В двух вагонах от изменения курса истории

 29 октября  1888 года в районе Харькова стоял холодный и пасмурный день,  шел сильный ветер и дождь. Императорский состав в который входило 10 вагонов, в которых ехала вся правящая семья и куча придворных  приближался к Харькову.

Сам действующий император Александр 3 ехал в так называемом "Голубом вагоне". Это был самый роскошный вагон, обтянутый белым атласом, стены были отбиты стеганым штофом цветом малины. 

 Кабинет императора в поезде


Эта роскошь  стоила очень дорого, да и в России тогда не было декораторов способных сделать такое. Поэтому пригласили  специалистов из Лиона. Все остальное было выполнено по наивысшему разряду. Вагон отапливался.

Вагон царствующей императрицы Дагмар представлял собой три роскошные комнаты, включавшие камин, кухню, погреб и ледник.  Наследники ехали в так называемом "детском вагоне", само собой состоявший из предметов роскоши
Около 13:00 высокопоставленные владельцы поезда решили отобедать в так называемом "столовом" вагоне. 

Их статус давал им право на безбедное существование, в отличие от основной части населения они всегда ели досыта.
Примерно в это же время села обедать свита. Александра́ Ви́кторовна Богдано́вич вспоминала:
" Был полдень. Ранее обыкновенного сели завтракать, чтобы кончить его до Харькова, который уже отстоял только на 43 версты. Посьет, выходя из своего вагона, чтобы идти в царскую столовую, зашел в купе к барону Шернвалю, звал его идти вместе, но Шернваль отказался, сказав, что у него есть чертежи, которые ему необходимо рассмотреть. Посьет ушел один. В столовой собралась вся царская семья и свита — всего 23 человека. 
Маленькая вел. княжна Ольга оставалась в своем вагоне. Столовая была разделена на 3 части: посредине вагона — большой стол, с двух боков столовая была отгорожена — с одной стороны помещался обыкновенный стол для закуски, а за другой перегородкой, ближе к буфетной, стояли официанты. Посередине стола с одной стороны помещался Государь, имея по бокам двух дам, а с другой стороны — императрица, справа у нее сидел Посьет, а слева Ванновский. Где стояла закуска, там сели царские дети: цесаревич, его братья, сестра и с ними Оболенский."

Около 14:14 произошел поезд сошел с рельс. А. В. Богданович позже писала:

" Первый сошел с рельсов вагон Посьета."
Состав опрокинулся на левую сторону насыпи. Что случилось до сих пор не до конца ясно. Свидетели оставили очень мало воспоминаний. Вероятно сначала был какой-то толчок, который всех повалил на пол, а следом провалился и сам пол. В итоге потерпевшие оказались придавленными крышей.
А. В. Богданович пишет:
" В ту минуту, когда уже подавали последнее блюдо, гурьевскую кашу и лакей поднес Государю сливки, началась страшная качка, затем сильный треск. Все это было делом нескольких секунд — царский вагон слетел с тележек, на которых держались колеса, все в нем превратилось в хаос, все упали. 
Кажется, пол вагона уцелел, стены же приплюснулись, крышу сорвало с одного бока вагона и покрыло ею бывших в вагоне. Императрица захватила Посьета при падении за бакенбарды."
Сама императрица вспоминала в письме брату Георгу:
"«Как раз в тот самый момент, когда мы завтракали, нас было 20 человек, мы почувствовали сильный толчок и сразу за ним второй, после которого все мы оказались на полу и все вокруг нас зашаталось и стало падать и рушиться. 
Все падало и трещало как в Судный день. В последнюю секунду я видела еще Сашу, который находился напротив меня за узким столом и который затем рухнул вниз вместе с обрушившимся столом.
В этот момент я инстинктивно закрыла глаза, чтобы в них не попали осколки стекла и всего, что сыпалось отовсюду.
Был еще третий толчок и много других прямо под нами, под колесами вагона, которые возникали в результате столкновения с другими вагонами, которые наталкивались на наш вагон и тащили его дальше. Все грохотало и скрежетало, и потом вдруг воцарилась такая мертвая тишина, как будто в живых никого не осталось.
Все это я помню отчетливо. Единственное, чего я не помню, это то, как я поднялась, из какого положения. 
Я просто ощутила, что стою на ногах, без всякой крыши над головой и никого не вижу, так как крыша свисала вниз как перегородка и не давала никакой возможности ничего видеть вокруг: ни Сашу, ни тех, кто находился на противоположной стороне, так как самый большой общий вагон оказался вплотную с нашим."
Бытует легенда что в эти критические минуты Александр 3 держал крышу рухнувшего поезда, пока его семья выбиралась наружу. 

