НАШ АНПИЛОВ

НАШ АНПИЛОВ

Пикетчики блокировали все подъезды зданий ЦК КПСС на Старой площади и потребовали вымести поганой метлой из партии антикоммунистическую банду во главе с Горбачевым, Яковлевым, Шеварднадзе, Медведевым и Ельциным. В Ленинграде состоялся съезд Коммунисти­ческой инициативы, призвавший в целях предотвращения развала страны провести чрезвычайный съезд КПСС. 7 ноября 1990 года в Москве вышел первый номер газеты “Молния”, в котором новый лауреат Но­белевской премии мира Горбачев обвинял­ся в предательстве интересов трудящихся и разжигании войны на территории СССР... Когда эти новости доходили до берегов Волги, и мы в кругу шоферской братии об­суждали их, не верилось, что за этими слу­хами стоит реальный живой человек.
      На местах партбоссы как улитки в ра­ковины уползали в коммерцию, когда гря­нул август 91-го. Антисоветчики и антиком­мунисты всего мира ликовали: государство рабочих и крестьян разваливалось. В цент­ре Москвы поднимал голову культурный фашизм: Растропович позировал перед ре­портерами с автоматом в руках, Ельцин лез на танк.
      То были черные дни. Жалкая кучка пья­ных подонков разрушила памятник Дзер­жинскому под окнами КГБ, а затем опеча­тала здания ЦК многомиллионной партии. Возникла угроза надругательства над Мав­золеем и Музеем Владимира Ильича Лени­на... Мрак сгущался.
      И вдруг – новость-надежда: коммунис­ты и сочувствующие во главе с депутатом Моссовета Виктором Анпиловым органи­зовали “живую цепочку” защиты Мавзолея и Музея Ленина. Телевидение злорадно впи­валось в лица тупой толпы, рвущей плака­ты из рук участников цепочки, плюющей на святые Ордена ветеранов Великой Оте­чественной войны, вновь заслонивших со­бой Ленина. Лиц людей, вставших у Мав­золея не показывали, боялись. Но милли­оны людей во всем мире вздохнули с облег­чением: фашизм в Москве не прошел, борь­ба продолжается...
      Одновременно с акциями в защиту Мав­золея проходят открытые партийные собра­ния, собиравшие под открытым небом до трех тысяч человек. Ни один из руководи­телей ЦК КПСС и ЦК Компартии РСФСР не пожелал стать во главе несгибаемых ком­мунистов и их сторонников. 2 октября 91-го года состоялась конференция коммуни­стов Москвы, которая избирает Анпилова первым секретарем московской организа­ции, поручает ему установить контакты с другими городами на предмет проведения съезда коммунистов России и подготовить праздничную манифестацию в честь 74-й годовщины Октябрьской революции. К концу октября столица заклеена листовка­ми, призывающими коммунистов и беспар­тийных выйти на манифестацию. 6 ноября Ельцин издает указ о запрете деятельности КПСС. А на следующий день Анпилов с то­варищами привел на Красную площадь 150-тысячную манифестацию. То был день рождения самой массовой общественно-по­литической организации “Трудовая Рос­сия”, неоспоримым лидером которой ста­новится Анпилов.
      Через две недели в Свердловске состо­ялся учредительный съезд Российской ком­мунистической рабочей партии, избравший Анпилова секретарем ЦК. После неслыхан­ного предательства верхов началась консо­лидация коммунистов, выстраивание вер­тикальных структур, налаживание системы распространения органа ЦК – газеты “Мол­ния”. Рабочий день Анпилова начинался ранним утром в пикетах у проходных мос­ковских заводов и заканчивался поздней ночью планированием очередного номера газеты. В те дни он работает на износ. Пи­шет листовки, выступает перед рабочими, отстаивает с трибуны Моссовета права тру­дового народа, завоеванные в Октябре 17-го. Тогда в полной мере раскрывается его ораторский талант. По убежденности, бес­страшию слова, по силе воздействия на умы и сердца людей ему сегодня нет равных в России.
      В декабре 91-го года после манифеста­ции у Спасской башни Кремля с требованием свободы командиру рижского ОМОНа Сергею Парфенову, взвод московского ОМОНа по приказу генерала милиции Довжука арестовали сонного Анпилова. Его буквально вырвали из рук пожилых женщин, оказавшихся рядом, бросили на пол автобуса и стали над ним издеваться. Ночью палачи отпустили Анпилова и он, превозмогая, стоял в пикете в защиту Эриха Хоннекера. Уголовное дело по факту нападения на де­путата Анпилова осталось не­раскрытым…
      Анпилов ответил усилением борьбы за массы трудящихся. 23 февраля 1992 года “Трудовая Россия” идет возлагать венки к Могиле Неизвестного солдата по случаю Дня Советской Ар­мии. Мэр города Попов забар­рикадировал центр города тяжелыми гру­зовиками и бросил с ведома Ельцина воо­руженный ОМОН на мирную манифестацию.
      Мир содрогнулся, видя звериный оскал фашиствующего режима, избивающего ве­теранов войны.

