Глобализации Трампец. Теперь каждый сам за себя

8 марта президент США Дональд Трамп подписал закон о введении импортных пошлин на сталь и алюминий.

Нельзя сказать, что эта мера стала неожиданностью, ведь Трамп шел в президенты как ярый протекционист, обещавший защищать американского производителя. Любопытно другое – первый удар пришелся не на Китай, как это ожидалось, а на главных американских союзников, Европу и страны NAFTA.

Мотив объявленной импорту войны прост. Как написал Трамп в своей твиттере, США остались проигравшей стороной практически во всех торговых сделках, а сталелитейная и алюминиевая промышленность уничтожены. Способствовать ее восстановлению должны 25% пошлина для импортной стали и 10% для заморского алюминия. 

Когда 45-й президент США появился на политическом горизонте, его сравнивали с Авраамом Линкольном, пожалуй, самым ярым протекционистом, которому американская промышленность обязана своим рождением. С той разницей, что на дворе не XIX век и экономика эпохи глобализации тесно взаимосвязана. Но самое главное – на ее хитросплетениях покоится американская гегемония. И защищая сталеваров из Мичигана, Трамп рискует пошатнуть американское финансово-экономическое господство.

Буквально сразу же после заявлений о повышении тарифов, Еврокомиссия заявила, что готовится к введению ответных пошлин в размере в 25% на ввоз «знаковых брендов». В европейский список попали американские мотоциклы, джинсы, виски, апельсиновый сок, кукуруза и другое продовольствие, а также прогулочные суда и, кто бы сомневался, продукция из стали. Объем убытков от зеркальных мер оценивается в $3,5 млрд. Для сравнения, эта цифра эквивалентна 22% экспорта черных металлов США.

И тут, похоже, неизбежен принцип «снежного кома». В ответ на реакцию Европы Трамп пригрозил ограничить ввоз европейских автомобилей. «Если ЕС хочет еще больше увеличить свои и без того огромные тарифы и барьеры для американских компаний, работающих там, мы просто введем налог на их автомобили, которые свободно ввозятся в США» - написал Трамп в ответ на ответные меры Евросоюза.

Стоит напомнить, как после победы Дональд Трамп сокрушался, что американский рынок заполонили китайские товары, которые душат местное производство. Однако впоследствии Трамп поумерил свой пыл. Почему же хозяин Белого дома, долго целившийся в Китай, решил пальнуть по Канаде и Европе? Учитывая, что средний тариф на импорт в Канаде и ЕС примерно вчетверо ниже китайского.

Очевидно, что дело в глубине зависимости США от экономики Китая. Произведя оценку последствий заградительных мер, Вашингтон пришел к выводу, что закрытие главного рынка сбыта для китайской экономики приведет к стагфляции: цены вырастут, а производство упадет – опять же, из-за сильной зависимости от поставок комплектующих из поднебесной. В общем катастрофа неизбежна.

Но как-то бороться с засильем импорта Америке все же надо. Согласно февральским данным Министерства торговли США, месячный дефицит торгового баланса достиг 52,1 млрд. долл., что является худшим результатом с кризисного 2008 года. Поэтому Трамп решился на «меньшее зло»: пересмотреть договоренности в рамках соглашения о североамериканской зоне свободной торговли NAFTA, а также умерить европейские аппетиты на рынке США. Однако «меньшее зло» являет серьезную угрозу системе отношений между США и ее союзниками, которая выстраивалась на протяжении десятилетий.

После войны для США было жизненно важным втянуть в орбиту своего влияния Европу. Это с легкостью удалось посредством плана Маршалла. Когда Европа восстановилась и начали расти ее экспортные аппетиты, США приоткрывали всю большее окошко для европейских товаров. Когда нужно было избежать левого уклона в азиатских странах, американцы открыли рынок и для них, и мир увидел чудеса «азиатских тигров».

Однако сегодня у США, во-первых, нет глобального проекта, ради которого можно продолжить жертвовать своим рынком, а, во-вторых, в помощи нуждается сам американских рынок. Все это ставит под сомнение дальнейшую судьбу глобализации, о которой некогда с восторгом писал Фрэнсис Фукуяма, как о «конце истории». Но вот и эта «история» стремительно катится к пропасти.