Александр 3 обладал богатырским телосложением, от чего в частности родилась легенда что он держал крышу вагона пока его семья выбиралась наружу

 Об этом как правило писали люди сами не бывшие свидетелями трагедии. Например жандармский генерал В.Ф. Джунковский пишет:
"Император Александр III возвращался со всей своей семьей с Кавказа. Не доезжая г. Харькова близ станции Борки несколько вагонов сошли с рельсов и, одновременно, раздался треск, вагон-столовая, в котором в это время находился император со всей семьей и ближайшей свитой, рухнул, крыша вагона прикрыла всех сидевших за столом, два камер-лакея, подававшие в это время гречневую кашу, были убиты на месте упавшей крышей. Александр III, обладавший неимоверной силой, как-то инстинктивно удержал крышу и тем спас всех сидевших за столом. 
Он со страшными усилиями поддерживал крышу, пока не удалось вытащить из-под нее всех сидевших. Это усилие навсегда отразилось на здоровье Александра III, повредило ему почки, что и было причиной его преждевременной кончины 6 лет спустя."

Но это не так. Вот что писала Дагмар (Мария Федоровна) в письме своему родственнику королю Георгу 1:
"Саша сильно защемил ногу, да так, что ее удалось вытащить не сразу, а только через некоторое время. Потом он несколько дней хромал, и нога его была совершенно черная от бедра до колена».

Мария Федоровна не пишет как Александр 3  выбрался, но это пишет А. Богданович пишет:
" Первый на ноги поднялся Посьет. Увидя его стоящим, Государь, под грудой обломков, не имея сил подняться, закричал ему: “Константин Николаевич, помогите мне выкарабкаться”. Когда Государь поднялся, и императрица увидела, что он невредим, она вскричала: “Et nos enfants?” (“Что с детьми?”). Слава Богу, дети все целы. 
Ксения стояла на полотне дороги в одном платье под дождем; на нее накинул телеграфный чиновник свое пальто. Михаила отыскали, зарытого в обломки. Цесаревич и Георгий тоже были невредимы"

Министр путей сообщения К. Посьет первым встал на ноги и помог поднятся придавленному к полу императору Александру 3

Императрица в том же письме пишет, что не видела своего супруга в первые минуты, они встретились позже:
"Это был самый ужасный момент в моей жизни, когда, можешь себе представить, я поняла, что я жива, но что около меня нет никого из моих близких. Ах! Это было очень страшно! Единственно кого я увидела, были военный министр и бедный кондуктор, молящий о помощи!
Это был самый ужасный момент в моей жизни, когда, можешь себе представить, я поняла, что я жива, но что около меня нет никого из моих близких. Ах! Это было очень страшно! Единственно кого я увидела, были военный министр и бедный кондуктор, молящий о помощи!"
В столовом вагоне находились почти все члены семьи кроме Ольги  Александровны. Это подтверждается в частности историей Ольги Александровны, которая была в "детском" вагоне и после оказалась сразу на мокрой земле в стороне от искореженного поезда.

