ЧК-КГБ возникли не на пустом месте, это сидит глубоко в российской истории

20 (7) декабря 1917 года Всероссийский центральный исполнительный комитет советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов учредил Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем.

Слово "Чека" во всем мире знают даже те, кто ничего больше о русской революции не знает. Политический сыск, шпионаж и репрессии существуют столько, сколько государство.

Лубянка периода Гражданской войны, собственно, не являлась спецслужбой в обычном понимании. Назначение спецслужбы - добывать информацию, пускай не высоконравственными методами. ЧК была инструментом массового истребления неугодной части нации.

"Не думайте, что я ищу формы революционной юстиции. Я требую одного - революционной расправы", - написал в докладной записке во ВЦИК Феликс Дзержинский.

Впрочем, и в этом смысле предтеч у него хватало.

Малюта Скуратов (? - 1573)

Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский получил прозвище "Малюта", по одним данным, за невысокий рост, по другим - из-за вечной присказки: "Молю тя".

У него имелось еще одно излюбленное словечко. В ЧК говорили "шлепнуть", в сталинских органах "исполнить", а среди опричников - "отделать".

Малюта не стоял у истоков опричнины, созданной Иваном Грозным в 1565 году. В документах он впервые упоминается в 1567-м, а первую скрипку играет с 1569-го.

По мнению исследователей, Малюта выдвинулся на деле боярина Челяднина-Федорова: замучил до смерти 39 его дворовых, но добился показаний о якобы сношениях их господина с Литвой.

Двоюродный брат царя Владимир Старицкий в качестве кандидата на престол не устраивал Грозного самим своим существованием, но доказательств его измены не имелось.

Малюта подверг жестоким истязаниям царского повара Моляву и вырвал у него показания, будто Старицкий приказал ему отравить Ивана, заплатив за это 50 рублей, после чего лично предложил князю выпить яду.

Митрополит Филипп Колычев во время службы в Успенском соборе Кремля отказал Ивану в благословении и попросил остановить террор. Малюта собственноручно задушил предстоятеля Русской православной церкви.

Во время карательного похода на Новгород Скуратов в Торжке отправился в местную тюрьму, чтобы убить содержавшихся там 19 пленных татар. Они накинулись на вошедших с ножами (откуда те взялись у заключенных, история умалчивает). Малюта был ранен в живот и в новгородском погроме не участвовал, но в Твери и Торжке, согласно сохранившемуся докладу царю, со своим отрядом "отделал 1490 человек ручным усечением, и с пищали отделано 15 человек".

Худородный опричник вошел в круг высшей знати, выдав дочерей за Бориса Годунова и Дмитрия Шуйского, брата другого будущего царя.

25 июля 1571 года на Красной площади расстались с жизнью 116 человек, причем почти для каждого Иван придумал особый изощренный способ. Малюта открыл представление, отрезав уши подвешенному вниз головой недавнему начальнику Посольского приказа Ивану Висковатому. Другой опричник следом отсек ему нос, третий, по словам очевидца, "еще того хуже".

Значительную часть жертв в тот день составили высокопоставленные опричники. Впоследствии Иван запретил даже произносить слово "опричнина", что отнюдь не положило конец террору. Историки проводят параллель с произведенной Сталиным заменой Ежова на Берию.

Скуратов оказался на Ливонской войне в относительно невысокой должности командира одного из полков. 1 января 1573 года он был застрелен при штурме крепости Вейсенбург (ныне Пайде) в современной Эстонии.

Одни исследователи замечают, что душегуб, по крайней мере, погиб честной солдатской смертью. Другие подозревают, что его убили свои: то ли из мести, то ли по приказу самого Ивана.

Федор Ромодановский (1640-1717)

Князь-Рюрикович, ближний стольник царя Алексея Михайловича, один из десяти бояр, которых позвали первыми увидеть новорожденного Петра.

После победы Нарышкиных возглавил Преображенский приказ, занимался дворцовым хозяйством и организацией потешных войск и баталий.

Призвание нашел в 56 лет, убедив Петра поручить ему "розыск по разбойным и изменным делам". Превратил "Преображенку" в страшное учреждение и возглавлял до последнего дня жизни. Петр по любви ко всему иноземному затем переименовал ее в Тайную канцелярию.

Короткую и емкую характеристику своей работы дал сам Ромодановский.

