Бабкин клад

— Акулина померла, — диспетчер мельком взглянула на фамилию в карте вызова и передала её фельдшеру. — Съезди. Удостоверься…
Бабка Акулина никогда не ругала скорую. Объектом её матерщины были власти предержащие. Со слов соседки, Акулина всю жизнь отработала не то в главке, не то в торге. В один прекрасный день, проснувшись утром совершенно счастливой и здоровой, Акулина по привычке вышла прогуляться, но вернулась домой не, как обычно, к обеду, а вечером — вусмерть пьяная.
Что побудило пенсионерку впервые в жизни так надраться, соседка не помнила, но с того дня крыша Акулины уехала далеко вперёд сознания. Нет. Она жила одна, обслуживала себя самостоятельно, не буянила, не скандалила, а только по вечерам соседка ясно слышала, как Акулина за стеной то ли молится, то ли что-то считает, то ли просто громко бубнит речитативом какие-то мантры.
В дни советских праздников она напивалась, выходила на балкон и крыла матом всех тех, кто, по её мнению, развалил великую державу. После чего давление у немолодой пьяницы подскакивало — и скорая помощь по первому зову тут же летела сделать укол магнезии и выслушать от бабки всё, что накипело у неё на душе — начиная со смерти Брежнева и заканчивая днём сегодняшним.
Но скорую не ругала. Успокоившись, просила прощения за причинённые неудобства и жалилась, что не может отблагодарить бригаду материально. Типа деньги теперь другие, не те, что прежде, и пенсии на жизнь хватает, но всё равно впритык.
— Э-эх, — обычно заканчивала диалог бабка. — Вы б ко мне лет двадцать назад приехали бы. Я б вам, золотым, всё бы отдала. А вот дура была.
И начинала хихикать.
***
Акулина лежала на кровати лицом вверх. На лице покойной почему-то не было умиротворения, какое обычно бывает у стариков, умерших своей смертью. Наоборот. Лицо выражало крайнюю озабоченность и недовольство. Участковый милиционер уже был в квартире и что-то сосредоточенно писал, сидя за столом, где ещё стояла одна непочатая бутылка водки и пустая банка из под пива.
— А что за праздник-то? — фельдшер поставил ящик на пол и поздоровался с милиционером.
— Как что? Так День торговли вчера по советскому стилю был. Я сам удивился, что вечером мата с балкона слышно не было.
Обычно так соседи звонили, просили унять старую. А тут вишь, дело какое.
— Кто нашёл-то? — фельдшер достал бланк и сел на соседний стул.
— Дочь до мамы не дозвонилась, приехала. Я её за соседкой послал. Паспорт никак не найдём. Может, соседка в курсе, где искать? Она у Акулины типа приходящей домработницы была на общественных началах. А может, дочка попросила приглядывать. Не знаю, не вникал.
В комнату вошли дочь Акулины и соседка.
— Вот здесь она документы хранила, — соседка указала на нижний ящик комода. — Она сама говорила, что тут все документы и сбережения лежат. Только я никогда не видела, чтоб она этот ящик при мне открывала. Пробовала раз, прости меня Господи, полку-то выдвинуть, так она так орать начала, что я больше к комоду близко не подходила. Да и закрыт у неё этот ящик. На ключ. А где ключ у неё, я и знать не знаю.
Милиционер, секунду подумав, подошёл к покойнице. На тощей её шее на верёвке висел небольшой ключ. Осторожно разрезав верёвку, милиционер подозвал к комоду всех участников события и вставил ключ в замочную скважину.
Всеобщий вздох мог запросто спровоцировать воскрешение из мёртвых. Ящик комода был доверху набит деньгами. Советскими деньгами. Нераспечатанные пачки пятидесяти- и сторублёвых купюр аккуратно заполняли ящик. И, судя по отсутствию пыли, пачки регулярно пересчитывались и заново укладывались обратно в комод.
— Вспомнила! Точно! В этот день она рехнулась? — первая оправилась от изумления дочка.
Соседка, словно что-то вспомнив, утвердительно закивала головой:
— Деньги! В этот день деньги поменяли. Павловская реформа! Вот с чего у неё ум подвинулся.
— Да уж, — задумчиво произнёс участковый. — О, как старушка под раздачу попала. Поневоле свихнёшься.
— Точно, — фельдшер взял в руку одну из пачек и примерил её на вес. — Да и не такая уж она старушка тогда была. А поди, как торкнуло.
— Э-эх. Знала б раньше… — дочь грустно изучала внезапно свалившееся на неё "наследство".
— … стало б тогда две дуры вместо одной, — докончил предложение фельдшер и бросил "котлету" денег обратно в ящик. — Ты согласен со мной, лейтенант?
© Дмитрий Беляков
Комментарии
Указ президента зачитали в 21.00 в вечернем выпуске программы "Время", когда почти все финансовые учреждения и магазины уже были закрыты.
Самые сообразительные в панике бросились спасать свои кровные. Кто отправлял перевод на имя жены на все "паленые" купюры, кто покупал несколько билетов на поезд или самолет на разные рейсы, чтобы затем их сдать. Но это успели сделать лишь единицы, ибо времени было лишь до полуночи.
Впрочем, где-то местные власти пошли навстречу трудящимся, и деньги меняли на почте, на производстве. В очередях возникали потасовки, кому-то становилось плохо, и правительство тогда материли, на чем свет стоит.
Ну а у многих вполне были оправдалочки, типа мясо в городе продал или получил по итогам на северах.
С ума сойти, "Кашмар Гайдпарка" целую строку написала без единой ошибки... аж страшно: к чему бы это?! )
Ну и с ума легко сходили, лишившись власти над людьми.