      Анпилов не сломлен. Вместе с народны­ми депутатами СССР рабочими Анатоли­ем Крышкиным, Вавилом Носовым, муже­ственной Сажи Умалатовой, генералом Альбертом Макашовым и тогда еще чле­нами ЦК РКРП Ричардом Косолаповым и Владимиром Якушевым он предлагает со­здать оргкомитет по подготовке и проведе­нию съезда народных депутатов СССР и Всенародного Вече в Москве.
      17 марта 1992 года на Манежную пло­щадь с требованием отмены результатов Беловежского сговора выходит более полу­миллиона человек. И только нерешитель­ность наконец-то проснувшихся и прима­завшихся в последний момент к съезду в Вороново “профессиональных” вождей спасает Кремль от ярости народа.
      Режим сделал вывод. После первомайс­кой 1992-го года 250-тысячной манифеста­ции, которая прошла под безоговорочным лидерством “Трудовой России”, спешно организуется Конституционный суд для рассмотрения “дела КПСС”. Недействую­щий указ Ельцина о запрете на деятельность коммунистов отменяется, и духовные на­следники Горбачева получают из рук режи­ма разрешение на создание параллельной РКРП коммунистической партии. Профес­сиональные “вожди” тут же обвиняют Ан­пилова в экстремизме, вождизме, догматиз­ме и митинговщине…
      Ответом “карманным оппозиционерам” стали организованные Анпиловым поход на “Матросскую тишину” с требованием свободы патриотам, выступившим в защи­ту СССР в августе 1991 года и осада “импе­рии лжи” в Останкино. Блестяще органи­зованная акция у телецентра, декларирова­ние освобожденной территории СССР у подножия телебашни, требование остановить надругательство над национальной культурой с экрана телевизора, предоста­вить слово в информационных программах простым труженикам, пенсионерам, моло­дежи – вызвало очередной прилив бешен­ства у власть имущих.
      Мало кто знает, что тогдашний шеф московской полиции Мурашов открыто угрожал Анпилову расправой, что эти уг­розы адресовались даже его детям… “Наши политические противники ничего не в со­стоянии нам противопоставить, кроме гру­бой силы и беззакония, – комментировал Виктор. – Не случайно уже в первый день осады “империи лжи” они пошли на пре­ступление – отключили эскалаторы метро ВДНХ, чтобы люди не могли подняться на поверхность. Началась давка. Старики па­дали от сердечных приступов и молодежь выносила их на плечах.

