Литературная Масленица - четверг. Тэффи. Блин (Из старого)

Вот что можно поведать о Днях масленицы дальше.

А в ЧЕТВЕРГ раздольный «РАЗГУЛЯЙ» приходит.
Ледяные крепости, снежные бои...
Тройки с бубенцами на поля выходят.
Парни ищут девушек - суженых своих.

Тэффи. Блин

Это было давно. Это было месяца четыре назад. Сидели мы в душистую южную ночь на берегу Арно.
То есть сидели-то мы не на берегу, – где же там сидеть: сыро и грязно, да и неприлично, – а сидели мы на балконе отеля, но уж так принято говорить для поэтичности.

Компания была смешанная – русско-итальянская.
Так как между нами не было ни чересчур близких друзей, ни родственников, то говорили мы друг другу вещи исключительно приятные.
В особенности в смысле международных отношений.
Мы, русские, восторгались Италией. Итальянцы высказывали твёрдую, ничем
несокрушимую уверенность, что Россия также прекрасна. Они кричали, что итальянцы ненавидят солнце и совсем не переносят жары, что они обожают мороз
и с детства мечтают о снеге.
В конце концов мы так убедили друг друга в достоинствах наших родин, что уже не в состоянии были вести беседу с прежним пафосом.

- Да, конечно, Италия прекрасна, – задумались итальянцы.
- А ведь мороз, – он… того. Имеет за собой… – сказали и мы друг другу.
И сразу сплотились и почувствовали, что итальянцы немножко со своей Италией зазнались и пора показать им их настоящее место.
Они тоже стали как-то перешептываться.

- У вас очень много шипящих букв, – сказал вдруг один из них. – У нас язык для произношения очень лёгкий. А у вас все свистят да шипят.
- Да, – холодно отвечали мы. – Это происходит от того, что у нас очень богатый язык. В нашем языке находятся все существующие в мире звуки.
Само собой разумеется, что при этом приходится иногда и присвистнуть.

- А разве у вас есть «ти-эч», как у англичан? – усомнился один из итальянцев. – Я не слыхал.
- Конечно, есть. Мало ли что вы не слыхали. Не можем же мы каждую минуту «ти-эч» произносить. У нас и без того столько звуков.

- У нас в азбуке шестьдесят четыре буквы, – ухнула я.

Итальянцы несколько минут молча смотрели на меня, а я встала и, повернувшись к ним спиной, стала разглядывать луну. Так было спокойнее. Да и к тому же каждый имеет право созидать славу своей родины, как умеет.
Помолчали.

- Вот приезжайте к нам ранней весной, – сказали итальянцы, – когда всё цветёт. У вас ещё снег лежит в конце февраля, а у нас какая красота!
- Ну, в феврале у нас тоже хорошо. У нас в феврале масленица.
- Масленица. Блины едим.
- А что же это такое блины?

Мы переглянулись. Ну, как этим шарманщикам объяснить, что такое блин!

- Блин, это очень вкусно, – объяснила я. Но они не поняли.
- С маслом, – сказала я ещё точнее.
- Со сметаной, – вставил русский из нашей компании.

Но вышло ещё хуже. Они и блина себе не уяснили, да ещё вдобавок и сметану не поняли.

- Блины, это – когда масленица! – толково сказала одна из наших дам.
- Блины… в них главное икра, – объяснила другая.
- Это рыба! – догадался, наконец, один из итальянцев.
- Какая же рыба, когда их пекут! – рассмеялась дама.
- А разве рыбу не пекут?
- Пекут-то пекут, да у рыбы совсем другое тело. Рыбное тело. А у блина – мучное.
- Со сметаной, – опять вставил русский.
- Блинов очень много едят, – продолжала дама. – Съедят штук двадцать. Потом хворают.
- Ядовитые? – спросили итальянцы и сделали круглые глаза. – Из растительного царства?
- Нет, из муки. Мука ведь не растёт? Мука в лавке.

Мы замолчали и чувствовали, как между нами и милыми итальянцами, полчаса назад восторгавшимися нашей родиной, легла глубокая, тёмная пропасть
взаимного недоверия и непонимания.
Они переглянулись, перешепнулись.
Жутко стало.

- Знаете, что, господа, – нехорошо у нас как-то насчёт блинов выходит. Они нас за каких-то вралей считают.

Положение было не из приятных.
Но между нами был человек основательный, серьёзный – учитель математики. Он посмотрел строго на нас, строго на итальянцев и сказал отчётливо и внятно:

- Сейчас я возьму на себя честь объяснить вам, что такое блин. Для получения этого последнего берётся окружность в три вершка в диаметре. Пи-эр квадрат заполняется массой из муки с молоком и дрожжами. Затем всё это сооружение подвергается медленному действию огня, отделённого от него железной средой. Чтобы сделать влияние огня на пи-эр квадрат менее интенсивным, железная среда покрывается олеиновыми и стеариновыми кислотами, т. е. так называемым маслом. Полученная путём нагревания компактная тягуче-упругая смесь вводится затем через пищевод в организм человека, что в большом количестве вредно.

Учитель замолчал и окинул всех торжествующим взглядом.
Итальянцы пошептались и спросили робко:

- А с какою целью вы всё это делаете?

Учитель вскинул брови, удивляясь вопросу, и ответил строго:

- Чтобы весело было!