Нищий,трезвый,злой. Святочный рассказ

Мудрейшая Натали, как вы мне предвещали: эти игры кончились в печали. Хотелось много чего сделать волшебного– ни черта не сделал. И вот сегодня обнаружил себя у кирхи. Стоял в глубокой задумчивости с пластиковым стаканчиком, рядом со столом для пожертвований голодным африканским детям, смущая прохожих. Они путали сосуды для пожертвований, вследствии чего, бог и мне сироте, в этот святой вечер, свою милостыньку послал. Но это только присказка, сказка впереди. Дело в том, что путь к моему духовному подвигу лежит через святого Антония, покровителя болящих. Дай, думаю, зайду. Последний раз был тут тому лет 20 с копейками. Ибо вместо отряда бойцов за народное счастье, послала мне судьба кукольный театр с одними мальвинами. Это обстоятельство  и отдалило меня от местной религии навсегда. Сегодня, в святочной свежести духа решил всё- таки прийти, навестить. Настроение такое… Хочется видать поменятъ вектор жизни. И вооружиться хоть какой-никакой поддержкой против зловещей судьбы. Как вы не помните,  упал я удачно с мотоцикла. Никаких серьезных переломов, но видно судьбе надоели эти неоднократные искушения и че-то она мне в неврологии подкрутила, т.е. долго в седле усидетъ не могу, хвост начинает отваливаться. Ну окружение конечно начало радоваться, что я больше окрестных кур не давлю, а у меня локус сомооценки снизился. И тут занесло меня, совершенно случайно,по лженаучным делам, этим летом вместе с домашним окружением в итальянский городишко Падова, по нашему-Падуя. Городок так себе, ну университет только старейший и святой Антоний. Вернее собор, где он погребен.  B Италии если говорят- "святой", то это это о нем, ибо оказывается если у его граба попросить о здоровье не для себя, то говорят помогает. И ещё, согласно древнему обычаю, ежели исцеление произошло, то надо в благодарностъ принести выкованное из серебра,или какого другого металла сердечко. И говорят, что эти сердечки из храма не успевают на склады вывозитъ. А еще там были мощи...три. По левую сторону святого Луки, в середине язык Антония, по правую то ли Мефодия, то ли какого другого евангелиста, не помню уже. Смотрю, очередь к трем мощам на километр. И люди как разноцветные флажки, всех рас и народностей.

Смиренные все, как на каторгу стоят. Бормотание, вавилонское шушукание, заламывание пальцев. Видимо, прикидывают, сколько осталось до небытия… И тут я со своим душевным опохмелом. Тяну издали пересохшие губы к мощам. Потому как волшебным образом очередь передо мной не расступилась. Я, зная приличия, встал напротив, за изгородью, где за столом два прилично одетых старикашки принимали пожертвования и раздавали агитационные материалы. Держу папироску на отлёте, веду диалог со своим внутренним миром, жду пока шотландский историк стадному инстинкту следует. А в шёпоте моём чувствуется какая-то противная гнусавая нотка… как у человека, который занимает денег, зная, что не отдадут. Старички на меня стали смотреть. С оттенком таинственности. Как всегда в таких случаях, я подумал, какой же у меня независимый ум. Видимо, есть в моем лице что- то. Роковая печать наверное какая- то. - Отойдите, сеньор. Вы мешаете. И очередь как то нехорошо, но одобрительно зашевелилась. Баба какая- то показала мне младенца, одетого как епископ. Дескать, вот даже он стоит в очереди и терпит, как принято в цивилизованном обществе. Я и на это промолчал, с оттенком доброты и смирения. На всякий случай. Вдруг, думаю, тут понатыканы камеры видео- наблюдения. Надо же себя блюсти… А вчера случилось чудо. После суаре со старыми друзьями из мотоклуба. Накатили и прокатились. И никакой больше боли. Цельный день с пивными перемириями. И ничего. Утром встал, как огурчик. Болей никаких, вообще. Выдвигаюсь на завтрак этаким бодрым Карлсоном: — Там ещё осталось немножечко варенья? — Нет, варенья нет! — Что, нет совсем варенья? — М-м. — Ни капельки? — Нет. — Жаль. (пауза) Свершилось чудо! Друг спас жизнь друга! Наш дорогой Карлсон теперь с нормальной температурой, и ему полагается пошалить… А с платформы говорят; Это не дружки, а святой Антоний... Вот стою...Держу стакан... В грусти и печали... Как Сократ... «Я знаю только то, что ничего не знаю, но другие не знают и этого».