Ну как не сказать добрые слова в их адрес в день 23 февраля?

В день праздника настоящих мужиков не могу не вспомнить нашу доблестную полицию. Относится к блюстителям порядка можно по-разному, у кого-то, возможно, были с ними проблемы, я и сам несколько раз сталкивался с грубостью, откровенным хамством и злоупотреблением служебным положением, но, тем не менее, не могу не признать, что ребята работают на передовой, ежедневно рискуя жизнью. И за это я снимаю перед ними шапку. На скорой мы вообще с ними в тесной связке: то они нас вызовут, то мы их. Сколько раз они приходили на помощь бригадам попавшим в беду. Вспоминаю такой случай. Было это еще в те времена, когда полиция была милицией. В напарники мне дали молодого фельдшера, который отработал всего месяц, был горяч и охоч до нашей «романтики». На вызов бежал вприпрыжку, так ему не терпелось быстрее приехать и начать спасать людей. Хорошее качество для скоропомощника. Работу надо любить – это правильно. Я думал, что из него получится матерый профессионал, но ошибся… Впрочем, обо всем по порядку.

Вызов звучал так: Женщина 30 лет, травма.

Открыл нам дверь мужик в майке-алкоголичке, и весь в тюремных татуировках. Очень мне его глаза не понравились: стальные со скрытой угрозой. Оглядел нас с прищуром и кивнул в стороны ванны. Заходим, а там женщина лежит без сознания. Бледная холодная, но еще живая. На голени огромная рана, словно ее мечом рубанули, и кровь уже почти не течет. Давление времени нет мерить – ясно, что по нулям.

– Беги за мягкими носилками! – говорю напарнику, – И водителя сюда тащи!

Сам быстрее рану перевязал, благо у меня всегда всё на такой случай по карманам напихано, чтобы время не терять. Сейчас, думаю, капельник налажу на обе вены, глядишь – спасем горемычную.

– Эй, мужик! – кричу расписному, – Помоги мне ее из ванны вынести!

Молчок. Никто не идет. Выглядываю и вижу, что мой напарник всё еще в квартире.

– Ты что? – злюсь я, – охренел?! Мы же её потеряем! Беги скорее, остолоп!

А он ко мне спиной пятится. Гляжу, а перед ним тот хрен в наколках. И в руках у него ножичек размеров не маленьких, примерно, как римский меч гладиус. Понятно, чем рана нанесена.

Загнал нас расписной обоих на кухню и нехорошо ухмыляется:

– Мне обратно в тюрьму не охота. Так что, парни, делайте свою работу здесь.

– Ты офонарел, мужик, – возмущаюсь я, – Её срочно в больницу надо! Время на минуты идет! Ты ей связки повредил, у нее массивная кровопотеря и шок! Надо растворы лить, рану шить!

– Так чего вы стоите, козлы? Лейте и шейте.

– Ты не понимаешь! Ей в реанимацию надо!

– Я вам сказал, – щерится убивец, – Обратно в тюрягу не пойду.

Шейте здесь.

– Да у нас и инструментов таких нет. Мы же скорая, а не операционная.

– Мне терять нечего, – говорит он, – Не будете работать – обоих попишу.

Писец. Приплыли. На капельницах мы женщину долго не продержим. Надо прорываться. Что мы вдвоем с этим худым уркаганом не справимся? Гляжу на напарника, а он от ужаса весь белый, трясется, изо рта слюна стекает. Нет, думаю, на него рассчитывать не приходиться. Придется одному. Зря меня что ли в армии рукопашке учили? Главное действовать решительно и быстро. Одной рукой его за запястье с ножом схватить, а другой бить в кадык…

Не знаю, получилось бы у меня, но бандит видать просчитал мои намерения, на шаг отступил и тихонько посвистел…

И около его ноги материализовалась черная туша. Псина огромная гладкошерстная, в холке под метр. Не знаю что за порода, я плохо разбираюсь, типа ротвейлера. Короче, бойцовая собака. Встала и глаз с нас не спускает. Я слегка сдвинулся в сторону, так она угрожающе зарычала и напряглась. Тут уж и я сник. Всё думаю, приплыли окончательно.

И вдруг звонок в дверь. Урка выругался и говорит псине:

– Держи фраеров. – а сам пошел открывать.

Кухня напротив входной двери. Открывает он дверь и я, как в замедленном кино вижу, как из проема летит кулак и бац ему по морде…

А дальше все завертелось с головокружительной скоростью. Убивец лежит рожей вниз, а на нем сидит молоденький милиционер, заводит ему руки за спину и надевает наручники.

Короче, суть такова: Мать пострадавшей жила в соседней квартире и услышала крики дочери. Она вызвала одновременно скорую и милицию. Мы с напарником приехали раньше. Впрочем, неудивительно, ибо брать рецидивиста прислали не простых блюстителей, а спец группу, видать, знали там, что это за фрукт, потому и не церемонились. Двое парней было. Зима, а они в летней форме. Оба невысокие, худенькие, но до чего ловкие. А самое удивительное, что один из них спокойно подошел к псине, взял ее за ошейник и увел с кухни. И она пошла. Вот так, а мы пошевелиться боялись.

Очень я благодарен этим ребятам. Настоящие профессионалы. Ну как не сказать добрые слова в их адрес в день 23 февраля?

А напарник мой через две недели уволился. Истерику на подстанции закатил, кричал, что скорой обязаны выдавать оружие и специальные передатчики с тревожной кнопкой. Но я его не осуждаю. У нас человека три уволились, когда в аналогичной ситуации побывали. Действительно, защищенности у сотрудников нет. На полицию вся надежда…

А женщину мы живой довезли, да.