Туда-Сюда.

1.

– Мужики, в субботу надо будет выйти. За мной не заржавеет.

Мужики согласно закивали, поскольку их начальник, владелец пельменного цеха Петр Степанович Горбунков с соответствующим прозвищем Семен Семеныч, был мировым чуваком и на внеурочные хорошо проставлялся. Оттого вся пятерка его работников просто мечтала немножко поднатужиться в выходные, чтобы затем расслабиться здесь же, на полянке закрытой территории перед цехом, когда в стаканчике плещется самогон, на мангале жарится шашлык и течет сам собой разговор ни о чем.

Эта суббота также завершалась неплохо. Когда последний рефрижератор свалил с цеха, набитый пельменями и прочими вкусностями, Горбунков выкатил тележку с уже замаринованным мясом. Один из работяг вытащил из уголка мангал и начал разжигать уголь. Второй взялся шампурить мясо. Третий полез в холодильник за самогоном.

Про самогон отдельный разговор. Так в коллективе сложилось, что его наливали в большой котелок и уже во время пьянки каждый черпал оттуда стаканчиком нужную дозу.

Пельменный цех ИП Горбунков граничил с пельменным цехом ИП Корпеев. Тут уж никуда, поскольку оба цеха находились на останках советского мясокомбината и были соединены одной холодильной системой.

Соседский предприниматель – Корпеев, дядька в годах, завидущий до чертиков. От него рабочие постоянно перебегали к Горбункову. А все потому что Горбунков был по натуре человеком компанейским, с людьми сходился сразу и сотрудникам всегда платил по-людски. А Корпеев за каждую копейку переживал, как бы не переплатить лишнего. Но он считал себя обаяшкой, потому объяснял перебег работников на сторону конкурента показателем недоразвитости местного народа. А также врожденной неблагодарностью оного и «явно чего-то своровал, потому и лыжи навострил, пока не спалили».

Так-то пельменные магнаты при встрече виду не подавали, что друг друга терпеть не могут. В смысле Корпеев Горбункова терпеть не мог, а тот вел себя, как ведет удачливый человек, глядя на изнемогающего от зависти соседа. И по доброте сердечной пропускал мимо все намеки работников, мол, знают они, кто постоянно на их цех проверки насылает да стучит по инстанциям.

Единственная живая связь у цехов была в виде рыжего кота, носившего первоначально кличку Васька, но более известным он стал уже под именем Туда-Сюда. Поскольку его жизнь, как у трамвая, четко следовала по единожды закрепленному маршруту: ИП Горбунков – забор – ИП Корпеев – забор – ИП Горбунков. Там пожрет, здесь пожрет, мясоперерабатывающее производство все-таки. Тем более оба цеха его закармливали, надеясь, что он предпочтет их и уже не станет гулять к соседям. Ага, нашли дурака.

Вот и сейчас он аккуратно шел по высокому забору меж цехов, щурясь на рабочих и принюхиваясь к запаху маринованного мяса.

– Впрямь, Туда-Сюда, по-другому и не назовешь, – усмехнулся Горбунков и кинул в кота шишку. Она несильно ударила его по пузу, от неожиданности кот подскочил, не смог удержаться на заборе и молча спикировал вниз. Правильно. Прямо в котел с самогоном.

2.

Над поляной воцарилась тишина. Наимертвейшая. Когда у мужиков умирает несколько литров чистейшего, как слеза помывшейся импортным шампунем девственницы, самогона, иной тишины и не бывает. Затем поляну огласил хоровой мат. Кто-то рванул кочергу, чтобы треснуть поганую зверюгу, кто-то полез вытаскивать кота – тот умудрился не только попасть своим телом точно в котел, но и увлечь его на землю со стола, таким образом, что посудина в итоге накрыла его сверху.

– Вот так эту падлу и похороним – в железном гробу! – заорал с гневом белокурый гастарбайтер по прозвищу Петрусь. Или по имени, кто этих гастарбайтеров разберет, какие у них в Гастарбайтерстане имена в моде.

– Да хорош, мужики, – усмехнулся Горбунков. – Кот не виноват. Это ж я его шишкой саданул.

– А чего он не увернулся?

Горбунков вытащил из кармана портмоне, отслюнявил несколько тысячных купюр и протянул Петрусю.

– Петро, будь добр, ты ж на мопеде, скатайся до магазина, затарься коньяком. Только хороший бери, не жадничай. А сэм… Ну вытек и вытек, куда деваться.