Во время попойки в его доме другой сподвижник Петра, Яков Брюс, при недошедших до нас обстоятельствах сильно опалил волосы и появился в Амстердаме с забинтованной головой.

Царь написал Ромодановскому: "Зверь! Долго ли тебе людей жечь? И сюды раненые от вас приехали! Перестань с Ивашкою [Хмельницким] знаться!".

Тот ответил: "Ваше то дело знаться с Ивашкой, а нам недосуг - по все дни в кровях омываемся".

"Был человек нрава жестокого, не знал, как милуют. Вид его, взор, голос вселяли ужас. Воров вешал за ребра, и повесил так человек двести", - писал историк XVIII века Дмитрий Бантыш-Каменский.

"Князь Ромодановский в которые дни крови не изопьет, и хлеба ему не естся", - говорилось в подметных письмах.

Фабрикацией дел он не занимался, а преследовал реальных противников, которых у Петра всегда хватало.

Оставшись на хозяйстве во время поездки царя с Великим посольством, Ромодановский быстро и круто подавил бунт стрельцов, недовольных нарушением их прежних прав и тяжелой службой. Когда Петр, прискакав из-за границы, потащил ссыльных в застенки в поисках разветвленного заговора, перечить не стал.

Со своей стороны, Петр кричал, что без него "не розыск был - преступное попущение", но доверия к главе Преображенского приказа не утратил.

По мнению историка Андрея Буровского, Петр в душе понимал, что Ромодановский прав в том, что не устроил массовую расправу, но царю просто хотелось пытать и казнить ненавистных с малолетства стрельцов.

Из помощников и любимцев царь уважал, пожалуй, только Ромодановского. Ни разу не поднял на него не только руку, но и голос, постоянно советовался, принимал в любое время без доклада, приезжая в гости, оставлял коня или экипаж у ворот и шел через двор пешком.

Петр придумал для Ромодановского невиданный титул князя-кесаря, всем велел, и сам обращался к нему: "Ваше Величество". Причем, в отличие от марионеточного "земского царя" Симеона Бекбулатовича при Иване Грозном, Федор Юрьевич реально имел огромную власть.

Единственный раз он открыто не согласился с Петром: когда тот женился на безродной полонянке Марте Скавронской. Но на положении Ромодановского это не отразилось: остались каждый при своем мнении.

В царском окружении князь-кесарь выделялся тем, что не запускал руку в казну и не брал взяток.

Как и Петр, Ромодановский любил пьянство и грубые шутки. Гостей в его доме, не желавших "пить с прилежанием", дрессированный медведь "не шутейно драл и норовил сосать лицо".

Камзолов и париков князь-кесарь не признавал, но бороду сбрил задолго до указа.

После смерти Ромодановского Петр назвал его "вечным в России монументом". Ни военачальники, ни дипломаты не имели при нем такого влияния, как глава госбезопасности. Хотя "Преображенка" не сумела вовремя предотвратить ни стрелецкий бунт, ни восстание Кондратия Булавина, ни измену Ивана Мазепы.

Андрей Ушаков (1672-1747)

Сын новгородского помещика-однодворца в 19 лет был записан в Преображенский полк.

Петр I рассматривал гвардию как кадровый резерв, посылая сержантов контролировать армейских генералов и воевод. Многие потом становились крупными чиновниками и дипломатами.

Андрей Ушаков пошел по секретной части.

Стопроцентных доказательств нет, но многие историки, начиная с Василия Татищева, уверены, что два майора-преображенца, Андрей Ушаков и Александр Румянцев, в 1718 году задушили подушками царевича Алексея.

Ушаков сделался заместителем начальника Тайной канцелярии, а в 1726 году ее главой.

При вступлении на престол Анны Иоанновны он решительно поддержал новую императрицу в борьбе с конституционалистами и вошел к ней в доверие.

Годы правления Анны (1730-1740) называют "бироновщиной" по имени ее курляндского фаворита и винят во всех случившихся тогда бедах "немецкое засилье". Однако правой рукой Бирона и главным исполнителем репрессий был чистокровный русак Ушаков.

В течение 10 лет Тайная канцелярия подвергла пыткам, казнила и сослала около 20 тысяч человек, половина из них дворяне.

Около 5 тысяч просто бесследно исчезли.