Сама Ольга Александровна вспоминала, что это было похоже на взрывную волну:
"Хорошо помню, как со стола упали две вазы из розового стекла при первом же ударе и разбились вдребезги. Я испугалась. Наня посадила меня к себе на колени и обняла. Потом я почувствовала, что прижимаюсь лицом к мокрой земле..."
А. Богданович вспоминает так:
" Когда нянька увидела, что стенка вагона была разбита, она выбросила маленькую Ольгу на насыпь и сама вслед за ней выбросилась."
После того как все уцелевшие выбрались наружу, перед ними предстала ужасная картина.

Часть состава вовсе превратилась в искореженный металл, все было в беспорядке раскидано, повсюду были раненые и погибшие.

 




А. Богданович пишет:
" Несколько еще вагонов Императорского поезда были разбиты в щепы, жертв было много, и убитые и раненые. 
Государь и императрица не покинули места катастрофы, пока не пришел санитарный поезд из Харькова, не перевязали всех раненых, не поместили их в поезда, не перенесли туда же и в багажный вагон всех убитых и не отслужили по ним панихиду. 
Императрица с помощью дочерей, фрейлин сама перевязывала раненых, утешала их."
Возникает вопрос, насколько царская семья и ее свита были далеки от гибели? Да, но их спасло три обстоятельства.
 Во первых  оказывается их спасло всего то на несколько дюймов. Провались крыша чуть ниже страна оказалась бы перед серьезным политическим кризисом.

Во вторых пассажирам повезло, что во время  от удара об пол защитил толстый ковер.

В третьих им повезло что вагон шедший сзади был переброшен через столовку. Как утверждалось, на "столовый" вагон где находилась царская семья с свитой должны были наехать следующие за ним вагоны, но случилось почти чудо --   два задних вагона развернулись на стальных рельсах поперек, образовав пробку.
А. Богданович пишет:
" Все это произошло очень благополучно. Вагон же был переброшен через столовую и стал между буфетным вагоном и столовой поперек. Говорят, это послужило спасением для находящихся в столовой."

Императорская семья и их свита неминуемо погибли бы, если бы два задних вагона наехали бы на столовый вагон

А. Богданович оставила наиболее подробные сведения о том что происходило в первые минуты и часы после аварии
Она пишет:
" Шернваль был выброшен на откос, его нашли сидящим. Когда его спросили, сильно ли он ранен, он ничего не отвечал, только махал руками; он был нравственно потрясен, не зная, что такое произошло. Императрица и Государь подошли к нему. 
Она сняла с себя башлык и надела его на Шернваля, чтобы ему было теплее, так как у него фуражки не было. У него оказались переломлены три ребра и помяты ребра и помяты щеки."

Напомню, что Канут Генрихович Шернваль был видным строителем железных дорог, камергером при дворе, гофмейстером и тайны советником. Но к счастью для него он выжил, отделавшись рядом переломов.
Далее Богданович пишет:
" В вагоне Посьета находился еще инспектор дороги Кроненберг, который тоже был выброшен на кучу щебня, и у него было оцарапано все лицо. И управляющий дорогой Кованько, тоже выброшенный, но так удачно, что не запачкал себе даже перчаток. Кочегар же был убит в этом же вагоне. 
В вагоне II класса, где была прислуга, мало кто остался жив — все получили сильные раны: кто не был убит на месте, многие были придавлены передними скамейками. "

Видно, что у прислуги и лиц рангом поменьше шансов выжить было меньше. Вагоны в которых они находились были куда более слабо защищены, их конструкция  разрушалась легче, чем у элитного царского вагона.

Далее Богданович пишет:
"В кухне повара были ранены. Вагоны лежали на обе стороны. Из свиты Государя все более или менее получили ушибы, но все легкие. Посьету ушибло ногу, у Ванновского оказалось три шишки на голове, Черевину ушибло ухо, но всех больше пострадал начальник конвоя Шереметев: у него оторвало второй палец на правой руке и сильно придавило грудь. 
Командиру императорского конвоя В. Шереметьеву действительно пришлось хуже всех. Императрица Мария Фёдоровна 6 ноября 1888 года писала об этом своему брату Георгу:
 «… но самое ужасное произошло с Шереметевым, который был наполовину придавлен. Бедняга получил повреждение груди, и ещё до сих пор окончательно не поправился; один палец у него был сломан, так что болтался, и он сильно поранил нос»