Кто-то из работяг ловко вытянул кота за шкирку из котла, потащил к бочке у входа на склад, где скопилась дождевая вода, и окунул Туда-Сюда в нее. Кот после самогонного душа еще не пришел в себя толком, потому почти не сопротивлялся, только протестующе шипел.

– Топишь? – участливо спросил рабочего Горбунков.

– Неа, отмываю.

– И правильно, а то еще начнет с себя слизывать самогон, ужрется. Кто его знает, может, он буйный, когда пьяный.

Рыжую скотину отмыли, потрепали по ушам и, поставив на четыре лапы, направили к выходу отеческим пенделем. Затем прибыл коньяк, его, чтобы не нарушать традицию, вылили в уже отмытый котелок. Вечеринка продолжилась.

В этот момент в ворота постучались.

3.

У входа стоял господин Корпеев собственной персоной с мокрым рыжим котом Туда-Сюда на руках.

– Вы чего, ребята, совсем того? Зачем кота самогоном-то поливали? – начал он с порога.

Отрицать факт издевательства над животным было бессмысленно, поскольку от кота разило просто сногсшибательным ароматом самогона.

Горбунков в это время пробовал первую партию шашлыка. Рядом с ним находился Петрусь, который тихо и печально сказал ему, что теперь чертов Корпей еще и в «Гринпис» будет на них стучать. Мало налоговой и СЭСки.

– Да мы это… – начал Петрусь, размахивая руками и не находя нужных слов.

– Мы котовку делали. Ничего не попишешь, такая рецептура, – взял на себя переговоры Горбунков.

– Котовку? Че это?

– Старинный рецепт, – авторитетно пояснил Горбунков без тени улыбки. – Чтобы придать самогону особую чистоту и крепость, в него на полчаса окунают кота. Обязательно рыжего. Как выстоится, от шерсти очистишь и пьешь. У рыжего кота шкура какие-то вещества имеет, толком в науке не изученные, но издревле применяемые в народном самогоноварении. Очищает самогон на раз, лучше армянского коньяка получается. Повышает иммунитет, мужскую силу, содержит поливитамины, полезные минеральные вещества…

– И коэнзим ку десять! – вспомнил кто-то из рабочих телерекламу. Горбунков взглядом того попросил заткнуться, поскольку впихивать в котовку еще и коэнзимы посчитал перебором.

Корпеев помялся с ноги на ногу, затем нерешительно сказал:

– Горбунков, ну врешь ведь.

– Да вы вон в котелке попробуйте, что получилось! – живо включился в беседу Петрусь.

Остальные поддержали шефа, мол, все так и было. И только один отошел и отвернулся, как бы копаясь в бардачке машины, но, если глянуть на его отражение в зеркале заднего вида, можно было заметить, как он корчил страшные гримасы, лишь бы не расхохотаться прямо в лицо недалекому соседу. Корпеев зачерпнул стаканчиком субстанцию из котла, отпил, крякнул «зашибись», занюхал котом и, немножко покалякав еще с соседями, свалил прочь.

4.

– Ну чего вы ржете, народ, – урезонил работяг Горбунков. – Грешно ведь над несчастным человеком издеваться.

– Так ему и надо, – сказал Петрусь. – Мы-то с тобой его хорошо знаем. Помнишь, как он машину покупал?

И сразу же всем начал рассказывать на правах старичка коллектива.

– Тут как-то к Семен Семенычу… тьфу, к Петру Степанычу, приехал блатной чувак на навороченной тачке. Закупать большую партию пельменей. Сам загулял, а машину бросил у нас на стоянке. И ключи Петру Степанычу дал, мол, катайся, пока я бухтерю. Тот пару раз на ней от дома до работы проехал и вернул тачку владельцу. А Корпей, дурачок, решил, что Петр Степаныч себе новое авто купил специально, чтоб его жаба задавила. А там аппарат лямов на шесть.

– На четыре от силы в люксовой комплектации, – скромно поправил Горбунков, пережевывая шашлык.

– Да мне, босоте, и один лям – несбыточная сказка. Так во-от… и решил Корпей тоже такую же модную машинку взять. Последние бабки из кассы выгреб, рабочих на два месяца посадил хрен без соли доедать, мол, проблемы с банком. Ну они как увидели на парковке эту «проблему с банком», так его отрихтовали… Он потом свою чавку в столичной клинике собирал. Как раз пришлось тачку за полцены перепродать, чтобы операцию было на что делать.