Например, любовник будущей императрицы Елизаветы Петровны, молодой гвардеец Алексей Шубин. Потребовалась царская воля, чтобы впоследствии отыскать его на Камчатке потерявшим цивилизованный облик.

Ушаков набрал на службу палачей-женщин, поскольку дворянок пытали и секли кнутом наравне с мужьями и отцами.

"Бироновщину" часто сравнивают с 1937 годом, поскольку в обоих случаях под ударом оказалась верхушка общества.

Наблюдается еще одна параллель: Ушаков был мастером фабрикации дел, придумывал каждой высокопоставленной жертве сложную историю. Так, кабинет-секретарю Артемию Волынскому, реальная вина которого состояла в том, что он надумал тягаться с Бироном за влияние на Анну Иоанновну, приписали намерение самому сделаться императором.

В октябре 1740 года Анна Иоанновна умерла, объявив наследником двухмесячного внучатого племянника Иоанна Антоновича, а регентом Бирона.

Родители Иоанна, племянница покойной царицы Анна Леопольдовна и герцог Антон-Ульрих Брауншвейгский, естественно, были недовольны тем, что их отстранили от власти. Ушаков вызвал отца императора на беседу и пригрозил обойтись с ним "как с последним из подданных", если тот не прекратит разговоров против его высочества регента.

Менее чем через месяц фельдмаршал Миних осуществил переворот в интересах Анны Леопольдовны и отправил Бирона в Сибирь.

Еще через год на престол при поддержке гвардии взошла Елизавета Петровна, младшая дочь Петра I и Екатерины I. В ссылку поехали все брауншвейгское семейство, а также Миних, Остерман, Головкин, Левенвольде и прочие ключевые фигуры эпохи Анны Иоанновны.

Только Ушаков остался непотопляемым при шести императорах и императрицах.

Степан Шешковский (1727-1794)

Петр III, до того как был убит по приказу жены, пробыл на престоле 186 дней, но успел упразднить Тайную канцелярию.

Екатерина II почти сразу возродила ее под именем Тайной экспедиции при Сенате.

31 год это ведомство возглавлял Степан Шешковский. Никто из помощников Екатерины не состоял при ней столько, сколько он.

Сын мелкого чиновника по достижении совершеннолетия был определен письмоводителем в учреждение, занимавшееся закупкой у помещиков драгунских лошадей.

Неизвестно, каким образом он в возрасте 21 года сумел познакомиться с преемником Ушакова Александром Шуваловым, и чем ему понравился, но глава Тайной канцелярии забрал его к себе и стал активно продвигать по службе.

Шешковский соответствовал духу эпохи: когтистая лапа в бархатной перчатке. При дворе разыгрывал канцелярскую крысу, скромно одевался, тихо разговаривал и низко кланялся.

Но лишь один Потемкин осмеливался над ним шутить, громогласно спрашивая: "Ну, что, каково кнутобойничаешь?". "Да помаленьку, ваша светлость", - отвечал Шешковский, застенчиво улыбаясь.

Шешковский возглавлял следствие по самым важным делам: подпоручика Василия Мировича, пытавшегося освободить из Шлиссельбурга и возвести на трон "русскую Железную Маску" Иоанна Антоновича; митрополита Ростовского Арсения Мациевича, выступившего против секуляризации монастырских земель; обвиненного во взяточничестве генерал-прокурора Александра Глебова; Емельяна Пугачева; либеральных публицистов Александра Радищева и Николая Новикова.

Мациевича за высказывание собственного мнения подвергли пожизненному заключению под именем "мужика Андрея Враля". Радищева за книжку с критикой крепостного права приговорили к смертной казни, замененной ссылкой в Сибирь. Глебов, которого сама Екатерина называла плутом и мошенником, отделался увольнением от должности.

Ярчайшим воплощением стиля Шешковского стало его легендарное кресло.

Глава Тайной экспедиции вызывал на беседы придворных обоего пола, виновных, главным образом, в вольных разговорах о личной жизни Екатерины, и усаживал на сиденье, из которого поворотом рычага выдвигались зажимы, охватывавшие жертву. Кресло опускалось через люк в полу, так что на поверхности оставалась одна голова, и находившийся внизу палач принимался бить человека плетью или розгами.

Шешковский видел лишь лицо истязуемого, а палач не знал, кого сечет, и таким образом соблюдалась благопристойность.