Женщины запели “Наверх вы, товарищи, все по местам!” После такого – пути назад нет”.
      Ни разу, ни словом, ни жестом Анпилов не отступил от своей линии: незыблемость права на труд, заработок, бесплатное жи­лье, медицинское обслуживание, образова­ние и достойная старость для всех трудя­щихся. Его постулаты просты и понятны людям труда: общенародная собственность защищала каждого от произвола и потому она священна и неприкосновенна, власть в стране должна принадлежать снизу довер­ху трудящимся. Борзописцы от Яковлева до Сванидзе боятся Анпилова. Лакеев, иуд-предателей страшит интеллект Анпилова, его умение выразить интересы самого ма­ленького человека. Под страхом смерти они не хотят допускать появления лидера “Тру­довой России” на экранах телевидения. Но несмотря ни на какие ухищрения Анпило­ва знают и любят в народе.
      Особенно это заметно после народных трагедии 1993 года. Первого мая того года режим совершил очередное преступление – массовое избиение манифестации в Моск­ве. Но пер­вые же допросы Анпилова в Генеральной прокуратуре (допрашивал его следователь по особо важным делам Чуглазов) точно выводили на организаторов насилия: мэра Лужкова, начальника ГУВД Москвы Пан­кратова, министра МВД Ерина… В страхе перед судом министр Ерин, как показывал в парламенте его заместитель Дунаев, 8 мая 1993 года отдал указание на незаконный арест депутата. Лидера “Трудовой России” выследили на окраинах Москвы, и воору­женная банда в 20 человек совершила зах­ват. В несколько мгновений он был ослеп­лен, в борьбе рукояткой пистолета ему пе­ребили фаланги пальцев левой руки, связа­ли и начали избивать прямо в машине. По­донки взломали ему зубы и, сунув в рот дуло пистолета орали: “Отойди! Сейчас мозги полетят…” То была самая гнусная пытка из арсенала фашистов: симуляция расстрела. Думаю, что убийц остановило мужество Анпилова. В тесном кругу он рассказывал, что в те мгновения успел вспомнить всех товарищей по борьбе и повторить мыслен­но слова Мусы Джалиля – “Волхов – свиде­тель: я не струсил и не изменился в лице”. Его увезли в подпольную тюрьму охранки, где продержали раздетым, с завязанными глазами, в наручниках, истекающего кро­вью всю ночь.
      Утром чей-то голос, представился док­тором, и успокаивал его: “Не убьют… На улицы Москвы вышли сотни тысяч людей”. Невиданная манифестация в день Победы спасла жизнь Анпилову. Его отвезли в лес, развязали руки и позорно бежали, пока он снимал бинтовые повязки с глаз. Стоит ли говорить, что и в этот раз преступление оказалось безнаказанным…
      В сентябре-октябре 1993 года вместе с Анпиловым и товарищами из “Трудовой России” мы стояли на баррикадах вокруг Дома Советов. Когда преданный партокра­тами Тулы Анпилов находился в застенках тюрьмы “Лефортово”, по поручению “Трудового Балакова” я посетил его семью, пе­редал его жене Вере и двум детям помощь от волжан, затем, как депутат Саратовско­го областного Совета добился приема у на­чальства тюрьмы. Меня принял и вежливо выслушал подполковник в пограничной форме. Он сказал, что Анпилов – не заклю­ченный, а подследственный, и еще неизвес­тно, где он будет завтра: в камере или в Кремле под красными звездами. Мне было приятно услышать, что Виктор Иванович не сломался: ежедневно делал зарядку, мно­го писал. И в тюрьме он оставался нашим. А когда солидарность народов вырвала его из застенков, нам, пришедшим его встречать у ворот тюрьмы, было нетрудно узнать его “анпиловский” стиль. Все ос­вобожденные “узники Лефортово” разъехались на дорогих автомобилях, не сделав никаких заявлений. Анпилов сразу взял в руки мегафон и провел свой первый после освобождения митинг:
      “Если за время моего заключения хлеб стал дешевле – тогда прав Ельцин. Если же спекуляция продолжается – тогда прав Ан­пилов, и борьба будет продолжена до пос­леднего вздоха, до нашей победы”.
      Я рад, что встретил этого человека. Был у него неоднократно дома. Смотрел видео­фильмы о том, как тысячи людей рукоплес­кали Анпилову в Дамаске, Риме, Пхенья­не, Рио-де-Жанейро, Афинах…
      Удивлялся тому, как он принимает в своей обычной двухкомнатной квартире делегации братских компартий и журнали­стов ведущих телекомпаний мира, как сво­бодно говорит по-английски, по-испански по-португальски… Неприхотливость Анпилова, его феноменальная работоспособность, умение вести разговор на равных и с самы­ми обыкновенным человеком и с государ­ственным деятелем поражают.
      Мне довелось по поручению Анпилова доставлять груз гуманитарной помощи от “Трудовой Росси” жертвам братоубий­ственной бойни в Чечне. Вместе с хлебом я привез в Грозный газету “Молния”. За правдивое бесстрашное слово благодарили и офицеры федеральных войск и боевики Дудаева. И еще мне вспоминается акция протеста против совместных учений войск США и России на Тоцком полигоне. По инициативе Анпилова был организован сбор подписей протеста и народных пожер­твований на проезд десанта “Русского ре­дута” в район учений. Туда приехало более сотни человек: молодых, ветеранов войны, включая делегацию из Балаково. К сожа­лению, мы не увидели там псевдопатрио­тов – государственников, спекулирующих на словах “Великая Россия”. Под открытым небом, у костров пикетчиков днем и ночью мы видели Виктора Анпилова. “И чего он добился? – недоумевают его недоброжела­тели. – Ведь учения все равно состоялись!” Да, состоялись. Но только вместо предпо­лагавшихся 15 тысяч на Тоцкий полигон прибыло всего 250 солдат армии США.
      Министр обороны США, увидев по те­левидению своей страны, как встречают анпиловцы его вояк, не пожелал выехать в район учений. Напуганные протестом “Тру­довой России”, американцы предложили российской стороне принять делегацию пикетчиков и выслушать их требования. Под развернутым государственным флагом СССР делегация во главе с Анпиловым въе­хала в расположение части. Генералы и офицеры США отдавали честь нашему флагу и вынуждены были вести переговоры под этим флагом. Виктор Иванович зачитал на английском языке наш протест: “Россия больна, – говорилось в документе, – ее эко­номика агонизирует, финансы повержены. Сегодня навязывать ей совместные военные учения – все равно, что лезть в постель боль­ной женщины, не снимая солдатских сапог. Мы знаем, что российское правительство готово предоставить всю свою территорию иностранным войскам. Но наш великий на­род никогда этого не допустит. Поэтому мы вынуждены бросить вам в лицо: “Янки, уби­райтесь домой! Руки прочь от России'”. Го­дом позже те же американские генералы будут проводить учения на территории Че­хословакии и отметят: “Здесь нет таких про­тестов, какой мы встретили в России. Здесь нет Анпилова”.
      А мы балаковцы, знаем, что у нас есть Анпилов. Сын рабочего класса Виктор Анпилов прожил трудную, честную жизнь, с малых лет пошел на завод, учился в школе рабочей молодежи, служил в ракетных войсках стратегического назначения, получил блестящее образование в Московском го­сударственном университете, с азартом работал и в районных газетах, и корреспондентом телевидения СССР на фронтах гражданской войны в Никарагуа.

Вместе – победим!

Анатолий КАЛАШНИКОВ,
Водитель – дальнобойщик 
с 30-летним стажем,
г. Балаково Саратовской области.