– Да, не везет мужику с бизнесом, – вздохнул Горбунков. – Ты, Петрусь, не застал, когда он мутил с самолетом? Нет? Решил он новый бизнес начать: туристов возить на двухместном самолете. Купил один такой летак. А спецов нанимать не стал. Местных, с деревни, механизаторов за пару бутылей нанял обслуживать. Те и наобслуживали. Захожу однажды в барчик, кофейку с утречка хлебнуть. А он там квасит водяру. Я его спрашиваю: «Не рановато ли спиртное потреблять перед рабочим днем?» Корпеев вместо ответа мне вопрос задает: «Тебе приходилось когда-нибудь забыть заправить машину?» Я говорю: «Нет, всегда слежу». Корпеев вздыхает: «Во-о-от, а мои дебилоиды забыли заправить самолет…» Самолет! Он только взлетел – и сразу носом в грунт. Движок размазался в блин, хорошо хоть летчик жив остался. Сорок штук баксов как с куста. Так-то он человек с размахом, только вот не всегда свой размах выдерживает.

5.

Еще немного посидели, и уже дело было к завершению внеурочного праздника весны, труда и шашлыков, когда у ворот резво тормознули сразу три авто. Оттуда выскочили молодые люди с бледными, но решительными лицами. Рабочие с интересом воззрились на гостей. Один из прибывших сунулся было к ним, но его остановили:

– Да это с другой стороны, глухой, что ли?

– Ребят, чего случилось? – окрикнул их Горбунков.

– А вы не слышите?! – патетически крикнул кто-то из молодняка. Старший группы пояснил:

– Мы – «Зеленая гвардия». Защищаем животных от насилия. Поступил сигнал, что здесь у вас по соседству завелся живодер. Да сами прислушайтесь!

– Блин, – поразился Горбунков, прислушавшись. – А я думал, с чего Корпеев болгаркой в субботу работает.

На самом деле, если внимательно вслушиваться, можно было разобрать, что последние полчаса из-за забора раздается тоскливый вопль кошака на одной долгой тягостной ноте.

– Этот дурень котовку делает, – всхлипнул Петрусь.

«Зеленая гвардия» целеустремленно вломилась в соседский цех. Послышалась ругань, затем – тяжелые удары. Было нетрудно догадаться, что Корпеева охаживают всей толпой. Возможно, даже ногами.

– «Зеленые», блин! – вздохнул Горбунков. – Вон, когда в частном зоопарке сделали хлипкую ограду в заводи, и у них два бегемота поутру в реку уплыли, хоть бы кто пошевелился. А тут из-за какого-то кошака морду бьют. Не, ну бегемоты даже в чем-то оказались полезны. Группа рыбаков бросила пить. А как тут не бросишь – сел с утра в резиновую лодочку, подгреб к заветному местечку, закинул прикормку, а из воды на прикорм вот такенные морды всплыли, с пастями, что чемоданы… Тут и спиртное, и курево, и даже крепкий кофе бросишь.

Народ похохотал, особенно ржал Петрусь, покручивая мобильник, на который недавно скинул сигнал «зеленым», отходя вроде как в туалет. 

По забору плелся, еле перебирая лапами, мокрый и хмурый кот Туда-Сюда. Судя по его морде, он навеки зарекся гостить у Корпеева.

6.

Бомж принюхался. Он почуял до боли знакомый запах, что уже давно не ощущал. Тот самый, который стал причиной его снижения по социальной лестнице до самого ее дна. Он двинулся на этот манящий запах и увидел его источник – рыжего кота. Тот дремал на трубе теплотрассы. Мокрый и обессиленный. Стремительное движение – кот забился в руках бомжары.

Добытчик принюхался к влажной шерсти кота, и слезы радости покатились по его дубленому лицу.

– Гребушки-воробушки… неужели?!

Он присосался к шкуре кота. Оторвавшись, ахнул, закатив глаза.

– Млядушки-оладушки! Самого-о-он!

Больше он ничего не сказал, внезапно получив по заросшему затылку мощным ударом доски. Кот выбрался из его рук. Над поверженным бомжом стоял старший группы «Зеленая гвардия», а за ним – два активиста.

– Блин, уже шестой рыжий кошак в самогоне. Похоже, ребята, в городе действует какая-то секта.

Старший оборотился к полуобморочному коту и протянул ему руку.

– Идем со мной, если хочешь жить...