Грубейшим образом нарушались законы Российской империи, гарантировавшие дворянам неприкосновенность личности, но никто не жаловался, боясь Шешковского и стыдясь признаться, что их выпороли.

Зверские членовредительские пытки, как при Петре и Анне Иоанновне, не применялись, но Радищев упал в обморок, узнав, что его будет допрашивать Шешковский.

Александр Бенкендорф (1782-1844)

Начальник III отделения Собственной Его Величества канцелярии и шеф корпуса жандармов до 44 лет был военным.

В октябре 1812 года 30-летний полковник с кавалерийским отрядом первым вошел в оставленную Наполеоном Москву, в 1819-м стал начальником штаба гвардии. Его портрет кисти Джорджа Доу висит в Военной галерее Зимнего дворца - судя по послужному списку, с полным основанием.

Из солдат в шпионы Бенкендорф переквалифицировался 12 апреля 1826 года, когда подал Николаю I записку с предложением создать политическую полицию нового типа, контролирующую не только поступки, но мысли и настроения.

Новый император нуждался в людях и идеях, и после восстания декабристов был весьма озабочен профилактикой появления тайных обществ. Через полтора месяца Бенкендорф получил назначение.

В штате III отделения числилось всего 28 человек, плюс по одному жандармскому офицеру на губернию, да по несколько сотрудников в управлениях восьми жандармских округов, на которые разделили Россию. Сила ведомства заключалась в использовании тайных осведомителей и массовом вскрытии личной почты.

Русские люди первой половины XIX века восприняли это как невероятное падение нравов и чести, едва ли не как конец света.

На следующие полтораста лет любимой темой образованного класса стали гадания, есть ли среди знакомых стукач, и как его вычислить.

Николаевскую эпоху часто сравнивают с позднесоветским застоем. Казней, пыток и лагерей не было, но атмосфера царила удручающая. Сослать или отправить в солдаты на Кавказ могли буквально ни за что.

"Начальник страшной полиции, стоящей вне закона и над законом, имевшей право вмешиваться во все", - писал о Бенкендорфе Герцен.

Революционер мог сгущать краски. Но и Бенкендорф говорил то же самое. "Законы пишутся для подчиненных, а не для начальства, и вы не имеете права в объяснениях со мною на них ссылаться или ими оправдываться", - заявил он издателю Антону Дельвигу.

Заговоров и тайных обществ III отделение не выявило. Подавляющее большинство дел сводилось к тому, кто что сказал или написал.

Впервые в России, да, пожалуй, и в мире секретная полиция столь основательно занялась идеологией и творческой интеллигенцией.

По словам историка Натана Эйдельмана, "когда Пушкин отклонялся от правильного пути к добру, генерал писал ему вежливые письма, после которых не хотелось жить и дышать". Пушкин, по его собственным словам, едва не прослезился от радости, когда Николай I сказал, что сам будет его цензором.

Литературой и театрами в III отделении ведала 5 экспедиция, а в КГБ СССР - 5 Главное управление. Случайно ли это совпадение, неизвестно.

Помимо политического надзора и контрразведки, на III отделение возлагалась борьба с коррупцией.

Известна, хотя не стопроцентно подтверждена история о том, как при вступлении Бенкендорфа в должность император вручил ему белый платок для утирания слез обиженным и страждущим. Под таковыми подразумевались жертвы казенного бездушия и вымогательства.

Бенкендорф, очевидно, понимал остроту проблемы.

"Чиновники. Это сословие является наиболее развращенным морально. Среди них редко встречаются порядочные люди. Хищения, подлоги, превратное толкование законов - вот их ремесло. К несчастью, они-то и правят, так как им известны все тонкости бюрократической системы", - писал он царю в 1826 году.

Герцен признавал, что Бенкендорф сделал зла меньше, чем позволяло его положение. Шеф жандармов сознавал необходимость отмены крепостного права и эмансипации евреев, хотя относил то и другое в неопределенное будущее. Он был также известным поборником постройки в России пароходов и вложил в этот бизнес 100 тысяч рублей личных средств.

Сестра Бенкендорфа Доротея Ливен, овдовев, поселилась в Париже, была там знаменитой светской львицей и снабжала петербургский двор ценной политической информацией. Дочь Анна имела прекрасный голос и в декабре 1833 года стала первой публичной исполнительницей гимна "Боже, царя храни!"

Артем Кречетников