А.А. Шереметев оказался наполовину придавлен, получил повреждение груди

Мария Федоровна отмечала ужас ситуации:
"Мой дорогой пожилой казак, который был около меня в течение 22 лет, был раздавлен и совершенно неузнаваем, так как у него не было половины головы. 
Также погибли и Сашины юные егеря, которых ты, наверно, помнишь, как и все те бедняги, кто находился в вагоне, который ехал перед вагоном-рестораном. Этот вагон был полностью разбит в щепки, и остался только маленький кусочек стены!"

Камер-казак Сидоров Тихон Егорович был полностью раздавлен, его нельзя было опознать по лицу

При этом сама императрица еще легко отделалась. Богданович пишет:
"Трудно вообразить, что при таком разрушении так еще ничтожны повреждения. Императрице помяло левую руку, которую до сих пор она держит на привязи, а также оцарапало ухо, т. е. возле уха. 

В других же вагонах находящиеся там люди не потерпели никаких повреждений. Под царский вагон, где находились спальни царя и царицы, подкатились колеса других вагонов, а вагон цесаревича так затормозили, что превратили его колеса в сани. Барон Таубе, сопровождающий всегда царские поезда, находился у Ширинкина в свитском вагоне. 
Когда он узнал о происшедшем, он бросился бежать в лес; солдаты, охранявшие путь, чуть его не убили, думая, что это злоумышленник. Ширинкин послал конвойных его догнать и привести обратно. Посьет потерял во время крушения все свои вещи, остался в одном сюртуке."


Вскоре все уцелевшие, а также тела погибших были отправлены в Харьков. Богданович пишет:
" Когда опять все уселись в вагоны, т. е. когда опять отправились из Лозовой в Харьков, Государь с царицей навестили Посьета в его купе."

Вскоре после этого приступили к следствию. связались с управляющим юго-западными дорогами С. Ю. Витте.
Сергей Юльевич вспоминал что узнал об этом внезапно ночью. Он пишет:
"Вдруг однажды ночью стучит ко мне в дверь камердинер. Я проснулся. Говорят: есть срочная телеграмма. Читаю: срочная телеграмма за подписью барона Шерваля, в которой барон телеграфирует, что императорский поезд, едучи из Ялты, повернул на станцию Синельниково по Екатерининской дороге, а оттуда пойдет на станцию Фастов. 
Из Фастова Император поедет далее по Юго-Западной дороге или через Киев, или опять через Брест, но вернее через Киев. Тогда я приказал приготовить себе экстренный поезд, чтобы поехать навстречу в Фастов, и ждал, чтобы мне дали расписание, когда ехать.

Но ранее нежели я выехал из Киева, я получил вторую телеграмму о том, что Государь по Юго-Западной дороге не поедет, что, доехав до Харьково-Николаевской дороги, повернул на Харьков и дальше поедет так, как предполагалось: на Курск и Москву.
Получив эту телеграмму, я все время думал: что там такое случилось? Затем явились смутные слухи, что императорский поезд потерпел крушение и поэтому изменился маршрут. Я представил себе, что по всей вероятности случилось что-нибудь пустячное, так как поезд продолжал идти далее.

Не прошло и нескольких часов, как я получил телеграмму из Харькова за подписью барона Шерваля, в который он мне телеграфировал, что министр путей сообщения предлагает мне сейчас приехать в Харьков, для того, чтобы быть экспертом по вопросу о причинах крушения императорского поезда.
Я отправился в Харьков. Приехав туда, я застал барона Шерваля, лежащего в постели на Харьковском вокзале, так как у него была сломана рука; у курьера его также были переломаны рука и нога (этот самый курьер впоследствии, когда я был министром путей сообщения, был и моим курьером."
Так начиналось следствие по делу об аварии в Борках.