мировой войны они были распущены или лишены реальных полномочий в 17 из 27 европейских государств, а еще в пяти они прекратили полномочия, когда война началась. Во многих странах к власти пришли фашисты. Лишь Британия и Финляндия, а также сохранившие нейтралитет Ирландия, Швеция и Швейцария все это время поддерживали деятельность демократических институтов.

Окончательное завершение процесса подчинения Политбюро Сталину Можно датировать приблизительно 1930 годом.

По материалам книги В. А. Никонова «Российская матрица». М. 2014.